Да, как поётся в песне, исполнявшейся во всех ресторанах Советского Союза, Одесса – это жемчужина у моря. Я была там всего один раз и совсем недолго, несколько дней, но хорошо её помню и нежно люблю. Она похожа на Петербург, только маленький. Недаром в Ленинград переехало столько талантливых одесситов, в основном юмористов.
Тогда, в августе 1984-го, мы с подругой вполне прочувствовали одесский шарм. Нет, я не имею в виду анекдот, в котором человек выходит из поезда, ставит чемодан и восклицает: «Не узнаю тебя, Одесса!», а потом, обнаружив, что чемодана нет, говорит: «Теперь узнал». Я вспоминаю, как мы спросили у пожилой женщины, как пройти на Дерибасовскую. Она не говорила нам про гуся и Привоз, как в другом известном анекдоте, а рассказала, как пройти, при этом объяснив, какие достопримечательности есть на каждой улице, по которым нам надо будет проходить, в частности про музей Пушкина на Пушкинской улице, и каждый раз прибавляла: «Это очень интересно». То есть это была классическая интеллигентная одесситка.
Незабываемы 16 станций фонтанов и Аркадия, и Приморский бульвар, и Потемкинская лестница с памятником Дюку де Ришелье (Арману Эмманюэлю дю Плесси, герцогу де Ришелье).
Запомнились одесские трамваи. Где ещё встретишь остроумную надпись на стене вагона: «Не высовывайтесь из окон во избежание защемления»?
Вообще город тем летом был похож на большой магазин. Я такого в то время нигде не встречала: на улицах повсеместно стояли вешалки с платьями, юбками, блузами – их выносили на улицу из магазинов одежды. Примерно как сейчас у нас в Апраксином дворе.
Вот на этой фотографии шестидесятых годов из нашего семейного архива перед Потемкинской лестницей совсем не такой пейзаж, как в 84-м, когда там уже был морской вокзал. Помню, мы стояли там с подругой в очереди, кажется, в кафе, а люди сзади передразнивали говор моей подруги, напирая на букву «А». Похоже, приняли её за москвичку.
С водой в Одессе были проблемы. Воду подавали по расписанию. Мы жили в общежитии сельскохозяйственного института, куда нас устроил приятель. Там, конечно, появилось много знакомых. Ну, как же иначе, ведь приехали две девушки из Ленинграда. Студенты, которые не уехали на лето, тут же пришли пообщаться. Когда мы направились в Оперный театр, который, конечно, не могли не посетить, нас сопровождал студент.
Конечно, были на Привозе. Вот что там случилось забавного, я не помню, к сожалению. Но что-то точно было. Место такое, легендарное.
Из Одессы мы поехали в гости на Украину. В маленький город, по-настоящему украинский, где рубль называли «карбованцем» и по субботам не принято было работать. Мы жили у того же приятеля и его мамы. Мама нашего друга по утрам жарила очень вкусные лепешки на жире.
Когда утром в субботу он у себя во дворе начал делать что-то по хозяйству, из-за забора с соседнего участка выглянули двое соседей со словами: «Витя, что это ты, работать собрался? Сегодня суббота, нельзя, грех». Я не большой специалист в религиозных правилах, знаю, что в Израиле по субботам не работают, почему в Малой Виске так говорили, не знаю.
Пошли в гости к родителям другого нашего друга. Они угощали нас горилкой. Сказали, что крепость семьдесят градусов. Надо сказать, что эффект был сильный. После горилки хотелось пуститься в пляс. В этом городе был сахарный завод, где делали сахар из сахарной свеклы. И все местные жители из этого сахара гнали самогон. Ну, это традиция известная в тех краях и старая.
Друг наш рассказывал, что в их город приходит так много цинковых гробов из Афганистана, что он думает, что народ скоро начнет восставать. А это была как раз самая середина той войны.