Возле башни всегда было холодно. Как будто сама вечность распахивала свои ледяные объятия. А ещё здесь всегда было темно, но это была не кромешная темнота: над головой ярко вспыхивали тысячи созвездий и проносились хвостатые кометы.
Можно было бы и полюбоваться, открывающейся на темном бархате неба, красотой, размышляя над тайнами бытия. Но, даже зная, что торопиться не имеет смысла, я поспешила зайти в башню. Видимо сказывались старые земные привычки. На Земле все куда-то спешат и вечно торопятся, забывая ЖИТЬ. Просто жить. Подменяя это понятие множеством суетливых дел.
Почему-то меня всегда тянет пофилософствовать в этом месте – ничего не могу с собой поделать. Здесь всё слишком… специфично... Но я отвлеклась и, как всегда, именно на пороге башни! Что ж, по крайней мере не изменяю своим привычкам… Стучать не имеет смысла – дверь всегда открыта. И тем не менее, гости здесь редкость. Наверно, дело в том, что другие побаиваются этого странного места. А зря! Только здесь я и ощущала неведомый мне доселе покой. В башне тоже было холодно, но этот холод был почему-то даже уютен и я лишь посильнее закуталась в плотную ткань плаща.
Я даже уже запомнила сколько здесь широких каменных ступеней – настолько мне был знаком этот путь. Одна, две, три, на четвертой скол по краю и нужно быть осторожней, чтобы не оступиться в мягком полумраке. Наконец, все пятьдесят восемь ступеней винтовой лестницы были пройдены. Хотя насчёт «все» я лукавлю. Их гораздо больше, но на самый верх мне и не нужно.
Я зашла в просторное помещение, которое встретило меня громким тиканьем. Здесь висели на стенах и лежали, на всём чём только можно, часы самых разных калибров и конструкций. За столом неизменно сидел Часовщик и… вот неожиданность!.. чинил часы.
— Был ли светел твой путь, Странница? — спросил он, не поднимая головы. И как только, спрашивается, за всем этим тиканьем мои шаги услышал?
— И путь светел, и небо безоблачное, — усмехнулась я. Всё же местные традиции были мне чужды. Но игру приходилось поддерживать – того требовал Комитет.
— Как сам поживаешь? Точны ли стрелки в твоих часах жизни, Часовщик? — на ходу придумала я витиеватый слог.
— Точны. Минута за минутой, удар за ударом, — тоже усмехнулся он. — Зачем пожаловала?
— О-о, — притворно закатила глаза я, — Твоё гостеприимство не знает границ, дай что ли присесть сперва с дороги.
Теперь я уже могла говорить с ним шутливым тоном. Помнится, в первый мой визит меня чуть не выдворили из этой башни с первой же фразы. Часовщик не любит гостей – считает их надоедливыми. С часами ему гораздо интереснее, чем людьми. Да и я тогда не особо подбирала выражения. Уж не помню, какими правдами и неправдами я в итоге уговорила его в тот раз не прогонять меня, но теперь он ко мне уже привык.
Часовщик жестом указал на свободный стул с противоположной стороны стола. Ну надо же! Вероятно, видел меня из окна башни, а теперь делает вид, что всё время сидел здесь и не отрывался от работы. Обычно, когда я только начала приходить сюда, чтобы куда-то сесть, приходилось сгребать со стульев кучу вещей и деталей. Да и сами стулья стояли где-то по краям помещения...
Я села напротив, и первое время мы оба молчали. Было слышно, как Часовщик заводит пружину в механических часах. Мне нравилось наблюдать за его работой. Он не делал ни одного лишнего движения: всё было точно и выверено. Лицо его в такие моменты было спокойным и расслабленным. А темные глаза, казалось, скрывали вековую тайну.
Кажется, я начинаю увлекаться. Но это не то, о чём вы подумали. Если вы, конечно, вообще что-то подумали… Просто Часовщик был моей полной противоположностью. Об этом говорил даже его внешний вид: аккуратный мундир, застегнутый на все пуговицы; длинные, гладко зачёсанные волосы, неизменно перетянутые лентой; тонкие очки, подчёркивающие строгость взгляда. Наверно, так выглядел бы какой-нибудь граф в старинном романе, кабы я их читала…
И я, с вечно растрёпанными волосами, с прохудившимся залатанным плащом и стоптанной обувью. Просто олицетворение ветра странствий! Казалось бы, что вообще у нас может быть общего? Но... меня тянуло к этой атмосфере спокойствия и размеренности. Моей мятежной душе, периодически, нужен был покой, чтобы позднее были силы продолжать путь. Пожалуй, так птице нужен отдых перед длительным перелётом …
Но я знала, что потребность есть не только у меня: Часовщик тоже нуждался во мне. И у меня был «козырь в рукаве», так необходимый ему, но об этом позднее…
По крайней мере, так думала я. У Часовщика же было иное мнение. Он как раз и решил перейти сразу к «козырям».
— Ты принесла мне что-то в дар, Странница? — спросил собеседник, соблюдая правила всё той же негласной игры.
Я достала небольшой холщёвый мешочек, перевязанный алой ленточкой. Хозяин башни бережно взял его, распуская ленту и заглядывая внутрь.
— Красная пустыня? — спросил Часовщик, высыпая в ладонь горсть песка.
— Так очевидно? — удивилась я.
— Милая гостья, — засмеялся собеседник: удивительно, но в последнее время он стал казаться мне не таким угрюмым как раньше, — Можно подумать, я первый день работаю и не могу отличить один вид песка от другого.
Часовщик взял со стола стеклянную заготовку для песочных часов, открыл деревянную крышку и осторожно пересыпал песок туда. Затем закрыл её и, немного подумав, сентиментально подвязал готовые часы той самой алой ленточкой. Он уже хотел было поставить часы на полку, там где хранились уже десятки таких часов, как вдруг остановился и пристально посмотрел на меня, нахмурив брови.
— Почему так мало песка? — строго спросил хозяин башни.
Я ждала этот вопрос и откликнулась сразу же:
— Так ведь и история ещё не закончена.
— Тогда почему ты пришла?
Это был резонный вопрос – обычно я приходила только по окончанию очередного странствия. Таковы были условия. Чтобы отправиться в новое путешествие, я должна была оставить в башне воспоминания о предыдущем. Комитет считал, что воспоминания помешали бы странникам двигаться вперёд и смотреть на события непредвзято.
По-моему, это ужасно несправедливо! Хотя на интуитивном уровне опыт всё же оставался. Да и когда я приходила в часовую башню, её хозяин не запрещал мне любоваться прежними воспоминаниями, заключёнными в хрупкую стеклянную форму. Я могла вертеть их в руках, любоваться песчинками на просвет…
На полках, правда, стояли не только воспоминания странников, но также и других людей. Вся разница была в том, что странники отдавали воспоминания добровольно, а прочие неосознанно приносили Времени свои дары. Тогда же я поняла, что значит фраза «время лечит». Оно не лечит: оно заставляет забывать детали, смотря на них сквозь мутное стекло песочных часов…
Но сейчас не об этом. Мне нужно было ответить на вопрос хозяина башни.
— Мне нужно немного времени, Часовщик. — сказала я. — Думаю, часа хватит.
— Что я получу взамен, Странница? — спросил Мастер. — Ты же знаешь, я ничего не даю даром.
Настал момент выложить мою «козырную карту».
— Я расскажу тебе сказку, — сказала я.
Да, если мне нужен был покой, то Часовщику, занимавшемуся однообразной, скучной, но такой необходимой работой, нужен был глоток свежего воздуха. Ветер странствий, который бы ворвался в башню, немного пошуршал чертежами на столе, слегка взъерошил волосы на затылке, качнул робкое пламя свечей в подсвечниках и вновь унёсся, оставляя лишь ощущение перемен в окружающей действительности.
И такой ветер приходил со мной и моими историями.
— Это совершенно новая сказка, её ещё никто не слышал. — Я заметила, что в глазах моего не слишком-то приветливого собеседника мелькнуло любопытство.
Я не стала дожидаться приглашения и начала рассказ.
***
Как-то раз одна странница допустила ошибку в расчётах и обнаружила, что оказалась прямо посреди пустыни. Куда она ни бросала свой взгляд, повсюду были лишь песчаные барханы. Она уже хотела было переместиться в другой мир, как вдруг её взгляд упал на алую ленточку, почти засыпанную песком. Из-за красноватого оттенка песка её было непросто заметить. Оказалось, ленточка была очень длинной и оба её конца вели куда-то вдаль.
Страннице стало интересно, куда же тянется эта «путеводная нить». И она отправилась вдоль одного конца ленты, которая, видимо, чтобы её не унёс ветер, была закреплена камнями, которые изредка попадались здесь, а иногда и длинными палками, которые кто-то втыкал в песок. Этот путь привёл её к старому полуразрушенному колодцу. Конец ленты был привязан к его во́роту. Но, что самое удивительное, на дне колодца всё ещё была вода. Очевидно, кто-то пометил путь до него. Но куда же тогда тянулся второй конец? Странница двинулась в обратный путь, но неожиданно лента оборвалась, так никуда и не приведя. Это казалось таким странным, ведь кто-то же отметил этот маршрут?..
На всякий случай, если не придётся сюда вернуться, странница достала из дорожной сумки три предмета: маленький холщёвый мешочек, миниатюрные маникюрные ножницы и компас. В мешочек она положила немного песка, затем отрезала конец ленточки на память и двинулась в направлении, отмеченного кем-то маршрута, справедливо расценив, что если до этого дорога вела практически по прямой, то и здесь исключений не будет. Она шла не так уж и долго – не больше часа. То, что странница издалека приняла за нагромождение валунов, оказалось полуразрушенным городом, который тоже поглотила пустыня.
Она прошла, за ставшие уже ненужными покосившиеся ворота, походила по тому, что раньше можно было назвать улицами, огибая обвалившиеся камни и размётывая ногами песок. Ей попался колодец – внутри не было ничего кроме песка. Вроде бы картина ясна: источники воды пересохли и город вымер. Но оставался вопрос: кто же протягивал ленточку сквозь пустыню?
И тогда путница решила узнать, что же здесь произошло.
— Мошенница, — хмыкнул Часовщик, прерывая рассказ.
— Вовсе нет. — насупилась я. — У меня с отпуска остались два талона на переброс. Точнее теперь уже один. Как знала, что пригодятся.
Хозяин башни пристально посмотрел на меня. Всем своим видом словно говоря:
«Ну-ну, знаю я твои фокусы».
И я продолжила свою сказку:
Странница достала из дорожной сумки прибор, позволяющий точно определить возраст предметов. Она пропустила кусочек ленты через сканер и узнала о нём всё, что только можно было узнать – в том числе и дату попадания песка из пустыни на этот предмет. Это-то ей и было нужно.
Настроив телепорт на нужную ей дату, странница приложила к экрану талон и сделала переброс. Она оказалась у ворот города. Вот только местность было не узнать: буйно зеленела растительность, дома пестрели разноцветными ставнями, а за стеной, окружающей город, слышался весёлый гомон шумной ребятни. Город был оазисом посреди пустыни.
Странница вывернула свой плащ наизнанку и накинула капюшон. Теперь она могла не бояться, что её заметят. Изнаночная ткань плаща была чудом технологий и отражала свет так, что путница была теперь для всех невидимкой. Таковы условия: она может только наблюдать, но не вмешиваться.
На этих словах часовщик снова хмыкнул:
— Напомни, когда это ты не вмешивалась?
— Напрямую ни разу, — буркнула я.
— А то Комитет о твоих выкрутасах не догадывается…
— Может и догадывается, но прямых претензий ко мне пока не было. — ответила я, возможно, слишком резко, — И вообще, ты слушать собираешься или нет?
Мой собеседник тут же замолчал, давая мне слово, и я продолжила…
Теперь путница, не боясь быть увиденной, прошла за ворота. Она слышала истории о людях пустыни, живущих обособленно и неохотно принимающих чужаков, но видела их сейчас впервые. Все местные жители были светловолосыми, из-за чего смуглая кожа особенно контрастировала, а ясные голубые глаза, казалось вобрали в себя синеву безоблачного неба. На них были свободные одежды ярких оттенков, которые развевались при ходьбе.
Сам город для обособленного был достаточно прогрессивным. По крайней мере здесь были система орошения и небольшие фонтаны. Правда, последние были отключены. Тут её внимание привлекла девочка лет десяти. Она разительно отличалась от остальных жителей, так как у неё были темно-каштановые волосы и большие карие, как у оленёнка, глаза. Девчушка явно куда-то спешила. Заинтригованная, странница последовала за ней.
Попетляв по переулкам, девочка (а за ней и путница) подошла к, пожалуй, самому высокому дому, находящемуся в самом сердце поселения. Было видно, что она здесь не в первый раз - маршрут явно был ей привычен. Девочка поднялась по лестнице и толкнула массивную дверь. Странница придержала её и быстро проскользнула внутрь. Они прошли в большую комнату на втором этаже. Там, за столом, сидел молодой человек и что-то писал. Увидев девочку, он отложил перо и отодвинул чернильницу. Видимо, он был хорошо знаком с юной посетительницей.
— Ясного дня, Дей. — слегка поклонилась девочка.
— И тебе чистого неба над головой, Триста. — ответил кивком головы юноша, - Что привело тебя в мою обитель?
— После смерти старца Кона, ты теперь наш правитель. — приложила руку к груди девочка, — Дей, ты не мог не заметить, что вода уходит. Источники скоро пересохнут и тогда… останется только надеяться на волю небес…
Дей покачал головой и сказал со вздохом:
— Я прекрасно это понимаю, Триста. Наши люди стараются откопать новые источники, но пока безрезультатно. Если небо будет к нам благосклонно, мы найдём воду.
— Но ведь дед говорил о колодце в пустыне. — сказала Триста.
— Я понимаю, ты хочешь помочь. Но твой дед был пришельцем из другой земли, мы не можем до конца быть уверены, что источник действительно существует. Я не стану отправлять людей в неизвестность. Для экспедиции в пустыню придётся дать им запасы драгоценной воды, которой и без того мало. — развёл руками Дей.
— Но ведь ты сам признаёшь, что дед пришёл из-за пустыни, он мог встретить этот источник по дороге и отметить на карте! — не сдавалась девочка.
— Твой дед был чудаковатым изобретателем! — начал раздражаться правитель, — Да, мы благодарны ему за некоторые изобретения, но половина из всего остального в лучшем случае бесполезна! Нам нужно пытаться найти источники, а не разгадывать шарады старого чудака!
— Мой дед не чудак! — всхлипнув, воскликнула Триста и, развернувшись, кинулась к дверям.
Странница едва успела отскочить: невидима-то она невидима, но вполне осязаема. Справедливо рассудив, что ничего интересного здесь больше не произойдёт, она оставила правителя Дея одного и поспешила следом за девочкой.
Триста почти бежала, на ходу вытирая слёзы обиды и бессилия, брызнувшие из глаз. Местные жители удивлённо оглядывались ей вслед.
«Я вам докажу!», — сердито шептала она, — «Вы ещё увидите! Мой дед не сумасшедший! Я обязательно найду воду!»
Девочка, быстро пробежав по пересечению улиц, добралась до небольшого домика. Она забежала в него, громко хлопнув дверью. Но так как Триста сразу же кинулась к приставной лестнице на чердак, она не услышала, как дверь осторожно открылась и закрылась во второй раз.
Странница, разумеется, не стала лезть на чердак, ведь её могли обнаружить по скрипнувшей ступеньке, да и девочку пугать не хотелось. Вместо этого она решила осмотреться. По всей видимости, Триста жила одна, но похоже, кто-то из сердобольных местных жителей всё же приходил, чтобы помогать девочке вести хозяйство: в доме было чисто, не было покосившихся полок и даже петли дверей были недавно смазаны. Стол был завален недоделанными механизмами, чертежами и всякими научными приборами, среди которых странница обнаружила даже астролябию. Видимо, этот уголок девочка хотела оставить как при жизни деда. Посредине стояла чёрно-белая фотография: улыбающаяся Триста и седой мужчина, с лихо закрученными усами и лукавым взглядом (назвать его стариком язык не поворачивался). Странница подумала, что, наверно, фотографии в здешних местах редкость. Тут её внимание привлек шум с чердака.
Триста бурчала себе под нос:
— Да куда ж я её положила, ведь только вчера на глаза попадалась!
Вниз с чердака полетели какие-то чертежи и черновики. Наконец, с победоносным криком: «Нашла!» вниз спустилась и сама девочка, одной рукой прижимая к себе карту и компас, а другой держась за перекладины лестницы. Триста подошла к столу, сгребла с него в сторону половину деталей и разложила свои находки. Странница обошла стол и с интересом заглянула в карту с обратной стороны. На ней были отмечены какие-то буквы и цифры, но ни масштаба, ни точных координат не обнаружилось. Триста, видимо, тоже была озадачена. Нахмурившись, она начала напряжённо обдумывать, что могло скрываться за обозначениями.
«Интересно», — подумала странница, - «Старик нарочно зашифровал сообщение или же коротко записал, потому что торопился?»
Почему-то обозначения показались ей смутно знакомыми и когда она, наконец, поняла их скрытый смысл, то чуть не рассмеялась, вовремя прикрыв рот рукой. Путница посмотрела на девочку, всё ещё в задумчивости стоящую над картой, и «случайно» толкнула шахматную фигурку, невесть как затесавшуюся среди вещей на столе. Триста мгновенно отреагировала на звук, удивлённо взирая на упавшего ферзя. Затем девочка радостно улыбнулась, осознав, что же значат координаты на карте.
Из ящика стола была извлечена на свет пыльная шахматная доска. Девочка достала складную линейку и измерила размер доски, клеток и карту, видимо сопоставляя масштаб. За этим странница следить не стала, она почему-то была уверена, что Триста не ошибётся. Оставалось только удивляться фантазии пожилого изобретателя, который обозначил объекты на карте так, будто записывал шахматную партию. Девочка, тем временем, сделала записи в блокноте и начала собирать вещи в заплечный мешок. Она сложила туда бурдюк с водой, немного еды, видимо надеясь, что дорога будет не очень длинной; карту, компас, блокнот, линейку, карандаш, маленькие ножницы и что-то похожее на измерительную ленту или, попросту говоря, рулетку. Девочка накинула дорожный плащ, который должен был защитить её от палящего зноя и от песчаных вихрей. Было видно, что Триста собирается в дорогу одна, видимо, пока просто на разведку – вновь пойти к главе поселения она не решилась.
Путница вышла за ворота следом за ней. Триста без труда определила расстояние до первого объекта – большого валуна. Было видно, девочка очень рада, что не ошиблась в расчётах – «партия в шахматы» началась.
«f2 – f4»... — бормотала она, определяя расстояние до следующего объекта.
Так, шаг за шагом следуя инструкции, девочка и странница шли от ориентира к ориентиру.
Последним объектом на карте был сам колодец. Но когда они отправились в путь, случилось неожиданное. Полуденное солнце разогрело песок в пустыне и в воздухе теперь стояло марево.
Девочка остановилась и прислушалась. Путница тоже – она почти физически ощущала беспокойство Тристы, но сперва не могла понять в чём дело. Странница прислушалась: было ощущение, что воздух пел и вибрировал. Она уже слышала раньше о Голосах в пустыне, но сталкивалась с этим явлением сейчас впервые. Они возникали именно во время зноя из-за разницы структур между обычным песком и зыбучим, на их границе. Кто-то, правда, списывал это явление на внеземные цивилизации, но странница не особо доверяла таким рассказам. Каждый слышал в этих голосах что-то своё, неминуемо идя к гибели, если только рядом некому было его остановить.
Триста тоже сейчас видела мираж, как зачарованная вглядываясь перед собой и готовая шагнуть в смертельную ловушку. Странница сперва никак не могла понять, почему же она не слышит ничего, кроме вибрации, но потом осознала в чём дело. Голоса, которые звали людей, были голосами из их воспоминаний о близких. Путница же оставила все свои воспоминания в Часовой башне и сейчас могла лишь подивиться дальнозоркости Комитета, установившего это правило. Кто бы мог подумать, что воспоминания могут быть настолько опасными, если тянут назад и отвлекают от цели?
«Дедушка», — сорвалось с губ Тристы, — «Я иду…»
Нужно было срочно что-то предпринять, иначе девочка шагнет за границу безопасной черты. Триста уже протянула руку навстречу миражу и шла осторожно, будто слепая. Но чем могла помочь путница? Согласно правилам, она не могла дотронуться, взять девочку за руку, оттащить в конце концов, к безопасному месту… Не вмешиваться напрямую! Глупое указание, уже стоившее жизни не одному десятку людей.
Но, допустим, путница не видела девочку, думая, что находится одна в пустыне. Триста и так слышала Голоса пустыни, она не удивится ещё одному.
И странница запела песню, придуманную ей на ходу:
Не верь в пустыне голосам –
Лишь смерть они несут…
Они мираж, они обман:
Погубят, не спасут…
И надо же, подействовало! Триста пару раз моргнула, а затем помотала головой, отгоняя видение. Потом начала оглядываться.
— Странно, — прошептала она, — Я была уверена, что слышала ещё один голос… Вероятно, тоже мираж…
Наконец, они увидели старый колодец. Триста с трудом покрутила массивный ворот, который с жутким скрежетом понемногу начал поворачиваться. Был слышен тихий всплеск, когда старая поржавевшая цепь коснулась воды. Источник по-прежнему был полон живительной влаги!
Тогда девочка достала мерную рулетку, которая оказалась вовсе не тем, чем думала странница. Из коробочки девочка вытянула за кончик ту самую ленточку, компактно свёрнутую в катушку. Оставалось только дивиться странной фантазии старика. Триста привязала конец ленты к вороту колодца, протягивая её от катушки дальше, обрезая её и вновь привязывая у других ориентиров.
К несчастью, на обратном пути их настигла буря: порыв сильного ветра поднял вверх песчинки, видимость стала практически нулевой. Девочка немедленно приложила ко рту носовой платок, накинула капюшон и легла на песок, чтобы переждать стихию. Странница же не стала оставаться в пустыне, ведь и так было ясно, чем закончилась эта история. Видимо, буря длилась слишком долго и девочке просто не хватило сил продолжить свой путь. Было очень обидно, ведь Тристе нужен был всего лишь час, не больше, чтобы добраться до города.
Путница достала телепорт и переместилась прочь из пустыни. Откашлявшись от песка, она поспешила в башню…
***
Я замолчала, показывая, что сказка закончена. Часовщик тоже не спешил говорить, что-то для себя решая.
Наконец, он сказал:
— Хороший рассказ, но он не завершён. Надеюсь, в следующий раз ты расскажешь окончание истории.
— Да, разумеется, ты узнаешь первым. — пообещала я, вставая со своего места.
Часовщик взял ещё одну форму для часов, отмерил туда кварцевый песок и передал мне.
— Это плата за рассказанную сказку. — отдавая новые часы, сказал он, — Теперь времени должно хватить.
Да я и сама видела, что в часах было даже больше времени, чем требовалось. Теперь девочку не должна застать буря – она успеет добраться до города раньше.
«Перевяжу часы кусочком ленточки и оставлю на краю колодца – мимо Триста точно не пройдёт.» — подумала я.
Напрямую девочке отдавать их нельзя: таковы правила. А вот забывать что-либо из личных вещей не запрещается. Побранят немного, да и забудут.
Была и ещё одна причина, почему я хотела помочь Тристе, помимо спасения города. У этой девочки были горячее сердце, пытливый ум и смелость, достойная восхищения. И я подумала, что она могла бы стать неплохой заменой, когда я решу отойти от дел. Ей, конечно, предстоит многому научиться, но уверена, странница из неё выйдет, что надо.
— Спасибо! — на ходу поблагодарила я Часовщика, направляясь к выходу.
— Эй, Странница! — окликнул он меня уже в дверях, я обернулась, — Как думаешь, чем закончится сказка?
— Это зависит от того, успеет ли девочка протянуть ленточку… — улыбнулась я.
Автор: Анастасия Медведева
Источник: https://litclubbs.ru/writers/6933-neokonchennaja-skazka.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: