В селе Ижевское Рязанской губернии издревле была редкая для средней полосы автономия. Ещё в XVI веке ижевские крестьяне самостоятельно, без участия барина или его поверенного, судились с соседним монастырём за бортнические угодья (и выиграли). Как минимум за 150 лет до Советского Союза село управлялось советом из шести крестьян, пятерых из которых выбирали на прямых выборах — мирских сходах (позднее этот порядок был зафиксирован в сельской «Конституции»). За 30 лет до отмены крепостного права ижевляне рискнули и выкупились у помещика всей общиной (около 12 тысяч человек) почти за 3,5 миллиона рублей (в рассрочку).
Но для женщин у экономической и ремесленной свободы Ижевского после 1820-х появилась обратная сторона. На бочарный промысел в южные порты стали уходить до 2000 бондарей — при общем населении села 8-9 тысяч человек это фактически все трудоспособные мужчины и старшие подростки (15–55 лет). Это означало, что, с одной стороны, в Ижевском с апреля по октябрь был условный матриархат, а с другой — феномен двойного бремени возник здесь на сто с лишним лет раньше, чем принято считать, поскольку женщины по-прежнему растили толпу детей, но ещё стали выполнять значительную часть прежде «мужских» работ в полях и на лугах. Работали по 18-20 часов в сутки. При этом назвать абсолютным благом капиталы, которые их мужья сколачивали на югах и на которые строили красивые каменные дома в Ижевском, тоже трудно — вместе с этими капиталами мужики импортировали в село сифилис и пьянство.
Помимо работы по дому, полей и лугов — были ещё и хутора. Краевед из Ижевского Василий Бакулин (1864–1942) в статье «Как работали в старину» писал:
«В рабочую пору большой добавочной нагрузкой для женщин были хутора. Молодая сноха днём работала в поле на жнитве или выборке картофеля, примерно в трёх верстах от дома; за час до окончания работы она шла домой, брала кузов и шла на хутор, там собирала коров, доила, поила телят, варила на ужин кашу молочную и ужинала до 21-22 часов, на сон оставалось четыре часа, если не проговорит часа полтора с подругами. В 2–2.30 встала, поила коров, телят, убирала удои, наливала два кувшина молока, ставила в кузов и, нацепив его на спину, шла обратно. Это три версты с поля, 5-6 вёрст на хутор, 5-6 обратно — итого 15 вёрст (~16 км) — прогулка с ношей. Это каждый день, кроме праздников, в которые дневали на хуторе, собирая ежевику, смородину и калину. Один косарь мог скосить 0,5 десятины (примерно полгектара. — ДФ); одна женщина могла разметать, переметать и сгрести в копны — 20-25 копен 5-6-пудовых (то есть каждая до 100 килограммов. — ДФ). Одна женщина могла сжать, связать и уложить в крестцы густой ржи — 1/8 десятины».
Всем подписчицам — таких же сил в борьбе за свои права!
В качестве исключения — снимки не только Ивана Филатова (1860–1937), но и несколько фотографий ижевлянок от его последователя Владимира Симакина (1932–2001). Листайте!