Я и представить себе не могла, что наше пребывание в Ренельштейне может продлиться больше недели. Мне казалось, что мы легко уложимся в этот срок и направимся обратно в Уиллстон, готовя план возвращения Ньюстона. Между тем неделя летела за неделей, а мы по-прежнему были там, откуда пришли.
Шарлотта все время была занята своими делами, и я практически никогда ее не видела. Между тем Джорш, наоборот, все время был рядом, что меня отнюдь не тяготило. Неожиданно для себя в нем я нашла успокоение, и была рада тому, что их прежде натянутые отношения с Аароном вернулись к прежней дружбе. От Коди новостей не было, и Аарон считал, что это как раз и доказывает успех начатого нами предприятия.
Что касается меня, то я не очень этому верила. Мне казалось, что я, точно муха в паутине, застряла в паутине событий и никак не могу сдвинуться с места. Даже выписка из лазарета Натали и Сандры не принесла мне столь желаемой радости. После того, что я увидела во дворце, мне казалось, что в моей душе что-то раз и навсегда перестало существовать. Все хорошие чувства были притуплены, носили в себе привкус горечи.
Моя жизнь была жизнью в долг, и этот долг я могла отдать, лишь вернув Ньюстон Центральному союзу. Смеясь, я каждый раз невольно думала о тех, кто умер ради меня, думала об Эллиоте и Дональде, недоумевая, как после всего случившегося я могу быть столь легкомысленной? Бездействие было пыткой, каждый день ожидания казался прожитым зря. Я совершенно вымоталась и молила бога о возвращении домой.
В конце апреля я проснулась от неясной тревоги. В последнее время я спала совсем мало и крайне плохо, а потому каждый неясный звук слышала более чем отчетливо. Поначалу я даже не была уверена в том, что и в самом деле что-то слышала, а затем до меня донеслись неясные голоса и чьи-то шаги. Было еще слишком рано, а стражи по обыкновению несли свой караул в полной тишине. Поднявшись с постели, я набросила на плечи халат и выглянула за дверь.
- Ваше величество?
- Что-то случилось?
- Ничего, ваше величество. Ее величество королева Шарлотта отправилась в храм.
- А, вот оно что, - я на секунду задумалась, размышляя, будет ли уместным воспользоваться сложившейся ситуацией и попытаться переговорить с ней наедине. В любом другом случае, я бы не посмела совершить столь неуместный поступок, но за моей спиной незримой армадой стояли павшие стражи. Я не имела права отступать. Стараясь идти как можно тише, я спустилась вниз.
Замок освещался весьма тускло, и я чувствовала отчаянную тревогу. Спокойствие и безопасность, царившие в Ренельштейне, казались обманчивыми, ложными. В любой момент я была готова отразить нападение. Мои нервы были натянуты до предела, и никакие уверения Джорша не могли перебороть во мне этих чувств.
Храм мне уже доводилось видеть, но в ночной темноте он выглядел крайне жутко. По всему залу на одинаковом расстоянии друг от друга возвышались надгробные фигуры ушедших королей и королев. Белоснежные изваяния возвышались в натуральную высоту, в руках каждой статуи была сжата свеча, бросавшая неровные отсветы на бесстрастно замершие в вечности лица. Кроме этих свечей в зале не было никаких других источников света, и я не сдержала короткого вздоха, когда, отделившись от одной из статуй, ко мне направилась ее тень.
- Кьяра? - удивленно спросила Шарлотта, приближаясь ко мне. - Что ты здесь делаешь? Я полагала, что в такое время все уже спят.
- Думаю, у нас обеих есть дела, которые не могут ждать. Я была вынуждена нарушить твое уединение.
- Это никак не может подождать? - с раздражением спросила она, вновь направляясь вглубь зала. Я последовала за ней, - Сегодня вечером скульпторы закончили устанавливать статуи. Я бы хотела просто побыть в одиночестве.
Я не поняла ее слов, но, стоило мне поднять глаза на лицо человека, напротив которого остановилась королева, как все встало на свои места. Это была королева Беатриса, мать Шарлотты, позади нее скульптурная группа из четырех человек - принц Фредерик, его супруга и двое маленьких принцев.
- Я не знала. Прости.
- Ничего, - бесцветным голосом отозвалась Шарлотта. - Я сама не была в точности уверена, когда все будет готово. Мастер обещал к маю, но закончил работу раньше. Теперь нужно будет в спешном порядке устраивать день памяти и скорби. Завтра предстоит много дел.
- Я могу чем-то помочь?
- Нет, но спасибо, - лицо Шарлотты смягчилось. - Ты придешь на церемонию?
- Разумеется. Но, если это возможно, я бы хотела это сделать как частное лицо. Не как представитель Союза, а как гость вашего величества.
- Одно другого не исключает. И пока тебя не короновали, мы можем отступить от привычного церемониала.
Некоторое время мы стояли в молчании. Мне было крайне неловко оттого, что я невольно нарушила столь тягостный для Шарлотты миг, но и уйти я не могла. Вместо этого я отошла в тень, ожидая, пока она закончит свою молчаливую молитву. Наконец Шарлотта бросила на меня испытывающий взгляд и, обогнув статуи, направилась к выходу.
- Ты ведь не оставишь меня в покое? - с плохо сдерживаемым раздражением спросила она. - Что же, закончим наш разговор побыстрее.
Стремительным шагом она направилась прочь из храма, так, что мне едва удавалось за ней поспевать. Поднявшись на второй этаж, Шарлотта направилась отнюдь не в покои, а в северное крыло, где мне еще не доводилось бывать. Очевидно, не меня одну удивило решение Шарлотты - находящиеся в этой части замка стражи испуганно замирали по стойке смирно, застигнутые врасплох неожиданным появлением королевы.
- Двери, - приказала она очередной паре, и стражи поспешно распахнули их настежь, пропуская Шарлоту внутрь. Мы оказались в просторном кабинете, очевидно предназначенном для официальных встреч. Посреди кабинета стоял массивный круглый стол, рассчитанный как минимум на пятнадцать человек, который венчало высокое кресло с резной спинкой. Именно в него уселась Шарлотта, предлагая мне занять место за столом.
- Итак, - она бросила на меня внимательный взгляд, - говори, что ты хочешь. Ты давно искала встречи, я готова тебя выслушать.
- Мне нужна поддержка Ренельштейна.
- И в чем она должна заключаться? Я не могу предоставить вам государственные войска. Твои права на престол не представляются надежными. Что касается непрямых наследников Фелсенов, они так же крайне ограничены в правах, более того, не намерены брать на себя задачу освобождения столицы от конфедератов.
- Я это знаю. Вот почему я не буду просить у тебя войска. Мне нужно оружие, лучшее, что ты можешь предложить. И оно нужно мне в долг.
- Какой мне резон передавать тебе оружие, которое при неблагополучном исходе событий будет направлено против нас?
- Потому что в противном случае под боком Ренельштейна возникнет государство, которое будет представлять из себя бурлящий котел. А все мы знаем, что, если котел долго кипит, он взрывается. Ты не боишься, что этот взрыв заденет и вас? Сейчас у Союза есть реальный шанс вернуть столицу. Подожди еще полгода, и чума выйдет за пределы Ньюстона и заразит все государство. Союз между нашими странами закреплен вашим браком с Джоршем. Все будут ждать от тебя шага, направленного на спасение родины супруга. И, если бы я не верила в помощь Ренельштейна, я бы уже давно уехала обратно.
Шарлотта не сводила с меня пристального взгляда. В ее глазах я видела всю происходящую в ней внутреннюю борьбу. Наконец она негромко спросила,
- И о каком конкретно оружии идет речь, в каком количестве?
- Эти цифры предоставит Аарон Кармайкл. У нас есть все для ближнего боя, так что нам необходимо дальнобойное, снайперские винтовки, плюс взрывчатка и амуниция на десять тысяч человек.
- Это немыслимая сумма! - она расхохоталась, - Неужели во всем Союзе не найдется достаточно оружия, для того, чтобы отбить столицу?
- У нас нет на это времени. Кто знает, не готовят ли нам конфедераты новый удар. Если мы ослабим защиту округов, то можем потерять всю страну. Сейчас мы должны быть сильны, как никогда прежде. У нас не будет второго шанса взять Ньюстон под контроль.
- Я подумаю над твоими словами и переговорю с советом, - я видела, что Шарлотта более всего на свете хочет сейчас от меня отделаться, - Пусть Аарон Кармайкл зайдет сюда в полдень. Мы выслушаем его, и уже тогда выработаем решение по вашей проблеме. Я сообщу его после дня памяти, и прошу впредь не беспокоить меня по этому поводу. Это же касается и моего супруга. Достаточно и того, что завтра мне придется отвлекаться на этот счет от подготовки церемонии. А сейчас возвращайся к себе, мне необходимо закончить дела.
Я покорно поднялась со своего места, недоумевая, чем вызвана гневная отповедь Шарлотты. Она не могла не знать, о чем пойдет разговор. Я понимала, что после увиденного в храме ей совершенно не хотелось его начинать, и все же она не перенесла его на более позднее время, а велела проследовать в кабинет. Неужели за этим раздражением кроется что-то еще? Я толком не успела с ней поговорить с того самого дня, как прибыла в Ренельштейн. Вместо нее мне приходилось общаться с Джоршем, который, как мог, пытался скрасить пребывание нашей делегации. Не могла ли Шарлотта приревновать его? Я же не давала ей никаких причин для этого?
Впрочем, кажется, для нее было достаточно одного лишь факта того, что мы с Джоршем часто беседовали наедине. Мне оставалось надеяться лишь на то, что она не станет руководствоваться этим, принимая решение относительно судьбы Союза. В любом случае, я решила держаться как можно дальше от Джорша, пока это самое решение не будет озвучено.
Однако моим намерениям не было суждено сбыться. Джорш сам пришел ко мне. Хотя формально я все еще была королевой Союза, в стенах этого замка ко мне относились как к простому стражу. Единственным исключением было мое проживание в отдельных покоях. Что касалось завтрака, то обычно он проходил в небольшой столовой, где помимо меня собирались обе королевы, и те немногие, кто успел бежать из Союза. Я только вернулась в свои покои, когда дверь за мной снова распахнулась, и внутрь вошел Джорш.
- Шарлотта сегодня вся в делах, - вместо приветствия сказал он. - Вчера наконец-то установили статуи на могиле ее родных. Так что теперь она готовит день памяти.
- Я в курсе. Мы говорили с ней вчера в храме. Сегодня же она примет решение по Союзу.
Джорш помолчал. Он во всю старался избегать эту тему. Вместо этого он спросил
- Ты не против присоединиться к нам, в такой день?
- Почему я могу быть против? - удивилась я.
- Завтра двадцать восьмое апреля. Завтра должна была состояться ваша свадьба.
Свадьба. Как это могло вылететь из моей головы? Не случись нападения, сегодня я бы сходила с ума в преддверье торжества. Все, что бы меня волновало, был бы Эллиот и приобретаемый статус королевы. Подумать только, какой бы могла быть моя жизнь!
- Кьяра?
- Я бы хотела побыть одной, - отмахнулась я от Джорша. К горлу подкатил комок, и я не была уверена в том, что могу сдержать чувства. Все это время я запрещала себе думать о нем. Я гнала от себя мираж несбыточного будущего, и вот он вновь возник передо мной. Эллиот Фелсен.
Джорш послушно вышел, и я осталась в заветном одиночестве. В комнате внезапно стало так душно, что я бросилась к балкону, борясь за каждый вдох. Ветер ворвался в комнату, взмыл вверх тюль, и я едва не сорвала его, пытаясь как можно скорее выбраться наружу. Но холод не принес желаемого успокоения. Не чувствуя под собой ног, я рухнула на пол балкона и из моей груди вырвался давно сдерживаемый плач. Содрогаясь всем телом, я оплакивала смерть Эллиота, ощущая, как пустота в сердце, оставшаяся после его смерти становится все больше.
Когда на следующий день я спустилась в зал, никто не посмел мне задать вопрос о моем отсутствии. Николь то и дело поглядывала в мою сторону, а Сандра ни на шаг не отходила, однако их забота не зашла куда-то дальше, за что я была им безумно благодарна.
Несмотря на то, что сегодня я представляла Союз, выглядела я крайне непрезентабельно - Шарлотта все же одолжила мне одно из своих платьев, которое, к моему невыразимому удивлению, пришлось мне в пору, учитывая, насколько худой была королева Ренельштейна, но макияж и прическу я сделать не могла. Я попросту стянула волосы в пучок на затылке, напрасно утешая себя мыслью, что на меня никто не станет смотреть.
Королева Стефани двигалась точно сомнамбула. С нашей первой встречи она осунулась еще сильнее и казалась крайне болезненной. Ее под руку вела королева-мать, и Стефани послушно следовала за ней, кажется, даже не разбирая перед собой дороги. Принц Альберт и принцесса Матильда, окруженная детьми, прошмыгнули мимо нас точно тени. Теперь одному из них предстояло занять место Эллиота, но никто не желал идти на риск ради престола и ввязываться в войну за Ньюстон. За все время пребывания в Ренельштейне я практически никогда их не видела. Матильда с детьми даже не появлялась в столовой, приходя туда, когда все остальные уже поели, а принц Альберт под любым предлогом наведывался в покои племянника во время трапезы, и любезно присоединялся к ней.
- Можно тебя на два слова? - спросил Аарон, появляясь откуда-то из-за моей спины. Из всех нас он был одет наиболее соответствующе своему положению, что без сомнения было заслугой Джорша.
- Меня вызывали сегодня в совет, - начал он, едва мы отошли от толпы приглашенных, - Шарлотту интересовал список оружия.
- Я знаю об этом. Мы говорили с ней накануне. Я решила не мешать тебе спать, уверенная, что он у тебя уже есть.
- Это так, - Аарон понизил голос, так как мимо нас прошел лакей, - но я хотел вначале все согласовать с тобой.
- Я уже говорила это и повторю вновь - я полностью доверяю твоим суждениям. Я сказала это и Шарлотте. Если я все же королева, то ты мой верховный командор. Я знаю, что делать, если конфедераты атакуют стену, я защитник, но меня никто не учил планированию операций. У меня никогда не было ни малейшего шанса получить должность командора. Дональд же дал тебе все необходимое. Если я и могу на кого-то рассчитывать, то лишь на одного тебя.
- Спасибо, - коротко кивнул Аарон, окидывая меня внимательным взглядом, точно пытаясь по выражению моего лица что-то понять. После секундной заминки он спросил, - А что дальше?
- Дальше? Я думала, это очевидно. Мы вернемся в Уиллстон, а оттуда начнем наступление на Ньюстон.
- Нет, я не об этом, - покачал он головой, - я спрашиваю, что ты будешь делать, когда все вернется на круги своя?
- Я не думала об этом. В смысле, вполне вероятно что меня убьют, или что борьба за Ньюстон продлится не один год.
- Подумай об этом, - понизив голос попросил Аарон. На его лице замерло вымученное выражение. И вновь перед моими глазами промелькнула сцена нашего прощания во дворце. Теперь, когда Эллиота больше не было, а мой статус был не определен, Аарон вполне мог счесть меня свободной от обязательств, не подозревая, сколь сильно произошедшая трагедия укрепила меня в них.
От необходимости продолжать разговор меня спасло появление Шарлотты. Если в Союзе белый цвет считался цветом траура, то в Ренельштейне им был черный. На королеве было простое черное платье с длинным подолом, поверх которого была надета накидка, спереди скрывающая плечи и руки до локтей, и переходящая в длинный шлейф на спине. Волосы Шарлотты были распущены, вместо короны голову венчал тонкий золотой обруч.
Поприветствовав королеву, мы с Аароном поспешно направились в многолюдный зал и заняли приготовленные для нас места. Мы успели как раз вовремя. Не успела я кивнуть тете Грейс и Николь, как зал наполнили звуки ренельштейнского гимна, приглашенные гости поднялись со своих мест и в проходе появились фигуры высших духовных лиц в золотых облачениях.
Я была плохо знакома с религией Ренельштейна, и буквально все приводило меня в изумление. С трудом я разбирала слова песнопений, и старалась изо всех сил повторять их вслед за остальными гостями, когда те подхватывали окончание очередной молитвы. Время от времени хор, состоящий в основном из женщин и маленьких мальчиков, смолкал, и тогда Шарлотта, поднимаясь с золотого трона, стоящего по центру сцены, хриплым от волнения голосом начинала петь следующую песнь-молитву.
Хотя траурная служба длилась не один час, я не заметила, как пролетело время. Казалось, что даже воздух в зале был наэлектролизован, в какой-то миг мое сердце принялось биться в унисон со звучанием хора, и лишь имя Эллиота, сорвавшееся с губ Шарлотты, заставило его сбиться. Старательнее, чем прежде, я вслушивалась в слова хора, вторя им, и испытывая сладостную муку, произнося имя Эллиота.
Королева Стефани на протяжении всей службы не проронила ни слова, но каждый раз, когда сотня голосов подхватывала имя ее погибшего сына, она вздрагивала, точно от пощечины, и ее лицо становилось фарфорово-белым. Рядом с ней, поддерживая мать за руку, сидел Джорш. Я была удивлена, увидев его среди толпы гостей, и только к середине службы вспомнила, что правящий монарх в Ренельштейне является так же и главой церкви, что не относилось к консорту. На протяжении всех этих часов Джорш ни разу не повторил слов молитв - его вниманием всецело владела королева Стефани.
После службы был дан обед для узкого круга лиц, на котором гости переговаривались исключительно шепотом и только, когда возникала подобная необходимость. Если служба дарила успокоение, то тишина пиршественного зала, напротив, была гнетущей. Я вздохнула с облегчением лишь тогда, когда обед наконец-то окончился, и было объявлено, о предстоящем концерте, посвященном памяти погибших Гольбенгов и Фелсенов. Сердце кольнуло воспоминание прошлого памятного концерта, после которого мы с Эллиотом уступили нашим чувствам, но лишь когда в зале потух свет, а на сцену вышла первая исполнительница, я в полной мере ощутила ужас от всего происходящего.
Чувство страшного дежа вю и осознание невосполнимости потери захватили меня целиком. Я едва ли ни физически ощущала его отсутствие, снова и снова поворачиваясь в ту сторону, где в ложе ньюстонского дворца находилось место Эллиота. Казалось, что тьма вот-вот сгустится, примет его очертания, и Эллиот вновь окажется рядом, ведь мое сердце так отчаянно нуждается в нем.
Он не мог не вернуться. Если бог существует, то он свершит свое чудо. Не может не свершить. Я никогда не могла представить, что чья-либо жизнь может стать для меня столь дорогой. Бесценной. Умирая после пыток в ледяном кентстонском лесу, я не молила бога о спасении столь отчаянно, как молила его за Эллиота. Порой ночью я просыпалась оттого, что мне казалось, будто я слышу его голос. Вот и теперь я снова и снова вглядывалась в темноту, ожидая, когда софиты вспыхнут вновь, освещая лицо Эллиота.
Но я по-прежнему была совершенно одна в ложе, оглушенная громкими звуками музыки так же сильно, как и чувством невосполнимой потери. Ни разу за всю свою жизнь, я не была столь слабой. Мой дух был надломлен, и я впервые за все время ощутила в себе желание отречься от прежних намерений, и удалиться от света, как это сделали остальные Фелсены. Плен, наркотики, бесконечное волнение и ожидание нападения не смогли причинить мне тех мучений, какие я испытывала в эту минуту, в этот день, когда мы с Эллиотом должны были связать себя нерушимыми узами брака.
Не в силах более находиться в ложе и слушать срывающийся голос певицы, я выскочила в коридор и бросилась прочь в свои апартаменты. Глаза щипало от слез, я с трудом удерживалась от того, чтобы разрыдаться прямо здесь, под взглядами стражей, недоуменно оборачивающихся в мою сторону. Я потеряла столь долго хранимое мною королевское достоинство.
Шарлотта не ошиблась - я совсем не королева, но, кажется, я разучилась быть и стражем. Вот отчего женщины никогда не становятся командорами. Немногие из нас властвуют своими сердцами. Любовь Эллиота растопила тот лед, который прежде обволакивал его, сделала хрупким, разбила на тысячи осколков. Закрыв за собой дверь, я без сил рухнула в кресло, прижимая к глазам ладони. Изо всех сил я пыталась подавить в себе непрошенные слезы.
Я обязана справиться со своими чувствами. От меня сейчас слишком многое зависит. Мне нельзя раскисать. Не сейчас. Аарон прав, я должна думать о будущем. Планировать жизнь, которая наступит после того, как мы вернем столицу. Хотя я не признавалась себе в этом, где-то глубоко в душе я уже давно свыклась с мыслью, что борьба за Ньюстон будет стоить мне жизни. Но что, если нет? Что дальше? Кем я стану? Каково мое место в этом мире? Я больше, чем дворняжка, но гораздо меньше, чем страж. Не говоря уже о том, как вредна я становилась для династии. Все, что я могла придумать в этой ситуации, удалиться как можно дальше и больше никогда не давать о тебе знать. Без Эллиота я становилась никем, переходной формой жизни, недочеловеком во всем.
- Кьяра, - в дверь постучал Джорш, - я вхожу?
Это прозвучало больше как утверждение, и я не воспротивилась ему. Джорш приоткрыл дверь и вошел внутрь. В тусклом свете, льющемся в комнату через окно, он был до боли похож на младшего брата. Я никогда прежде не замечала между ними столь сильного сходства.
- Разве ты не должен сейчас быть на концерте? Твое отсутствие заметят.
- И что из этого? Если ты была хоть немного внимательна, то уже успела заметить, что никто не воспринимает меня как монарха. Я здесь никто. А с тех пор, как пала монархия в Союзе, мое положение окончательно пошатнулось.
- Монархия не пала. Не смей так говорить, - грубо перебила я. Я не желала этого слышать, не могла смириться.
- А что ты? Неужели действительно будешь биться за мир, которого больше не существует? Ради чего? Моего дяди или незаконной дочери деда?
- Ради Эллиота.
- Неужели ты любишь моего брата? - не поверил мне Джорш. - Брось, Кьяра, ты лишь две недели была его невестой.
- Я не знаю, Джорш, как назвать то чувство, что я испытывала к нему. Это не то, что было между нами. Совершенно иное. С тобой было проще. Любить Эллиота было невыносимо, порой мучительно, но с каждой секундой эта любовь становились все глубже. Мне кажется, что за эти две недели мы прожили долгую жизнь. Тебе не понять. Я и сама толком этого не понимаю. Но Эллиот был самым важным человеком в моей жизни. Я любила его даже тогда, когда ненавидела. И я не представляю, что настанет такое время, когда я вновь испытаю столь сильные чувства. Вместе с Эллиотом навсегда исчезла часть моей души. И я никогда не стану такой же, как прежде.
- Но его больше нет, - жестоко возразил он. - Ему безразлично, что со страной. И с тобой. А мне нет. Я не хочу узнать, что конфедераты добрались и до тебя.
- Я должна это сделать, Джорш. Я думаю, ты и сам прекрасно это понимаешь.
Коротко вздохнув, он кивнул.
- Здесь есть несколько человек, безоговорочно преданных мне. Они бывшие стражи Союза. Я дам их тебе, но только в качестве личных защитников.
- Не важно, что будет со мной, главное...
- Мне важно, - перебил меня Джорш. - Когда-то ты предпочла мне брата, но это не значит, что я перестал испытывать к тебе какие бы то ни было чувства. Я по-прежнему готов на многое, чтобы защитить тебя. Ты мне не безразлична, нравится ли это Шарлотте или нет. Я хочу, чтобы еще очень многие годы я мог называть тебя своим другом и приветствовать твое появление в Ренельштейне.
Я не нашлась с ответом. Решительность Джорша, категоричность его тона столь сильно напомнили мне Эллиота, что это стало последней каплей. Из глаз предательски потекли слезы, и я уткнулась лицом в грудь Джорша, который тотчас сжал меня в объятиях.
Как же сильно мне не хватало простого человеческого участия, слов успокоения, спокойной поддержки. Точно баюкая, Джорш укачивал меня в своих объятиях, шептал слова успокоения, гладил мои волосы. В какой-то момент его губы коснулись моих, и я, как глупый мотылек на огонь, отозвалась на этот зов. И точно не было месяцев ужасов и боли. На какое-то крохотное мгновение я провалилась в прошлое, дни, когда я не ощущала боли и сомнений, когда мое сердце было живо, знало радость любви, когда в моей жизни не было никого, кроме Джорша, когда я не была невестой Эллиота.
При воспоминании о нем меня точно обдало холодом. Боже мой, что я делаю? Оттолкнув от себя Джорша, я в ужасе от содеянного замерла точно ледяная статуя. Я не могла поверить в то, что произошло. Предательство! Измена! О, боже мой!
На мгновение весь мир перестал существовать. Я не смела сделать и вдоха, и лишь сердце в груди билось с отчаянной силой. Джорш, столь же ошарашенный, как и я, замер напротив. Его глаза были расширены от ужаса, но взгляд был направлен не на меня, а куда-то за мое плечо.
А затем моего уха достиг странный, непонятный звук. Повернувшись, я вновь почувствовала, как пол под моими ногами куда-то уплывает, а душа, теперь уже наверняка, покидает тело. В дверном проеме, прислонившись плечом к косяку, стоял Эллиот и насмешливо хлопал в ладоши.
Я уверена, тебе есть что мне сказать) Пиши в комменты свои впечатления о главе) Я хочу это услышать;)
© Энди Багира. 2015 год.