Солнечный свет нещадно жег кожу. Он просачивался под плотно сжатые веки, скользил по щекам, блестел на соленых дорожках слез. Эмма поморщилась и прижала ладони к глазам. На мгновение наступила спасительная тьма, но легкий шелест заставил ее отнять руки от лица и обернуться.
Она ничего не увидела. Свет затоплял все вокруг, ослеплял.
- Белая камера, - вслух произнесла Эмма, и воспоминания произошедшего вернулись к ней. - Аделина, Шеймас! Феликс?!
- Пора беспокойств миновала, - донесся до нее мягкий женский голос. Эмма обернулась и предприняла еще одну попытку открыть глаза. На этот раз слепящий свет померк. Комната по-прежнему была ярко освещена, как в летний полдень, но теперь ее можно было рассмотреть. Голые стены, узкие, точно бойницы окна, круглые арки. Эмма осторожно подошла к дверному проему и выглянула.
Она находилась на втором этаже странного здания. Здесь не было глухих стен. Комнаты второго этажа опоясывали квадратное здание бесконечным коридором, обрамляли внутренний двор. Именно во внутренний двор вела арка, нет, пожалуй, окно, возле которого замерла Эмма.
Двор был пуст, как и все вокруг. Ни пола, ни вещей. Ничего, не считая странно расплывающейся женской фигуры. Казалось, что глаза отказываются ей служить - сколько бы Эмма ни пыталась остановить на женщине взгляд, ей никак не удавалось на ней сосредоточиться.
- Ты можешь спуститься, - сказала женщина. - Не бойся.
Эмма кивнула. Она не была уверена, что, когда она окажется во дворе, женщина по-прежнему будет ее ждать, она походила на мираж. Вниз вела узкая лестница со множеством ступеней. Здесь коридор напоминал пещеру, и Эмма снова задалась вопросом, где же она находится.
Незнакомка не исчезла. Она стояла все на том же месте и Эмма по-прежнему видела ее смутные очертания. Белое платье в пол, темные волосы, спадающие на грудь из-под темно-бордового головного платка. Женщина сделала к Эмме шаг и быстрым движением коснулась ее лба. Зрение тотчас прояснилось.
Хотя Эмма никогда прежде не встречалась с этой женщиной, она тотчас ее узнала.
- Ева.
Та улыбнулась.
- Эмма. Последняя из моих дочерей.
Она мягко привлекла ее к себе, и страх покинул Эмму. Ей стало так спокойно, точно она оказалась в материнских объятиях, и вся тьма оказалась где-то далеко позади. Так хорошо Эмма чувствовала себя лишь в детстве. Странно думать, что тогда она была поручена заботам демонов и те, как бы это ни было странно, по-своему ее любили.
- Я знала, что ты скоро придешь, но даже помыслить не могла как, - Ева отстранилась. Она с легким укором смотрела на Эмму. - Ты во всем осталась верна себе. Совершила худший из грехов мечом, что кровно связан с созданием абсолютного света.
Эмма пожала плечами. Тогда она даже не думала о том, что делает. Все, чего она хотела, прекратить катастрофу, которая началась с ее появления на свет. Спасти тех, кого еще могла.
Ева поманила ее за собой. Пройдя под аркой, они вышли в сад. Эмма не сдержала удивления, увидев, что всюду, куда бы она ни устремила взгляд, цвели яблоневые деревья. Не с яблока ли началась история грехопадения?
Ева улыбнулась, точно читая ее мысли.
- Женщинам позволительны небольшие слабости. Этот сад много значит для меня. Он - воплощение жизни. Глядя на него, я точно читаю свою судьбу. Рай, любопытство, предательство возлюбленного, падение. И мои дочери.
Роды настигли меня среди этой пустыни. Я была одна, оставленная мужем, слабая и испуганная. Я не знала ничего о рождении, о муках, дарованных в расплату за грехопадении, о том, что вовсе кроме нас двоих кто-то может появиться на свет. Но появилась первая дочь. А вместе с ней родилась и любовь.
Ева улыбнулась.
- Ты знаешь все о силе, что я невольно передала своим потомкам. Тьма и свет, созидание и разрушение. Еще одна расплата за ослушание.
- Я думала, что окажусь в Белой камере.
- Так и есть, - Ева обернулась и бросила взгляд на странный замок, оставленный за их спинами. - Смертные называют его Каср Харана. Они считают, что это место появилось здесь с приходом ислама и было путевым замком. Но оно существовало задолго до замков и ислама. Задолго до того, как история стала легендой, а та превратилась в веру. Это мой дом и моя тюрьма. Последний очаг, воздвигнутый Богом на земле.
Здесь мы жили с дочерьми. Сюда попадают демоны, когда их низвергают. Это место очищает, лишает сил, какова бы ни была их природа. Здесь все начинается с начала, и только нам решать, куда идти дальше.
- Идти дальше? - переспросила Эмма. - Значит, выход существует?
- Только для тех, кто хочет его найти. И кому есть куда. Видишь эти окна - Ева указала на узкие щели в стенах, которые Эмма приняла за бойницы. - Отсюда души уходят в рай. Другие находят вечный покой под сенью яблонь.
- Я хочу обратно в убежище.
- Все хотят обратно, - грустно улыбнулась Ева. - Но из Белой камеры нет возврата. Прошлого для тебя больше не существует. Эта дорога стерта во времени. Пора начать новое существование.
Яблоневый сад неожиданно расступился, открывая взгляду небольшой амфитеатр. Он напомнил Эмме о Кассандре. Интересно, видела ли пифия ее судьбу?
- Здесь я тебя оставлю. Войди в центр, преклони колени и прими свою судьбу. Тебя ждет суд Белой камеры.
- Так скоро? - испугалась Эмма. Она ожидала чего угодно, только не этого. - Разве я не останусь с тобой?
Ева грустно улыбнулась.
- Белая камера - тюрьма только для одного. Я - привратник, ведущий души на суд. И, прошу, поверь мне, я не желаю тебе такой судьбы. Ты свободна продолжить свой путь.
- Но я этого не хочу, - на глаза Эммы невольно набежали слезы. - Я хочу вернуться к тем, кого люблю.
- Если ты уйдешь, разве эта любовь исчезнет?
Эмма не ответила. Она с трудом сдерживала слезы, уверенная, что если хоть на мгновение даст себе слабину, то боль потери ее уничтожит.
- Я не знаю, какая дорога ждет тех, кто уходит, - тихо сказал Ева, успокаивающе касаясь ее плеча, - но я твердо верю, что твой путь будет светел. Ты пожертвовала собой ради того, чтобы спасти тех кого любишь, и тех, кого не знаешь, но кого бы уничтожила твоя сила.
- А проклятие Монгреллов? Что будет с ним?
- Это место впитывает в себя все силы. Думаю, что и проклятие Монгреллов канет в небытие. Ни одна из моих дочерей, принявших дар, еще не уходила из мира добровольно.
Ева благословляюще коснулась лба Эммы поцелуем.
- Ты последняя из моих истинных дочерей, Эмма Рейн. Мы - начало и конец. Круг замкнулся. Кто знает, что будет дальше?
И Ева исчезла. Там, где она стояла прежде, теперь покачивались на ветру цветущие яблони. Обратный путь был отрезан.
Вздохнув, Эмма покорно направилась к амфитеатру. Она понятия не имела, что должна сделать. Спустившись вниз, девушка вышла на центр и прикрыла глаза.
Точно этого ожидая, перед ее глазами зажглись образы. Детство. Они с родителями гуляют в парке. Эмма видела, каким счастьем горят глаза матери, как смеется отец, раскачивая качели. Нет, чтобы ни стояло у истока, кем бы ни были ее названные родители, они любили ее. Как она не поняла этого, когда перед ней предстала их истинная суть? Как могла усомниться? Почему все это время не ощущала за собой вины? А ведь их смерть - ее главный грех.
Стены их дома сменились садом, тем самым, где сейчас находилась Эмма. Родители в своих демонских личинах стояли в центре амфитеатра. Тела их подернулись дымкой, на лицах появились улыбки и они растаяли в потоке света. Эмма поняла - куда бы ни вел их путь, они обрели покой. Кажется, они были счастливы.
Эмма ожидала нового видения. Она надеялась, что увидит Феликса, но вместо этого неожиданно увидела себя, стоящую в центре амфитеатра. Это было странно, разом находиться в двух местах. Глаза этой Эммы были закрыты, а фигура казалась такой же размытой, какой была у Евы. И от этой фигуры, точно полупрозрачные ленты, в камень устремлялись потоки света и тьмы. Белая камера забирала ее силы. Проклятие Монгреллов уходило из мира навсегда.
Свет вокруг Эммы начал мерцать. Стоя под яблоней, она не отрывала взгляда от своего второго "я", пространство вокруг которого начало накаляться. В воздухе проносились ослепительные вспышки. Там, где они касались камня амфитеатра, оставались темные пятна. Камень плавился, стекал подобно воску. Белая камера не справлялась с силами света и тьмы. Грохот молний, шипение плавящегося камня, вой ветра слились в один несмолкаемый гул. Он нарастал и нарастал, заполняя все вокруг. Эмма прижала к ушам ладони, но даже так не могла спастись от шума. Казалось, ее голову стиснули огромными клешнями. Эмма отчаянно закричала, уверенная, что сейчас голова взорвется от грохота. И тут все оборвалось.
Эмма открыла глаза. Она по-прежнему стояла в центре амфитеатра. Ничего не изменилось. Ярко светило золотое солнце, ласково шелестели листьями яблони.
- И когда здесь подают дилижанс?
Эмма обернулась и не удержалась от вскрика. Глаза ее наполнились слезами и, не веря собственным глазам, она бросилась к Шеймасу.
- Да я это я, - усмехнулся он, когда Эмма в нерешительности замерла в шаге от него. - Думаю, не исчезну, если ты меня обнимешь.
И Эмма крепко сжала его в объятиях. Шеймас не исчез. В ответ он стиснул ее так крепко, что даже стало больно, но Эмма только рассмеялась, пряча заплаканные глаза на его груди.
- Но как это возможно? - спросила она, не отпуская его.
- Они убили Аделину. А потом убили меня. Точнее, почти убили. Не знаю толком, что произошло, но когда перед глазами все начало меркнуть, я увидел их.
- Кого? - не поняла Эмма и отстранилась.
Шеймас протянул ей два пожелтевших от старости тома, прежде зажатые под мышкой.
- Книга жизни и книга смерти. Должно быть, их уронили во время сражения. Или же на то была воля самих книг. Они были так близко от меня, только протяни руку. И я протянул. А потом оказался у Евы. Она объяснила, что к чему.
- И что теперь? - спросила Эмма. Вопрос вырвался сам собой. Она не ожидала, что Шеймас даст ответ. Но, кажется, тот был уже готов.
- Разберемся с книгами. Закончим это все раз и навсегда. А потом в путь. Ева сказала, что, если я был хорошим мальчиком, то, возможно, мы с Аделиной еще встретимся.
- Как ты можешь так говорить? - не выдержала Эмма. - Ты понимаешь, что мы умерли?
Шеймас дурашливо улыбнулся.
- Ты заметила какую-то особенную разницу? Я нет. К тому же, - его тон сменился серьезным, - Кассандра говорила мне, что я уйду первым. Да и Мойра обещала, что мы скоро встретимся. Меня ждет сестра, Эмс, так что мне не о чем горевать.
А кто ждал ее? Никто.
- Давай покончим с книгами, - предложила она, уходя от неприятной темы. Взяв их из рук Шеймаса, Эмма первой спустилась в центр амфитеатра.
- И что теперь?
- Просто оставлю их здесь. Посмотрим, что из этого выйдет.
Она так и сделала. С минуту ничего не происходило, а затем книги начали меняться. Из страниц хлынули потоки света и тьмы, странницы, более не удерживаемые вместе, взметнулись высоко вверх, а затем медленно осели на камень, лопаясь, точно мыльные пузыри, от соприкосновения с землей.
- Кажется, на этом все, - сказал Шеймас.
- Все, - согласилась Эмма, подводя совсем иной итог. - Теперь наш черед?
- Тогда прошу, - временщик протянул ей ладонь, и Эмма вложила в нее пальцы. - Мисс Рейн, для меня было честью жить и умереть рядом с вами. Уж никогда бы ни подумал, что разделю с вами и вечность, но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Или как-то так, - он сбился с напыщенного тона и рассмеялся.
- А еще говорят, горбатого могила исправит.
- Какая могила, дорогая? - явно передразнивая Иду, парировал Шеймас. - Идем на свет?
Они вместе шагнули в центр. Эмма закрыла глаза. Легкий теплый ветер всколыхнулся вокруг них, она почувствовала привычный рывок, который неизменно сопровождал их с Шеймасом перемещения во времени. Их потянуло куда-то вверх, а затем все стихло. Эмма открыла глаза и не поверила увиденному.
Шеймас исчез. Она же по-прежнему находилась в яблоневом саду, и у ее ног лежала книга.
Эмма склонилась, подняла древний том и пораженно ахнула, увидев обложку. Это была третья из великих книг. Книга бытия.
Поддавшись порыву, Эмма поспешно перелистнула ее в самый конец. Витиеватые строки медленно заполняли пустые страницы.
... Так оборвалась жизнь временщика. Эта смерть осталась незамеченной его друзьями. Трое оставшихся детей атакуемого убежища уже готовились разделить его судьбу. Всем им сегодня предстояло уйти, оплакиваемыми хранителем и богом. Колдун направился к Отступнику...
Эмма зажала пальцем строку. Удивительно, но чернила остановили свой бег. Книга бытия создает судьбу всего сущего, вспомнила она. Кто это говорил? Люси? Аманда? Ида?
- Комнату внезапно озарил божественный свет, - прошептала Эмма, убирая со строки палец. Слова, произнесенные Эммой, послушно побежали по странице. Книга бытия признавала ее волю.
...И бой прекратился. Жертва отмеченной светом и тьмой породила иную силу - искупление. Не было больше причин для войны - великие книги навсегда покинули мир, заключенные в Белой камере. Бог рассудил всех по справедливости, явив свою любовь и милосердие. Правым он даровал счастье, отступникам - прощение. Все вернулось на круги своя. Все пришло в равновесие.
ЭПИЛОГ
Дорогой Шеймас! Теперь я почти уверена, что мои письма все-таки доходят до тебя, пусть даже ты и не можешь на них ответить. Когда окно в твоей спальне внезапно распахнулось, это было первым знаком. Феликс переговорил с Советом, а те, кажется, опросили всех колдунов с начала времен, чтобы убедиться, что такого прежде никогда не случалось. Ида и остальные многозначительно переглядывались, когда я сказала, что напишу тебе письмо и положу его на подоконник снаружи. Думаю, они решили, что я сошла с ума.
Все эти месяцы я думала, что они правы, но вчера я получила второй твой знак и убедилась, что поступила верно. Вчера, когда Люси убиралась в твоей комнате, она заметила на подоконнике веточку мелиссы. Хорошо, что она догадалась позвать меня, ведь я сразу же распознала твой знак. Мелиссой ты меня успокаивал в нашу первую встречу. Все, что прежде было за стеклами - туман и пустота. Откуда же появиться мелиссе? Может быть ты тоже стал нашим защитником? Тогда передавай привет моей маме, хорошо? И я надеюсь, что Аделина рядом с тобой.
Хотя, если признаться честно, мне намного приятнее представлять вас живущими в большом доме среди зеленых ирландских полей. Ты ходишь с собакой, осматривая свои угодья, Мойра и Аделина готовят ужин, о чем-то своем хихикая. Идиллическая картина. Хотя, зная твой норов, вряд ли она тебя бы устроила.
Что касается идиллии, то, кажется, она наступила и в убежище. Нас наконец-то оставили в покое члены Совета, и теперь мы живем без их пристального внимания. Никто так и не понял, как и куда исчезли книги, а мой рассказ о Еве, Белой камере и книге бытия сочли результатом стресса. По их мнению, когда книги оказались в одной комнате, то эффект зеркал достиг своего апогея. Он высвободил божественный свет, в котором исчезли не только демоны, но и отступники. Великие книги канули в небытие.
Мы решили не переубеждать их. Мы живы, эпопея с Уинтегроувом и книгами окончена. Пришло время... Жить. Просто жить, наслаждаясь каждой мелочью бытия.
Я часто думаю о тебе и Ролланде. Знаешь, у меня нет чувства потери. Мне кажется, что вы всегда рядом, незримые тени за моей спиной. Настанет миг, и мы обязательно встретимся вновь, но пока что еще рано.
Сейчас у нас сезон отпусков. Никогда еще в убежище не было так тихо. Сегодня вечером здесь останется только Люси. Найджел первым покинул отчие стены. Думаю, все дело в их связи с Ролландом - ему передается часть его сил. Мой милый кузен не придумал ничего лучше, чем отправиться в Крестовый поход. Но отнюдь не для того, чтобы воевать. Он планирует врачевать раненных и посетить святые места.
Что касается Иды, то она все-таки уступила настойчивым просьбам Гадеса и согласилась погостить у него в Аиде. Позавчера она должна была вернуться обратно, но когда за ней направился Феликс, новый Харон передал ему письмо от Иды с просьбой не беспокоиться и не волноваться. Гадес сам переместит ее в убежище, как только она почувствует себя достаточно отдохнувшей после всех последних событий. Слава богу, Найджел пока что об этом не знает. Я же действительно за нее рада. Мне кажется, у них с Гадесом все будет хорошо.
Что касается нас с Феликсом, то я даже боюсь что-то говорить - настолько зыбким мне кажется наше счастье. После того, как Белая камера поглотила проклятие Монгреллов и великие книги, стало очевидно, что не только сила смерти питала Феликса. Он действительно один из самых могущественных колдунов убежища, хотя, по его словам, уже не так силен, как прежде. Его чар хватает на то, чтобы мы могли спокойно путешествовать во времени. К чему мы, собственно, сейчас и готовимся.
Он уже навещал своего отца и даже некоторое время пробыл рядом с ним, убедив, что выжил в крушении "Императрицы Ирландии" и вышел на связь, как только окончательно поправился. По мнению старшего Скрелтона, Феликс служит в Индии, а сегодня возвращается в отчий дом, чтобы представить отцу свою супругу. Я надеюсь, что ткань времен достаточно затянулась, и мистер Скрелтон никогда не вспомнит о моем визите в его дом.
Как видишь, у нас все действительно хорошо. Как и ты, мы обрели покой. Я надеюсь, что однажды ты снова дашь о себе знать.
Все закончилось. После мрака пришел свет.
Читайте уже на этой неделе:
Это страшно, больно и несправедливо умирать в двадцать лет, когда еще так мало сделано. Оставлять за спиной свое покалеченное, безжизненное тело, уходя раз и навсегда. Но Бриану ждет ни ад и не рай - другой мир, где суждено стать свободной птицей, связанной обстоятельствами. Теперь ей подвластны земля и небо. Но кто высоко взлетает, тот низко падает. Она должна отстоять свое право на новую жизнь.
Она - вольная.