Если от чего и страдает сейчас наш фронт больше, чем от дефицита боеприпасов, так это от дефицита решительных действий. Того, что противник демонстрирует, увы, в избытке. И это отнюдь не попытка принизить нашу армию. Во-первых, армию я уважаю и всегда целиком и полностью на её стороне (чего нельзя сказать про высшее армейское начальство). А, во-вторых, каким бы ни было моё отношение к г-ну Шойгу и г-ну Герасимову, но в данном случае вопросы отнюдь не к ним. Дефицит решительности здесь происходит не от принимающих военные решения, а от вырабатывающих политическую линию.
И во многом он продиктован неким страхом, что Запад пойдёт до упора, что он, получив достойный отпор, лишь усилит нажим. И такое, конечно, можно было бы предположить, вот только здесь, как с крымской «дочерью офицера» – не всё так однозначно. И дело совсем не в том, что Запад «труслив» или что у него денег не хватит. Отнюдь: нынешний Запад – это смертельно раненый зверь, готовый загрызть кого угодно, чтобы только продлить ещё на какое-то время своё существование. И денег у зверя ещё вполне достаточно. Так что дело в другом. И я сразу хочу предупредить: сейчас у нас с вами пойдёт очень неприятный разговор.
Понимаете ли, в чём дело, дорогие друзья: та игра, которую сейчас ведёт Запад, для него практически беспроигрышна. Украина – это такой инструмент, который не жалко. Украинцев они готовы пускать на мясо миллионами, без разницы пола и возраста. Так даже проще – потом денег давать не придётся. Поэтому пытаться решить исход этой войны переговорами – штука не просто глупая, а откровенно самоубийственная. Запад таких «переговорщиков» и прочих «конструктивных» трусов будет дожимать до упора. Он ведь сам ничем не рискует. Так почему бы не попробовать получить максимальный результат?
Можно ли напугать Запад? Можно. Будет ли это сделано? А можно я не буду на это отвечать. Нет, конечно, в жизни всякое случается, но сейчас мы будем говорить о реальности, в которой Запад не считает, что несёт риски. Так вот, в такой реальности храбрость, решительность и отмороженность – единственный способ не просто выиграть, а банально выжить (в нынешней войне* это тождественные понятия).
И вот в случае, если, предприняв решительные действия, Россия радикально переломит войну в свою пользу, Запад отнюдь не пойдёт на абсолютную эскалацию. Причём именно потому, что не рискует. А зачем?
Ему просто не будет причин настаивать.
Потому что он в любом случае окажется в выигрыше. Пусть не в абсолютном. Но свои задачи он решит. Россия с её огромным потенциалом будет в любом случае выбита из игры на пару поколений. Ну, может, на одно поколение. Но никак не меньше. Потому что после войны нас ожидает восстановление Украины. Которого не может не быть: ведь это наша земля, которую мы освобождаем. И разрушение которой – это удар по России.
И это касается всего. Вообще всего.
Прежде всего – материального базиса. Который уже сейчас обращается в руины, обнуляя труд поколений наших предков. Экономика Украины прекратила своё существование. А ещё не ясно, что там будет в итоге.
Это культура. Которая тоже уничтожена. И которую придётся взводить с нуля точно также, как и экономику. И я боюсь, что слишком многих наших сограждан повергнет в шок то, что они увидят на территории с ампутированной культурой.
И это люди. Восстанавливать их придётся с куда большими усилиями, чем дома. Потому что на Украине нас ждёт наше же население с разрушенной психикой и ментальностью.
Но вот и скажите теперь, надо ли Западу смысл настаивать, если Россия и так на десятилетия будет обречена заниматься всем этим. Если именно туда будут уходить её силы. Потому что, а как иначе? И это даже по прагматическим мотивам очевидно.
Цель Запада на Украине – руины. И для него не имеет принципиального значения, кому достанутся эти руины. Главное, чтобы они были. А они уже есть. И их будет только больше. Наша же цель – выжить.
Так что дело за малым: всего лишь дать отпор. Неужели так сложно это понять?
(с) Павел Кухмиров
*Автор подразумевает под войной противостояние России и глобального Запада, горячей фазой которого является СВО – прим. ред.