Кира с улыбкой наблюдала, как Мирослав сладко сопит в своей кроватке.
Вот она и стала бабушкой.
А, кажется, совсем недавно она была глупой наивной девчонкой, пасовавшей перед трудностями.
Начало истории можно прочитать здесь:
С тех пор прошло немало времени. Кира снова вышла замуж. Александр полностью оправдал своё имя, защитник, ведь с ним Кира чувствовала себя настоящей женщиной, любимой и единственной.
Макс подписал отказ от отцовских прав, Александр усыновил Диму и воспитывал его как родного. Он не делал различий между Димой и их вторым сыном, Антошкой.
А теперь уже и Дима женился и подарил им первого внука.
Телефонный звонок вырвал Киру из плена воспоминаний.
— Алло, Кира? Привет. Это Макс. Я знаю, что не должен тебя беспокоить, но мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно. Пожалуйста, приезжай. Мой адрес ....
Кира долго думала, что вдруг могло Максу понадобиться от нее. Надо же! Двадцать лет ни слуху ни духу, а тут — здрассьте, нарисовался. И как только номер телефона узнал? И зачем она вдруг вспомнила о нем? Как будто притянула его к себе этими воспоминаниями.
Но любопытство пересилило, и на следующий день она уже поднималась по лестнице старого дома, бывшего заводского общежития. Нашла нужную комнату и постучала.
Дверь открыл Макс, постаревший и слегка обрюзгший, но всё еще не утративший некоторого шарма.
— Привет, Кира. Проходи. Прекрасно выглядишь. Чай, кофе?
— Нет, спасибо. Я ненадолго. Мне пришлось внука оставить с няней, чтобы приехать сюда. — Кира огляделась по сторонам. Чистенько, но неуютно, сразу чувствуется берлога холостяка. — Что это ты вдруг вспомнил о моем существовании? Что тебе от меня понадобилось?
— Я хочу встретиться с сыном.
— С каким еще сыном? Ты отказался от него! Забудь вообще, что у тебя когда-то был сын!
— Раньше ты не была такой жестокой.
— Спасибо, у меня были хорошие учителя, — Кира дурашливо поклонилась.
— Ты не думай, мне ничего от него не надо, наоборот, я хочу написать на него завещание. У меня ведь, кроме него, никого нет.
— А как же твоя рыжеволосая фея? — не удержалась Кира съехидничать.
Макс только махнул рукой.
Кира фыркнула:
— Ладно, на нее мне глубоко фиолетово. А завещание-то тебе зачем?
— М-м-м... У меня цирроз... Врач сказал, что мне осталось полгода-год, не больше.
— И?.. Ты хочешь отписать сыну эту халабуду, чтобы он взял на себя уход за тобой? Нет уж! Он двадцать лет не знал о тебе и дальше не узнает! У него есть отец, который растил его, заботился о нем. А ты? Что ты для него сделал?!
Кира встала, собираясь уходить.
— Единственное, что я могу для тебя сделать, это дать совет. Оформляйся в хоспис. Там ты за свою халабуду получишь уход и заботу. И прошу тебя, забудь о нашем существовании.
И ушла, тихонько прикрыв за собой дверь.
Макс встал с продавленного дивана, подошел к шкафу, достал свой костюм. Смыл грим, имитировавший мешки под глазами, переоделся и вышел из комнаты. Отдал ключ хозяйке и спустился вниз.
Сел в стоявший чуть в стороне от подъезда автомобиль и поехал в офис. Там его ждала верная секретарша.
— Как прошла встреча?
— Должен признать, Лика, ты опять оказалась права. Моей бывшей жене и сыну от меня ничего не нужно. Я до сих пор не понимаю: зачем она за меня замуж-то вышла? Сразу же после рождения сына она стала совсем чужой. Я, как проклятый, пахал день и ночь, поднимая бизнес, хотел, чтобы мы ни в чем не знали нужды, а дома натыкался на глухую стену непонимания. Она в меня не верила. Она хотела, чтобы я работал в офисе с 9 до 17, как все нормальные люди. А я не хотел так жить! Устраивала скандалы, упрекая в изменах. Но почему у людей при виде красивой секретарши сразу возникает мысль, что она спит с шефом? Спасибо, что хоть твой муж оказался адекватным человеком.
Макс вздохнул.
— Жаль, конечно, что я тогда сделал глупость, подписал отказ от отцовства. Но теперь уже ничего не вернуть и не изменить. Ну что ж. Теперь я со спокойной совестью могу написать завещание в пользу детского дома.
— Да что Вы, Максим Юрьевич, опять о завещании! У Вас еще вся жизнь впереди. Может, даже женитесь, Вы ведь еще очень даже завидный жених.
— О, нет! — засмеялся Макс. — Упаси меня Господь от этих охотниц!
— А завещание... Пусть будет. Ведь, как говорил незабвенный Воланд, "Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!"