Как меня раздражает Райхельгауз, вы не представляете! Даже не столько он сам, сколько то, что он продолжает оставаться в культурной повестке.
Вот зачем он там, скажите мне? Почему он не сидит тихо, занимаясь своими делами и не высказываясь?
Нет, он зачем-то радостно бросается комментировать всяких сомнительных людей, которые в нашей стране признаны иностранными агентами. "Мол, мой вы дорогой, да как я счастлив, да дай Бог всего хорошего, да позвольте приложиться к руке..."
Конечно, позволят, чего ж не позволить-то?
С Акуниным в целом все понятно - он уже давно себя проявил, и очень жаль, если честно. Мне когда-то нравились его книги, в них был и смысл, и мораль, однако его последующее поведение отвратило меня от подобного рода ... литературы полностью.
Пусть его Семен Слепаков читает. Вдохновляется. А я как-нибудь обойдусь.
Но Акунин молчать не может. Он постоянно высказывается - как любому автору, ему хочется быть услышанным. Казалось бы - ну пиши про Грузию свой отчий дом. Чего тебе от России-то надо?
Уехал - и хорошо. Хвали и чествуй новую родину!
Есть свое мнение - ну так и держи его для друзей и сподвижников. Для чего навязывать его миру? Но создается впечатление, что Райхельгауз акунинской публикации буквально ждал, чтобы прокричать свои приветственные слова. Ночей не спал, караулил. И вот свершилось...
Тем более Акунин честно написал - ему с нами разговаривать не о чем. Прекрасно, что он это понимает и осознает, но зачем разговаривает? Вот если мне с ним не о чем разговаривать, я об этом и не пишу. Не о чем разговаривать - не разговаривай. Все просто, на самом деле.
Но Райхельгауз прямо так обрадовался, что мне даже стало немного неловко. Так и хотелось сказать: "Ну это уже чересчур, товарищ режиссер". И правда, такими темпами и вкусовые сосочки на языке можно стереть, между прочим.
Ему, конечно, позвонили, чтобы спросить, чего это он? И не хочет ли воссоединиться со своими кумирами?
Не хочет. И обещал так больше не делать
«У меня, к большому сожалению, в последние полгода очень тяжёлая жизнь. Меня лишают работы, меня лишают всего, что только можно. Я постараюсь не говорить, не писать, ничего не делать. Не раздражать тех, кто не даёт мне работать и жить».
Да уж постарайтесь, пожалуйста. Окажите нам такую любезность!