40
Вскоре после того, как мы вернулись в Великобританию, дворец объявил, что Вилли собирается жениться.
Ноябрь 2010.
Новость для меня. За все время в Лесото он никогда не упоминал об этом.
Газеты опубликовали подробнейшие рассказы о том, как я осознал, что Вилли и Кейт идеально подходят друг другу, и, когда я оценил глубину их любви, то решил подарить Вилли кольцо, которое я унаследовал от мамы, легендарный сапфир: это был момент нежности между братьями, момент, связывающий нас троих - и все эти россказни - мусор: ничего из этого никогда не было. Я никогда не давал Вилли это кольцо, потому что не было оно моим, чтобы отдавать. У него оно уже на тот момент было. Он попросил взять его себе после смерти мамы, и я был более чем счастлив отдать.
Теперь, когда Вилли сосредоточился на подготовке к свадьбе, я пожелал ему добра и погрузился в себя. Я долго и упорно думал о своем одиночестве. Я всегда предполагал, что женюсь первым, потому что очень этого хотел. Я всегда предполагал, что буду молодым мужем, молодым отцом, потому что я решил не быть как мой отец. Он был пожилым отцом, и я всегда чувствовал, что это создавало проблемы, установило барьеры между нами. В своем среднем возрасте он стал более сидячим, более подверженным привычкам. Ему нравилась его рутинная жизнь. Он был не тем отцом, который бесконечно играл в салочки, или бросал мяч даже после наступления темноты. Он побыл таким всего один раз: бегал за нами по всему Сандрингему, придумывая замечательные игры, например, он обернул нас в одеяла, как хот -доги, пока мы не закричали от беспомощного смеха, а затем вырвал одеяло и расстрелял нас с другого конца. Я не знаю, смеялись ли мы с Вилли хоть когда-то сильнее. Но задолго до того, как мы были выросли, он перестал участвовать в таком физическом веселье. У него просто не было энтузиазма. Пуфф!
Но у меня всегда будет энтузиазм, обещал я себе. Да.
Теперь мне хотелось знать: а будет ли?
Был ли это настоящий я, который дал обещание стать молодым отцом? Или это был настоящий я, изо всех сил пытавшийся найти подходящего человека, правильного партнера, а также изо всех сил пытавшийся понять, кто он есть на самом деле?
Почему эта штука, которую я предположительно так хочу, не происходит?
А что, если это никогда не произойдет? Что будет значить моя жизнь? Что будет моей конечной целью?
Я считал - война. Когда все остальное не сработало, как обычно, у меня оставались солдаты. (Если бы у меня еще была дата развертывания.)
А после войн - я подумал - всегда будет благотворительная работа. После поездки в Лесото я чувствовал себя более, чем когда -либо, настроенным продолжить работу мамы. И я был полон решимости взять на себя то дело, что Майк дал мне за своим кухонным столом. Этого достаточно для полноценной жизни, сказал я себе.
Показалось случайностью, результатом моих размышлений то, что я услышал от группы раненых солдат, планирующих поход на Северный полюс. Они надеялись собрать через пожертвования миллионы для Похода С Ранеными, а также стать первыми в истории ампутированными, которые когда -либо достигали шеста. Они пригласили меня присоединиться к ним.
Я хотел сказать да. Я до смерти хотел сказать «да». Была только одна проблема: поход был в начале апреля, очень близко к объявленной дате свадьбы Вилли. Я должен был бы добраться туда и обратно без зацепок или рисковать пропустить церемонию.
Но Северный полюс был не таким местом, в котором можно рассчитывать на то, чтобы спокойно сделать свои дела. Северный полюс был местом бесконечных проблем. Всегда были переменные, обычно связанные с погодой. Поэтому я нервничал о перспективе, и дворец вдвойне нервничал.
Я попросил JLP дать совет.
Он улыбнулся: уникальная возможность.
- Да.
- Ты должен отправиться.
Но до того, по его словам, было еще одно место, куда мне нужно было сходить.
В прямое продолжение бесед, которые он и я начали пять лет назад, после моего нацистского разгрома, он организовал поездку в Берлин.
Итак. Декабрь 2010. Горько-холодный день. Я приложил кончики пальцев к пулевым отверстиям в стенах города, все еще свежим шрамам от безумной клятвы Гитлера сражаться до последнего человека. Я стоял на бывшем месте Берлинской стены, которая также была местом SS, и поклялся, что услышал отголоски мучительных криков на ветру. Я встретил женщину, которую отправили в Освенцим. Она описала свое заключение, ужасы, которые она видела, слышала, вдыхала. Ее истории были так же трудно услышать, как и жизненно важно. Но я не буду их пересматривать. Они не мои, чтобы пересказывать их.
Я давно понял, что фотография в нацистской форме была результатом различных сбоев - размышления, неудачного характера. Но это также было и провал образования. Не только школьного, но и самообразования. Я недостаточно знал о нацистах, недостаточно учился, не задавал достаточно вопросов учителям, семьям и выжившим.
Я решил это изменить.
Я не мог стать тем, кем надеялся быть, пока не сменил уровень подготовки.
41
Мой самолет приземлился на архипелаге под названием Свалбард. Март 2011 г.
Сделав шаг из самолета, я медленно повернулся, охватив пейзаж. Белое, белое и еще белее. Что касается глаз, то для них тут ничего, кроме слоновой кости, снежной белизны. Белые горы, белые снеговики, белые холмы, и через него были узкие белые дороги, тех мало. У большинства из двух тысяч местных жителей был снегоход, а не машина. Пейзаж был настолько минималистским, до такой степени запасным, я подумал: может быть, я перееду сюда.
Может, это моя цель.
Затем я узнал о местном законе, запрещающем кому-либо покидать город без оружия, потому что холмы за его пределами патрулировали отчаянно голодные белые медведи, и я подумал: нет, наверное.
Мы поехали в город под названием Лонгьир, самый северный город на земле, всего в восьмистах милях от вершины планеты. Я встретил своих собратьев-треккеров. Капитан Гай Дисней, кавалерист, который потерял нижнюю часть своей правой ноги из-за ручного противотанкового гранатомета. Капитан Мартин Хьюитт, десантник, чью руку парализовало после выстрела. Рядовой Джейко Ван Гасс, еще один десантник, который потерял большую часть левой ноги и половину левой руки из-за ручного противотанкового гранатомета.. (Он дал оставшемуся печению своей руки бойкое прозвище Немо, которое нас сердило.) Сержант Стив Янг, валлиец, его спина была сломана самодельным взрывным устройством. Врачи сказали, что он больше никогда не будет ходить, и теперь он собирался потянуть 200 - фунтовые сани к Северному полюсу.
Вдохновляющий участок. Я сказал им, почему для меня было честью присоединиться к ним, честью просто быть в их компании, и не имело значения, что температура была ниже минус тридцати. На самом деле, погода была настолько плохой, что нам отложили старт.
Тьфу, свадьба Вилли, подумал я, охватив лицо руками.
Мы провели несколько дней в ожидании, тренируясь, ели пиццу и чипсы в местном пабе. Мы сделали несколько упражнений, чтобы привыкнуть к суровым температурам. Мы натянули апельсиновые костюмы погружения, прыгнули в Арктический океан. Шокировало, насколько теплее была арктическая вода, чем жестокий холодный воздух.
Но в основном мы познакомились друг с другом, сплотились.
Когда погода, наконец, прояснилась, мы прыгнули на Антонов и взлетели до временного лагеря на льду, а затем переместились на вертолеты и недолетели всего двести миль до шеста. Было около часа пополуночи, когда мы приземлились, но светло, как в полдень в пустыне. В тех местах не было тьмы: тьма была изгнана. Мы помахали на прощание вертолетам и начали.
Эксперты по арктическим условиям призвали команду избегать потоотделения, потому что любая влага мгновенно замерзает на Северном полюсе, что вызывает всевозможные проблемы. Но никто не сказал об этом мне. Я пропустил эти тренировки с экспертами. Итак, я был, после первого дня прогулки, после того, как тянул тяжелые санки, абсолютно пропотевшим, и, конечно же, моя одежда превращалась в твердый лед. Что более тревожно, я начал замечать первые неприятности на моих пальцах и ушах.
Обморожение.
Я не жаловался. Как я мог в этой группе? Но я и не хотел жаловаться. Несмотря на дискомфорт, я почувствовал только благодарность за то, что я с такими героями, за то, что служу такому достойному делу, вижу место, которое так немногие смогут увидеть. На самом деле, на четвертый день, когда пришло время уходить, я хотел продолжить. Кроме того, мы еще не достигли шеста.
Увы, у меня не было выбора. Либо уйти сейчас, либо пропустить свадьбу своего брата.
Я попал на вертолет, направлявшийся на аэродром Барнео, с которого мой самолет должен был взлететь.
Пилот колебался. Он настаивал на том, что мне нужно было увидеть полюс перед отъездом. Вы не можете уехать и не увидеть его, сказал он. Поэтому он повел меня, и мы прыгнули в Тотал Уайтаут. Вместе мы обнаружили точное место при помощи GPS.
Я стоял на вершине мира.
Один.
Держал Юнион Джек.
Вернувшись на вертолет, полетел в Барнео. Но именно тогда мощный шторм прошел через вершину земли, отменив мой рейс и вообще все рейсы. Ураганные ветры изломали все вокруг и так набрали силу, что взломали взлетно-посадочную полосу.
Ремонт потребовался.
В ожидании я тусовался с группой инженеров. Мы пили водку, сидели в их импровизированной сауне, затем прыгнули в ледяной океан. Много раз я откидывал голову, глотал еще стаканчик вкусной водки, говорил себе не напрягаться из-за взлетно-посадочной полосы, свадьбы и вообще всего.
Шторм прошел, взлетно-посадочная полоса была то ли отремонтирована, то ли перемещена. Мой самолет пошел вниз по льду и поднял меня в голубое небо. Я махнул в окно. До свидания, мои братья.