В преддверии праздника мне захотелось рассказать историю о том, что женское счастье может быть разным, и случиться оно может в любом возрасте...
Имена вымышленные, история реальная.
Тамара родилась в небольшом сибирском городке в конце войны. Послевоенное детство было как и у многих тогда - спартанское, самостоятельное, "с ключом на шее". После школы Тамара поступила в педагогический техникум, а потом уехала по распределению в глухую таежную деревню. Городская девочка уезжала в неведомую Ячменюху со страхом и слезами, но делать было нечего, положено отработать три года - отрабатывай. Надеялась честно отработать положенный срок в сельской школе, а потом вернуться в родной райцентр, но судьба распорядилась по-иному.
Несмотря на удаленность от райцентра, деревня, благодаря леспромхозу, далеко не бедствововала. Почти две тысячи дворов, работа на лесозаготовке и пилорамах хоть и тяжелая, но платили хорошо. Начальник леспромхоза, мужик пробивной, делал все, чтобы удержать народ. Продуктовый и промтоварный магазины снабжались не хуже городских, в доме культуры премьеры фильмов шли в один день с областными кинотеатрами. В селе были ясли, детский сад, медпункт и школа - 10-летка, где в каждом классе училось не меньше 20 учеников. Трем молодым бессемейным учительницам выделили небольшой домик и всегда следили, чтобы девушки не оставались без дров, помогали доглядеть за домом, который; как известно, без мужской руки норовит что-то учудить.
Постепенно Тамара обжилась в Ячменюхе. Немалую роль сыграло и то, что в те годы на селе учителя, даже самые молодые, пользовались уважением. Никому и в голову не могло прийти вломиться в дом, где жили молодые девушки. Да и вообще, попробуй, обидь "учительшу"! Свои же мужики голову в лесу оторвут и скажут, что так и было. Девушки, кстати, тоже себя блюли, держались скромно, на сельских праздниках могли разве что одну рюмочку "красненького", а все больше чаи пили, домой уходили рано, кавалеров в дом не привечали...
- Здравствуйте, Тамара Петровна! - уважительно здоровались на улице поначалу незнакомые мужики. - Как там мои Пашка с Санькой, не хулЮганят? А то я им, если что, ремня всыплю!
- Нет-нет, что Вы! Не надо бить детей! - пугалась Тамара, старательно вспоминая, про каких Пашку с Санькой идет речь - школа-то в деревне была большая, всех Сашек и Пашек враз не упомнишь.. - Мы как-нибудь сами разберемся..
- Ну, Тамара Петровна, смотрите. Если что, с тайги вернусь, сразу говорите. У меня не забалуешь...
Суровые отцы, и впрямь, не слишком заботились гуманностью воспитательных методов, поэтому Тамара боялась лишний раз вызвать в школу матерей нарушителей, зная, какая кара может прилететь от отца.
Нравы в деревне были подстать самой жизни - справедливые, но суровые. Один случай запомнился особенно. Ранним утром Тамара проснулась от заполошного лая собак. Надрывая глотки, ожесточённо лаяла вся собачья братия, и промысловые лайки, и дворовые шарики. Тамара выглянула в окно, и увидала незабываемую картину: по главной улице Ячменюхи бежал медведь, а за ним... пятиклассница Таня с отцовской двустволкой.
Время шло, Тамара все больше вживалась в сельскую жизнь, все меньше тосковала по городу. За ней начал ухаживать молодой водитель лесовоза Василий. Весельчак, гармонист, косая сажень в плечах и кудрявый чуб - просто мечта всех местных девчонок. Но Василий запал на "учительшу" за которой долго и настойчиво ухаживал. Носил на руках, буквально! Сажал на плечо и нес через улицу в клуб "чтобы Тома туфельки не пачкала".
Через год сыграли свадьбу, и переехала Тамара к свекрам. Родители Василия приняли невестку хорошо, гордились, что досталась и "ученая", и работящая, и веселая. Потом пошли дети, первая дочка, а через пару лет и сын. Спустя пару лет после рождения сына молодая семья переехала в новый дом. Василий с отцом и братом построили его своими руками. Все сделали сами, от сруба до резных наличников, только печника приглашали.
Так и жили, много работали, но были в семье и любовь, и уважение, и какой-никакой достаток. Тамара уже и не мыслила себя без сельской жизни, так прочно вросла в Ячменюху и ее незатейливую жизнь. Пару раз профсоюз давал примерной семье путевки в санатории - в Евпаторию и в Анапу. Без детей, правда. Тамара все мечтала поднакопить денег и поехать в отпуск всей семьей, но все как-то не получалось, то траты непредвиденные, то свекровь приболеет и хозяйство не на кого оставить, то отпуски у супругов не совпадают. А в остальном она была счастлива...
Но постепенно все пошло не так. Ушел на повышение пробивной начальник, державший леспромхоз в ежовых рукавицах, а новый оказался "совсем не то", пришлый, слабый, не умеющий не стребовать со своих, ни выбить снабжение. Год за годом леспромхоз стал чахнуть, жизнь в деревне замирала, заработки падали, мужики делали вид, что работают. Молодежь разьезжалась, деревня постепенно пустела. Сначала закрыли ясли, потом - детский сад, потом и школу из 10-летней сократили до 8-летней и стали поговаривать, что скоро останется одна только начальная.
Тамара увеличила свое хозяйство, зваела аж 6 коров, и теперь разрывалась между школой и стайкой. А Василий начал крепко попивать... Трезвенником он не был и раньше, но меру знал, и даже изредка перебрав на празднике, никогда не скандалил. Утром безропотно слушал упреки Тамары и смиренно просил стаканчик огуречного рассола.
Но чем меньше становилось работы и денег, тем больше пил Василий. Выпив, становился нехороший, злой, бывало, не раз устраивал драки с односельчанами, но домашних до поры до времени не трогал. Но однажды дошло и до этого. Вернувшись с очередной гулянки, ни за что, ни про что обматерил жену, а вступившемуся сыну отвесил крепкого пинка. Тамара бросилась на защиту сыну, но сама получила кулаком в лицо. Василий же прошел в спальню и завалился на кровать прямо в облепленных глиной сапогах.
Тамара собрала детей и бросилась в избу к свекрам. Те, причитали, жалели, клялись "усмирить ирода, как только прочухается". Через день Василий явился с покаянием. Умолял простить, обещал с выпивкой завязать и "ни в жисть ни голоса, тем более, руки не поднять". Не сразу, но простила Тамара, вернулась в свой дом. Но стала уговаривать Василия уехать из загибающейся деревни. Разве не найдут себе работу учительница и водитель? Да и Косте надо не 8-летку, а полную школу окончить, голова у парня светлая. Дочь, Лариса, хочет на ветеринара учиться.
Однако Василий даже слушать о переезде не хотел. И, конечно, через несколько месяцев все повторилось... Побитая Тамара вызвала участкового, сходила к директору и уговорила уволить ее по собственному желанию без отработки. Несмотря на уговоры свекров, собрала чемодан и уехала без оглядки из Ячменюхи. Василий отделался 15-ю сутками и штрафом, но из леспромхоза его выгнали. Тамара подала на развод. На суды Василий не явился, поэтому через какое-то время развели их заочно. Так закончилось семейное счастье...
Несмотря на печальный конец семейной жизни, Тамара вспоминала первые годы в Ячменюхе с теплом, на свекров обиды не держала, изредка привозила погостить внуков. Василий же после ухода жены совершенно опустился, быстро спился и умер на руках такой же опустившейся женщины, с которой сошелся спустя год после развода.
Тамара с детьми недолго пожила у родителей, а потом решила податься в большой город, чтобы строить новую жизнь.
Продолжение здесь