Раньше в деревнях во всех домах были нары, от стены до стены, до пяти и более метров длиной и полтора - два метра шириной. Это я примерно считаю. Возможно, в некоторых домах и того длиннее были они. Когда приезжали гости, места всем хватало. Когда проводили аят, некоторые родственники оставались ночевать. Но если же свадьбы справляли или другие праздничные застолья, также проблем не было, где уложить дорогих гостей.
На нары стелили кошму, сверху самотканые коврики из разноцветных лоскутков и цветных ниток. Бабушка вечером стелила перину, сверху простыню, и летом и зимой укрывалась ватным одеялом.
Изредка она разрешала спать вместе с ней. Не помню, как сестра, её любимица, позволяла нам. А может, её в это время дома не бывало.
На кухне также были нары, и прямо там стелили скатерть, ставили посередине самовар, кушанья. Садиться приходилось по — турецки. Мы, детишки, могли растянуться на живот и так лёжа кушать. Правда, взрослые ругали нас. А позже папа распилил нары, сколотил сам из дерева стол, а то, что осталось от нар по бокам служили вместо стульев для сиденья. И ещё удобно было ставить там деревянные ящики для гусей. Там они неслись, а потом парили яйца и выводили гусят, пушистеньких и мягоньких, как одуванчики.
Из мебели были куплены шифоньер, комод, куда можно было складывать вещи. Также круглый стол был, стулья со спинкой и табуретки. Но табуретки отец и сам колотил. А потом приобрели два дивана. Они были старого образца, такие интересные, сейчас такие и не выпускают на фабрике.
Спинка дивана была высокая, а подлокотники круглые. Наш диван был тёмно- зеленой расцветки в крапинку. Когда старшие сёстры вылетели из родного гнезда, то есть вышли замуж, то я заняла этот диван. Мне нравилось спать на нём. Но почему – то диван облюбовали клопы. Откуда они брались, понятия не имею. А ещё в каждом доме обитали усатые коричневого оттенка тараканы. Наверное, они переходили от одного дома в другой. Конечно, наши мамы вели борьбу с ними, а только для полного уничтожения необходимо было всем дружно взяться за истребление. Какой толк одной хозяйке вести борьбу, если мы общались по соседству, то могли вновь их занести с одеждой или каким – нибудь предметом.
Я уже не помню, когда совсем распрощались с усачами.
Когда спала с бабушкой, она любила массажировать мою голову, перебирая своими костлявыми пальцами. Но жилистая рука была тёплая и нежная. И после её массажа, сразу засыпаешь и проваливаешься в сказочный сон.
А утром бабушка откидывала к стене перину, убирала одеяло между ней, а сверху клала подушки. Зато сколько свободного места для игры нам оставалось. Мы могли и в карты резаться, в домино играть, или просто валяться, кувыркаться.
Кстати, эти нары были очень удобными в том плане, что там внутри можно было хранить резиновую обувь, или ещё что-нибудь. А мама в трёхлитровой банке прятала там конфеты. Но мы были в курсе всего этого, и потихоньку умудрялись таскать по несколько штук оттуда сладости. Я, наверное, была самой активной «белочкой», потому что очень любила сладкое. Когда конфеты оставались совсем на донышке, и к тому же нос распухал от сладкого, только тогда успокаивалась и прекращала нашествия на банку. Конечно, мама ругала нас, а мы молчали, как партизаны и не признавались, чьих рук это дело.
Честно говоря, я и сахар ела помногу. Когда комковый сахар покупался, бабушка щипцами откалывала кусочки и раздавала нам за столом. Но когда рафинад появился в магазинах, то это вообще лафа была. Если я садилась пить чай, могла одну четвёртую содержимого в коробке уничтожить. Любила, есть сахар вприкуску. Но не забывала и в чай кидать. Сластёна была ещё та.
А фантики чемоданами копили. Какие красивые они были. Нам повезло ещё в том плане, что у соседки, бабушки Хакимы племянник проживал в посёлке Новогорный, и он по субботам привозил ей конфеты для гостинца. Мы с девчонками часто наведывались к ней и выпрашивали фантики. Она копила специально для нас. А мы, такие неблагодарные, вечером устраивали ей засаду. Поздно вечером каждый раз бабушка Хакима навещала свою
енгэ (сноха, жена брата), которую звали Хумарья, и была намного моложе её. Летом нам не спалось и не сиделось дома, поэтому позволяли себе разные шалости. Она всё время жаловалась, что у неё плохое зрение, плохо видит, а мы сильно сомневались в этом. Удивлялись, что не падала и не попадалась в нашу ловушку. Вот мы и решили убедиться сами, что она зрячий человек. Хотя, думаю, у неё была катаракта глаз. Бельмо в глазу выделялось отчётливо.
Она, конечно же, жаловалась на нас бабушке. А что могла она с нами сделать, если нас хулиганок было трое душ? Добавочно, и соседские девчонки присоединялись.
Куда-то энергию нам нужно было девать, поэтому вечерами возле нашего дома играли в разные игры: и в лапту, и двенадцать палочек, и круг-заяц, вышибалу, в красные – белые, — всё и не перечислишь и не вспомнишь.
Весёлое время и чудесное, замечательное было!
И ещё гурьбой любили ходить в клуб на индийские фильмы. На танцы не удалось нашим одноклассникам бегать. Как раз, в то время как мы достигли возраста посещать танцы, клуб закрылся по причине аварийности.
Нам никогда не везло. Когда оканчивали восьмой класс и собирались учиться в райцентре, также закрылся интернат (по той же причине). А как мы мечтали жить самостоятельно, без родителей, вне дома. А вот Зульфие повезло, их класс был последним, кто учился и жил в этом интернате. В конце каждой четверти приезжала их воспитательница в нашу деревню и обходила дома, где проживали её подопечные. Но обычно не жаловалась на них, а хвалила. Деревенские дети они были послушными всегда. Даже среди мальчишек хулиганов мало было.
Когда Зульфия училась в начальной школе, бабушка ходила на её классные собрания. Интересно, что она там понимала, ведь не молоденькая была уже тогда. На наши собрания ходила мама, а отец никогда не ходил. Несмотря на то, что я училась хорошо и без троек, всё равно переживала и с нетерпением ожидала возвращения мамы из школы.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
НАЧАЛО МОЖНО ПРОЧИТАТЬ ЗДЕСЬ: