Автор: Анна Мацовская
В озвучке можно послушать по ссылке:
Нина проснулась словно от толчка и сразу поняла: что-то не так. Мирно, отвернувшись бочком к стенке, спал муж, рядом в детской кроватке посапывала годовалая Иришка, лица касалось прохладное дыхание ночи. «Сквозняк, форточку не закрыла», - промелькнула мысль и тут же превратилась в ослепительную вспышку: "Окно"! Вот что было не так. Вместо привычных фонарей в окне скопилась тьма. Шторы не задергивали на ночь и легкая тюль пропускала с улицы любой свет, но теперь окно напоминало «черный квадрат» Малевича. А потом от этой темноты отклеился целый кусок мрака, непроглядного, плотного, втек в комнату как гротескная черная капля и вдруг трансформировался в фигуру человека. Нина безмолвно закричала. Вопль раздавался в ее голове, а изо рта не вырвалось ни звука. Потому что фигура приложила черный палец к своим черным губам и сказала: «Цсссс!». Этот звук ввел Нину в транс, она сидела на своей постели словно загипнотизированная, только глаза расширились от ужаса. А тень тем временем росла, росла, пока не достигла самого потолка и не заслонила собой двухметровую стену с окном.
А потом тень наклонилась к Нине, приблизилась своим черным лицом близко-близко. И тогда она увидела. Узнала. И прошептала только одно слово: «папа?»
Фигура слегка отодвинулась и … погрозила Нине пальцем!
Смысл выражения «Любить до омерзение» Нина постигла в раннем детстве. Именно такие чувства вызывал в ней ее отец – бывший военный, всегда подтянутый, с горделивой осанкой и синими пронзительными глазами. Он занимал высокую должность в администрации их небольшого северного городка и пользовался неизменным уважением коллег и соотечественников. Он был всегда одет с иголочки, гладко выбрит, благоухал дорогим одеколоном. Он был уверен в себе и внушал трепет своему окружению. Никто никогда бы не посмел заподозрить этого человека … в чем? В том, что он на несколько месяцев в году превращался в зверя? Пожалуй, да. Никто бы не мог поверить в такое. Никто и никогда. Однако, это было именно так.
Когда отец был Человеком, Нина и ее старшие брат и сестра просыпались по утрам от умопомрачительного запаха блинчиков, а отец, облаченный в фартук, будил их поцелуями, щекоча своей легкой небритостью. Он подхватывал на руки маму и, смеясь, кружил ее по комнате. «Пусти, надорвешься!» - шутливо отбивалась мама, а отец лишь смеялся и говорил какая она легкая и красивая!
А вечерами отец приходил с цветами и сладостями. И они пили вкусный чай. А мама сокрушалась, что утка в духовке совсем остыла. А папа шутил, и говорил, что на ночь уток кушать вредно, а вот завтра будет самое «то».
И они играли с папой в прятки, и в жмурки, и в догонялки. А на ночь папа отстранял маму от обязательного прочтения сказок и рассказывал им интересные истории из жизни, которые были гораздо увлекательнее выдуманных, тех что читала им мама. Это были самые счастливые дни в жизни Нины. В такие дни она любила отца самозабвенно, до сладкой, щемящей истомы в сердце. Счастье омрачало только одно: вся их семья, как приговоренные к смерти висельники, покорно ждали: рано или поздно, петля на шее снова затянется. Любящий папа исчезал также внезапно, как и появлялся. Однажды, он пробыл с ними так долго, что Нина начала привыкать к нему и почувствовала ростки надежды: может он останется навсегда? Но спустя полгода, в очередной раз папа ушел на работу, а вернулся уже не папа, а Зверь.
Зверя семья боялась и терпела. Зверь пил водку и не был папой. Он оскорблял и бил маму, он включал по ночам пластинки, не давая детям спать и те шли в школу с четко прорисованными кругами под глазами от недосыпания. Зверь вытворял мерзости. Зверь их ненавидел, а они ненавидели Зверя. Он знал об этом и издевался еще сильнее. Каждый день Зверь ходил на работу. Утро он начинал очень рано, долго прикладывал к лицу какие-то компрессы-примочки, отпаивался крепким чаем, надевал наутюженный костюм, начищенные до блеска ботинки, обливался парфюмом и уходил. В своем личном кабинете за день Зверь успевал потихоньку напиваться из припасенных запасов так, что, возвращался домой в беспамятстве. Уникальная способность была у Зверя. Сколько бы он не выпил - на людях это никак не проявлялось. Взгляд не мутнел, походка не менялась, жесты такие же уверенные, речь спокойная, внятная. Как-то Нина гуляла с друзьями и увидела отца, твердой походкой чеканящего шаг по направлению к дому. Идеально подтянут. Взгляд устремлен вперед. В руках – портфель.
«О! Пьяный в стельку!» - резюмировала Нина.
«Ты чего, Нин, на отца наговариваешь! Где он пьяный?» - оторопели товарищи.
«Хотите докажу? Вот сейчас подойду, а он меня не узнает!» - решилась на авантюру 13-тилетняя Нина. И ринулась на перерез отцу. Тот увидев препятствие в виде собственной дочери, скользнул по ней твердым, но пустым взглядом, сказал: «Извините» и аккуратно ее обошел.
«Он меня не узнал потому что это и не папа вовсе, а Зверь», - подумала Нина, глядя ему в след.
Спустя какое-то время, все возвращалось на круги «своя». Детей будил аромат вкусностей, папа выныривал из кухни с лопаточкой в руке, подхватывал маму на руки и жизнь озарялась светом!.
Подобные метаморфозы измотали мать, и та очень быстро превратилась в больную, старую женщину. Не могла она уйти от мужа-оборотня. В 60-е не принято было разводиться. «Да и разве же он плохой?» – нередко рассуждала вслух мама, – «Он просто болен! Наверное, это мой крест – терпеть сколько Бог даст. Да и куда я пойду с тремя детьми? Голодать? Ведь наш дом – полная чаша. А детям отец нужен!»
Бог «дал» маме 56 лет жизни. После чего она сильно заболела и умерла. Дети к тому времени выросли и покинули отчий дом. А отец жил. Хотя был намного старше мамы. И в 60 лет жил, и в 70, и в 80. Долго жил. Хотя говорят, алкоголики быстро сгорают. Но он был особым алкоголиком «Главное хорошо закусывать», – часто повторял он. И закусывал. Плотно и сытно. Едой и нервами своей семьи. Но про то, что жизнь его будет долгой стало понятно много позже. А сейчас…
Спустя пять лет после смерти мамы, отец нашел ее, Нину, на другом конце земли, материализовался в виде темной тени. Проник каким тот невообразимым образом через ее окно прямо в спальню, где она спала с мужем и ребенком, залез в ее спокойную жизнь и грозит пальцем.
Пока Нина думала обо всем этом, провалилась в сон словно кто то на кнопочку нажал. Тень постояла немного и растворилась, а за окном вновь засветил уличный фонарь.
Утром Нина проснулась с ощущением, что видела кошмар. Образ отца снова встал перед глазами. И тут ее накрыло беспокойство. «А чего это он приходил? Уж не умер ли? Может прощался? Зачем тогда пугал? Пальцем грозил?»
За окном сиял теплый летний субботний день, а настроение Нины было пасмурным. Мысли крутились в голове тяжелой непереваренной кашей. «Пойти на телеграф сестре позвонить? Да, надо позвонить», - думала Нина, занимаясь домашними делами. И тут во входную дверь постучали. Тихо, но настойчиво.
Нина открыла. На пороге стоял ее папа. Весь какой-то маленький, потерянный, без намека на горделивую осанку. Смотрит грустно и говорит:
«А я, доча, не могу там один жить… и телеграмму не стал давать, думал скажешь, чтоб не приезжал. А потом в поезде ехал и всю ночь с тобой мысленно разговаривал, упрашивал, чтобы не выгоняла. Даже пальцем грозил, мол, неужели родного отца выставишь!»
Нине вдруг стало так легко и весело! Так вот оно что! Так переживал, что в виде тени мне явился»!
Она сделала шаг навстречу и крепко обняла нежданного гостя:
«Ну, здравствуй, папа»!
А вот мой предыдущий рассказ о чуде: «На зиму меня одел Бог»: