«Грани миров» — Виктория [Baal] Лавгуд
Габриэль проснулся в отвратительном настроении.
Впрочем, таким он просыпался последние пять с лишним лет — со дня смерти Эмили. До этой проклятой даты недовольной по утрам обычно была жена.
Он откинул одеяло и устало потёр лицо. Не высыпаться стало привычкой. Головная боль стала привычкой. Боль и зуд стали привычкой.
Подняться с кровати тоже стало привычным, каждодневным подвигом.
Он медленно, как столетний старик, добрался до ванной. Свет включать не стал. Он не помнил, когда в последний раз лампочки вообще горели в его комнатах, слишком были чувствительными его глаза. Непослушные ноги едва двигались. Как всегда.
Порция ледяной воды в лицо немного отрезвила. Организм, только осознав, что он больше не спит, начал гонять кровь по телу. Потеплели ладони и стопы, стрельнула привычной болью поясница, заслезились сухие глаза.
В раковину упало несколько красных капель, затем Габриэль закашлялся. Крови стало больше: она стекала в слив, окрашивая белый фаянс тёмными разводами.
Во рту у Габриэля что-то зашевелилось.
Конечно, он знал, что это.
Он выпрямился, продолжая держаться за раковину, — просто чтобы не упасть на слабых ногах, — и уставился на собственное отражение.
Бледный. Больной. Старый не по возрасту. С окровавленными губами и блестящими от слёз глазами. С верным, беспокоящимся Нурру за плечом.
Бледность можно замаскировать косметикой. Болезненность пройдёт после завтрака, — обязательно с мёдом и свежевыжатым соком, чтобы Нурру тоже поел, — или к обеду. Слёзы высохнут. Кровь…
Тоже пройдёт.
Габриэль Агрест открыл рот. С языка у него вспорхнула белая бабочка — такая крошечная, что даже не задела крыльями зубов.
— Лети, маленькая бабочка, — хрипло рассмеялся Габриэль, наблюдая за тем, как светлые крылья темнеют и пропитываются злобой. — Лети… только не убей никого. Пожалуйста…
Глава 1.
— Леди, вниз!
Маринетт послушалась без промедления и пригнулась. Над головой просвистело что-то большое — то ли кусок мусора, то ли шматок грязи, непонятно. Важно было только то, что эта дрянь вполне могла бы снести Ледибаг голову так, что обратно не пришьёшь.
Кот оказался рядом в следующее мгновение и схватил напарницу за шкирку, как котёнка. Затем он отпрыгнул, — Маринетт захлебнулась от потока воздуха и надрывно закашлялась, — чтобы не попасть под новый снаряд.
Это был третий шматок мусора, так что у героев образовалась небольшая передышка, минут на пять. Как ни прискорбно было признавать, эта пауза оказалась им практически жизненно необходима: Кот заметно прихрамывал на левую ногу, морщился при каждом прыжке и не мог нормально поднять левую руку, сама Маринетт берегла рёбра и кривилась от стреляющих уколов в пояснице.
Мусоралочка, — как русалочка, только с мусором, — скалила совсем не сказочные острые клыки и по-звериному шипела. Её хвост, который больше подошёл бы какой-нибудь змеевидной акуме, гремел костяными наростами на кончиках. От этого звука болела голова и к носу подкатывала тошнота, но ни мигрени, ни блевания Маринетт позволить себе не могла.
Кот оттащил её в укрытие и устало сел рядом. Мусоралочка гремела и шипела, разносила хвостом близлежащие постройки, но с места не отходила — берегла парижский океанариум, который хотели закрыть на ремонт.
Так себе причина для акуманизации, если честно, но Маринетт уже устала удивляться тому, какие события провоцируют преобразование. Чего только не было на её карьере супергероя, в самом деле: уборщики, модели, ведущие прогнозов погоды, Хлоя, опять же.
При каждом вздохе болели рёбра. Из живота у Маринетт торчала какая-то палка, но крови не было, как и всегда. У Кота, несмотря на практически разорванную икру, тоже ничего не кровило.
Она выдернула палку из живота и откинула её подальше. Секунды тикали у Ледибаг в голове вместе с грохотом русалочьего хвоста.
— Сколько осталось?
— Три минуты тридцать, — бесцветно отозвался Кот. — Ты, кстати, молодец. Рыбкой нырнула, моя Леди. Коты любят рыбку, знаешь?
Маринетт бросила на Кота косой взгляд, но промолчала. От усталости не хотелось даже комментировать каламбур, хотя он был, признаться, достаточно неплох.
Она проверила леску йо-йо, — талисману досталось от зубов акуманизированного, — потом быстро использовала Супер-Шанс. Выпала какая-то непонятная штуковина, вроде большого интимного тампона, но без верёвочки. На ощупь, по крайней мере, было очень похоже.
— Две тридцать, — снова подал голос Кот. — Куда будем это ей запихивать?
Он устало поиграл бровями, больше для того, чтобы хоть как-то отвлечь Леди от мрачных мыслей.
— Аквариум сзади. С рыбами.
Перед собственно зданием океанариума был огромный аквариум с разнообразными рыбками. Мусоралочка защищала его похлеще, чем курица свои яйца. Видимо, акуманизированная очень любила этот аквариум до того, как превратиться в чёртово чудовище.
Когда Маринетт соглашалась на просьбу Тикки стать Ледибаг, она не думала, что всё обернётся так. Не думала про опасные сражения и что-то подобное. Не думала, что ей будет каждый раз до дрожи в коленях страшно сталкиваться с изменёнными людьми. Что придётся на самом деле сражаться, с ранами, синяками, болью и кучей опасных ситуаций.
Она, похоже, вообще тогда ни о чём не думала.
— Минута тридцать.
— Ты знаешь, где акума?
Кот повёл плечами и заметно поморщился. Ну, немудрено: Нуара Мусоралочка так швыряла по всей площади перед океанариумом, что от несчастного Кота не должно было остаться даже мокрого места. К сожалению, сейчас у них не было возможности заняться собственными ранами или взять отпуск больше, чем на полторы минуты.
— Билеты в одной из рук. Два, вроде. От них явно пасёт тёмной энергией. Пятьдесят секунд, кстати.
— Отлично. Держи тампон, я её отвлеку.
— Акума на тебе?
— Да. Просто закинь впитывалку в аквариум.
Нуар взял из рук Маринетт тампон и коротко кивнул. Пригибаясь, встал сначала на четвереньки, затем пересел на корточки. Помотал головой, после чего качнулся вперёд и коротко поцеловал Ледибаг в щёку.
— На удачу, — мигнул он усталыми, мутными глазами. — Двадцать секунд.
— Иди.
Она вскочила шустрее Кота, — но ей и досталось намного меньше, если говорить честно, — и, раскрутив йо-йо, швырнула талисман в Мусоралочку. Кот, как тень, метнулся обходной дорогой, пока внимание акумы было сконцентрировано на Ледибаг и её игрушке.
Хвост с гремучкой громил всё вокруг, но не трогал аквариум. Маринетт пришлось, забыв о трясущихся коленях, подобраться совсем близко к недорусалке, чтобы отвести всё внимание на себя. Акуманизированная бросилась на неё, как монстр в фильме ужасов, и оставила свой пост около аквариума.
Бульк.
Мусоралочка дёрнулась и испустила пронзительный вопль. Нуар бежал от аквариума так быстро, что Маринетт не видела движения его ног; в стеклянной ёмкости с каждой секундой становилось всё меньше воды, и несчастные рыбки собирались на дне монструозного аквариума, чтобы не оказаться на воздухе.
Маринетт сделала несколько огромных прыжков, чтобы обойти акуму со стороны и выхватить билеты у неё из рук. Мусоралочка уставилась на Ледибаг налитыми кровью, совершенно бешеными глазами и почти было набросилась на неё…
На лице у русалки монстра вспыхнула голография бабочки. Не зная, благодарить или проклинать Бражника за несколько лишних секунд, Ледибаг выбила билеты при помощи йо-йо и с огромным, ни с чем непередаваемым наслаждением разорвала их на много-много маленьких кусочков.
Очищение бабочки прошло незаметно. Как всегда: поймать акуму, снять проклятие, отпустить насекомое. И обязательное:
— Лети, маленькая бабочка.
Однажды она не сказала этих завершающих слов, и несчастная бывшая акума просто вилась вокруг Маринетт весь школьный день — очищение пришлось на предрассветное время. Было странно ловить на себе непонимающие взгляды одноклассников и мучительно считать минуты до конца уроков. Хорошо ещё, что Адриана в тот день не было в школе. Фотосессия её любимого парня спасла мадемуазель Дюпэн-Чэн от настоящего позора и кучи неловких ситуаций.
Бабочка устремилась в небо и, отлетев на достаточное расстояние, распалась на кучку искр. К Ледибаг подхромал Кот, что тащил с собой огромный, раздувшийся от воды тампон. Честное слово, если бы Маринетт не была настолько уставшей, то она обязательно смутилась бы.
А так — она просто забрала тяжеленный тампон (серьёзно, он был размером чуть ли не с неё саму!), подкинула его в воздух и призвала силу Талисмана ещё разок.
Рой божьих коровок метнулся по округе, устраняя повреждения. Досталось от насекомых и Ледибаг, и Коту Нуару: красные мелкие паршивцы закрутили их, волшебством смывая грязь и устраняя повреждения. Восстановилась нога Кота, заросли дыры на животе Маринетт, оба костюма вернули целостность. Жалко только, что усталость не исчезла так же волшебно… а ведь ещё в школу нужно.
Кот, более бодрый, чем сама Маринетт, поклонился и ободряюще улыбнулся.
— Сегодня замурчательный день, не правда ли, миледи? Поздравляю нас с окотончительной победой…
— Ты не устал ещё?
— Рядом с вами, миледи? Ни за что и никогда, я просто лампочка или батарейка!
Маринетт поморщилась, — на неё надвигалась мигрень, как буря на корабль, — и потёрла висок. Кот, уже знакомый с этим жестом напарницы, вмиг замолчал и просто подошёл ближе.
— Идём, — сказал он, по-кошачьи медленно моргнув, — а то скоро здесь будет не продохнуть от журналистов.
— Что у тебя со временем?
— Кольцо пока не пищало.
Он приобнял её за талию, прижал к себе и оттолкнулся шестом от асфальта. Маринетт обхватила напарника за шею, чтобы хоть как-то удержать равновесие, и бросила прощальный взгляд на аквариум. Красивый, и рыбки в нём просто сказочные… даже жаль, что его закроют на два года для ремонта и очищения систем фильтрации.
Жертва акумы сидела посреди площади и смотрела на то, как медленно плавают спокойные рыбы.
Возможно, раньше бы Маринетт попыталась как-то помочь женщине: растормошить, поговорить, привлечь внимание. Но вот уже полтора месяца как ни она, ни Кот этого не делали. Просто не оставалось никаких сил на что-либо, кроме боя.
Прыжками они удалялись от площади. Маринетт немного подташнивало то ли от скорости, то ли от того, что мир мотылялся перед глазами вверх-вниз. Кот тихонько дышал рядом с её ухом и придерживал её за талию, чтобы Ледибаг не соскользнула вниз во время очередного прыжка.
Небо перед рассветом было очень ярким, будто в полдень, но солнце ещё даже не взошло. Облака окрасились в оранжевый как раз тогда, когда Кот остановился на крыше какого-то торгового центра.
— Ты в порядке, миледи?
— Да, я… просто… сейчас.
Он уселся в тени от какой-то трубы, устроил Маринетт на коленях и позволил ещё сильнее вжаться в себя. По спине у девушки то и дело проходила дрожь, которую Нуар прогонял уверенными, мягкими движения ладоней.
Как ни прискорбно это признавать, подобная реакция «непобедимой» Ледибаг была в порядке вещей. Маринетт могла как заведённая скакать во время опасности, кидаться под пули грабителей и оружие акум, бесстрашно выступать против любого монстра. Зато потом, когда бой проходил, ей было нужно успокоиться. И, возможно, немного поплакать.
Всё-таки, она была обычной девушкой. «Кто ты без этого костюма?» и всё в таком духе.
— Ну-ну, мурледи, всё же замурчательно закончилось.
Маринетт кивнула куда-то в ключицу Коту и ещё сильнее обняла напарника. Сегодняшняя акума была опасной, а не пугающей, и в крови у девушки всё ещё гуляли отголоски боли и боя. В голове были только фрагментарные воспоминания о том, как Мусоралочка едва не разорвала когтями Нуара, как разодрала Коту ногу, как практически откусила ему голову, как…
— Ты совсем себя не бережёшь, — тихо сказала она.
— Зато я берегу тебя, моя Леди. Ты успокоилась, или мне немного помурчать для тебя?
— Ты не умеешь мурчать.
— Мур-мур?
— Это совсем не похоже.
— Я попробую научиться.
Он гладил её по спине до тех пор, пока серёжки Ледибаг не подали тревожный сигнал. Только тогда Кот разъединил объятия и встал, всё ещё удерживая подругу на руках.
— Тебя донести до дома?
— Ты всё пытаешься узнать, кто я такая и где живу?
Нуар смешливо сморщился и показал кончик языка. Помог Ледибаг встать на ноги и коротко потёрся своей щекой о её. Маринетт не ощутила колкости взрослой щетины, но это всё равно ни о чём не говорило: у неё у самой во время перевоплощения волосы оставались исключительно на голове.
— Тогда расходимся, мурледи. Поцелуй на удачу?
— У тебя уже был один.
Он всё равно прикоснулся губами к её руке, прежде чем убежать по парижским крышам. Маринетт было засмотрелась Коту вслед, но новый писк серёг быстро вывел её из раздумий.
Осталось три минуты и половина города, чтобы добежать до дома. Иначе ей не только придётся ехать до пекарни на автобусе, но ещё и придумывать какое-нибудь оправдание для родителей, которые наверняка уже не только встали, но и выпили свой утренний кофе. В общем, одно расстройство, и бежать стоило со всех ног.
Рёбра болели, — наваляла Мусоралочка героям всё-таки здорово, — голова немного кружилась от недосыпа и усталости. Люди, видевшие её из окон, приветливо вскрикивали и придавали хотя бы каплю своего хорошего настроения уставшей героине.
Наверное, добежать у неё получилось исключительно на чужом энтузиазме. Трансформация спала через секунду после того, как Маринетт спустилась в свою комнату. Тикки пришлось ловить в подставленные ладони: умоталась квами просто жутко.
— Печенья или чего-нибудь посущественнее? — поинтересовалась Маринетт.
— Печенья и молока, пожалуйста.
Девушка уложила квами на подушку и спустилась на кухню. Трансформировалась Маринетт как раз после того, как легла в постель, намереваясь провести чудесную, волшебную ночь во сне. Так что даже переодеваться не пришлось, пижама была в самый раз для того, чтобы перехватить пару сладостей до завтрака.
Хорошо ещё, что родители на подобные «перекусы» никак не реагировали. Отец считал, что его выпечка самая здоровая и полезная во всём Париже, потому что готовилась с любовью; мать придерживалась мнения, что печенье можно ровно до тех пор, пока оно не начинает откладываться у тебя на боках. Но какой ленный жирок может быть у супергероя, бегающего целыми ночами?
Так и не встретившись с родителями, — они принимали раннюю доставку снаружи, — Маринетт вернулась в свою комнату вместе с целым подносом печенья и большой кружкой молока. И с соломинкой в ней, конечно, потому что пить из кружек у Тикки так и не получалось.
— Сегодня с шоколадом, — обрадовала девушка квами.
Тикки тихонько вздохнула и с едва слышимой благодарностью кое-как переползла на поднос. Каждое движение у квами было наполнено просто вековой усталостью, маленькие лапки дрожали, а глаза едва не закатывались.
Маринетт, напротив, ощутила прилив дурной энергии. Она знала, что это от переутомления, но моментом всё равно нужно было пользоваться, так что девушка приняла душ, собрала рюкзак в школу, позавтракала чем пришлось и даже немного прибрала комнату. Когда прилив сил кончился, она сидела напротив стены с фотографиями Адриана и тупо пялилась на изображения, которые знала до последней черты.
Тикки спала так, что не добудишься. Маринетт убрала квами в шкаф, где среди одежды было свито уютное гнёздышко, и, немного подумав, всё-таки решила идти в коллеж без волшебной подруги. Вряд ли акума снова появится, обычно проходили минимум сутки между появлением одержимых. А они только-только с Котом разобрались с одним.
Ну не произойдёт же ничего страшного, если хотя бы один день Маринетт просто побудет обычной, негероической школьницей? В крайнем случае, до дома было не так далеко, она бы успела за полчаса сбегать, чтобы забрать Тикки…
Дюпэн-Чэн уговаривала себя во время завтрака, когда мыла посуду, когда перепроверяла школьный рюкзак. И всё равно у неё никак не удавалось успокоиться и просто оставить Тикки тихонько спать в её гнезде.
Беспокойство грызло девушку изнутри.
— Да ладно, ничего не случится, — нахмурилась Маринетт. — Тем более, сегодня вторник, а по вторникам мне везёт. Вторник…
Она застыла перед выходом из пекарни, будто получила чем-то тяжёлым по голове. Не разуваясь, Маринетт бегом вернулась в жилую часть здания, а затем и в свою комнату — только за тем, чтобы схватить со стола свёрток в яркой, праздничной упаковке.
Взгляд сам упал на шкаф. С тяжёлым вздохом Маринетт подошла к нему и открыла дверцу. Тикки спала так крепко, что даже не пошевелилась, когда Дюпэн-Чэн осторожно переложила квами в сумочку.
Сразу стало спокойнее и защищённее.
На мгновение прижав свёрток к груди, Маринетт быстро засунула его в рюкзак и кинула заполошный взгляд на часы. До начала занятий был ещё час, но ей-то нужно было оказаться в коллеже раньше всех остальных!
С едва сдерживаемым визгом она выбежала из комнаты, а потом и из пекарни. Внутренняя Ледибаг придавала ей сил нестись, не останавливаясь, прямиком до коллежа. Охранник, уже привыкнувший к её ранним появлениям по вторникам, только приветственно кивнул.
В класс Маринетт заходила с опаской: а вдруг кто-то пришёл раньше? Обычно Дюпэн-Чэн во вторник заявлялась на полтора-два часа раньше начала занятий, — благо, охранники равнодушно пропускали её внутрь, потому что у неё был ученический пропуск и явная влюблённость в своего одноклассника, — но сегодня, если так можно сказать, припозднилась.
К счастью, удача Ледибаг её не оставила: класс был пуст. Маринетт, глубоко вздохнув, вынула свёрток из рюкзака и положила его на первую парту, где сидел Адриан. Судя по его расписанию, — Маринетт знала его наизусть! — он сегодня должен был прийти на десять-пятнадцать минут раньше обычного. Но даже если Агрест не явится на занятия, что тоже бывало, не страшно: верный друг Нино всё равно забирал анонимные подарки и передавал их адресату.
Удовлетворённая собственной маленькой хитростью, Маринетт села на своё место и достала учебный планшет и тетради. Оставшееся до уроков время она привыкла проводить за написанием домашки. К сожалению, с обязанностями супергероини у неё не всегда оставались драгоценные минуты на математику или французский.
Класс постепенно заполнялся. Маринетт, не поднимая от домашней работы головы, обезличенно здоровалась с каждым вошедшим. Утренняя равнодушная вежливость досталась и Киму, и Максу, и Милен, и даже Хлое с Сабриной.
Когда в класс вошёл Адриан, Маринетт также ровно поприветствовала его.
— Ты сегодня не заикаешься, — добродушно улыбнулся Агрест в ответ на едва различимый бубнёж. — Хорошее утро?
Маринетт, наконец, оторвалась от математики. В голове у Дюпэн-Чэн хороводами перемещались цифры, буквы и условия задач, так что своему предмету воздыхания она ответила совершенно без всякого стеснения:
— Нет, я просто слишком устала, чтобы смущаться перед тобой.
Адриан удивлённо и заинтересованно поднял брови, в зелёных глазах мелькнуло что-то отдалённо знакомое. Маринетт получила чувствительный тычок под рёбра — Аля, успевшая занять место рядом с подругой, помогала как могла.
Когда до Маринетт дошло, что и кому она сказала, цифры и задачи моментально сгорели в её голове в жарком огне смущения. Лицо у девушки сначала стало ярко-красным, а затем также быстро побледнело.
— Эй-эй, ты в порядке? — заволновался от таких метаморфоз Адриан.
— Всё с ней нормально, — решилась спасти подругу Аля, — просто явно не выспалась, бывает. Не о чем волноваться.
Адриан неуверенно кивнул и сел за своё место. Маринетт издала тихий писк и привалилась боком к подруге, пряча лицо в ладонях.
— Ну-ну, всё не так плохо, — ободряюще сказала Аля, похлопывая Маринетт по голове, как щенка.
— Всё ещё хуже, да?
— Да нормально всё, девочка, успокойся, — Аля понизила голос. — Лучше смотри, как котёнок радуется твоим подаркам.
Маринетт тотчас прикипела взглядом к Адриану и свёртку на парте перед ним. Вокруг Агреста столпились одноклассники: всем было интересно, что на этот раз тайный воздыхатель оставил самому популярному парню в школе.
— Ну, ну, — торопил друга Нино, — что там?
— Спорим, там одежда? — предположил Ким.
— А может, там что-нибудь вкусное, — не согласился Натаниэль. — Все знают, что Адриан любит сладости.
— Адрикинс, открывай уже! — нетерпеливо притопнула каблуком Хлоя.
Адриан на такое только счастливо улыбался, поглаживая яркую обёртку подарка самыми кончиками пальцев.
— Вы даже не даёте насладиться моментом. Ладно.
Маринетт сдвинулась вбок, чтобы лучше видеть происходящее. Конечно, она знала, что она подарила Адриану, но его реакция…
Ладно, каждый раз у Агреста была одна и та же реакция: безграничное, ничем не омрачённое счастье. Зелёные глаза сверкали, как два ярких стёклышка, в уголках губ прятались солнечные зайчики, тепло и свет струились из кожи. Именно из-за такой откровенной радости даже Хлоя не возражала против тайного воздыхателя её любимого Адрикинса и этих еженедельных подарков. Всё же, в Буржуа были отголоски хорошего: свою влюблённость она ставила хотя бы на полступеньки ниже, чем хорошее настроение Адриана.
Класс выдохнул, когда Агрест аккуратно раскрыл упаковку. В первый раз у него не вышло сохранить обёртку, и Адриан очень расстроился из-за того, что яркую бумагу пришлось порвать. В дальнейшем Маринетт была предусмотрительней: для закрепления обёртки использовала не обычный скотч, а крохотные кусочки яркой декоративной ленты.
— Одежда, — заметил Ким.
— И круассаны! — хмыкнул довольный собой Натаниэль.