На Кинопоиске вышел панк-сериал Рустама Мосафира о группе «Король и Шут» и ее лидере Михаиле Горшеневе.
На краю крыши, по-над пропастью по краю лихой пьяный полубезумный Горшок вспоминает лихие дни-годы, летящие пулями у виска. За его спиной — гигантская растяжка с логотипом их группы. Клоун, изображенный на ней, буквально оживает, превращаясь в страшное темное орущее альтер-эго героя.
Улыбчивый монстр (Евгений Ткачук) — потомок Пеннивайза Билла Скарсгарда из «Оно» и всех «джокеров» от Леджера — скоморох с жуткой гнилой улыбкой тянет-потянет вниз. Паясничает, подкалывает, хохочет, злит, унижает.
Он — то ли страшное и веселое олицетворение «белки» скандального рокера, то ли темное его нутро, которое и в реальности звало Горшенева к суициду, — об этом вспоминают его соратники.
Вся история скачет, срывая голос, минуя последовательность нарратива. И кажется, что не верный товарищ Горшка, уравновешенный Андрей Князев (Влад Коноплев), а само прошлое, полное наивной романтики, ни на йоту не предавшее фанатичной приверженности року, удерживает, не дает ему сорваться в манящую блестящую бездну-смерть.
А начинается все с 1999-го, когда в «Юбилейном» группа сыграла свой первый сольник с нечеловеческим триумфом. В этот пиковый момент славы Горшок (Константин Плотников) и решает повторить прыжок своего лирического «я».
Уйти и не вернуться, по-панковски порвать связь с жизнью, прыгнув с «вершины». И по этой тонкой красной линии между «быть или не быть» и движется скачками история «Короля и Шута».
Как будто сценарий сериала сочиняли по законам хитов КиШа: если пароль «грохочет гром, сверкает молния в ночи», то отзыв — «а на холме-е стоит безумец и кричит». Реальность булькает, стекает, выплескивается из страшных, печальных и разудалых, фантастических и бытовых сказок КиШа, снов об изменниках своей душе и верных рыцарях рока.
Продюсеры — Игорь Гудков, который снял несколько фильмов-концертов группы, и сам Андрей Князев, тот самый Князь, оставшийся в живых второй лидер КиШа.
Сложносочиненная режиссура Мосафира с рванным нервным монтажом погружает в фантасмагорические композиции КиША. Память — капризна, порой лжива; фантазия — ее проекция, если, конечно, талантлива, — убедительней всех документальных свидетельств очевидцев. Так что актер Константин Плотников теперь намертво сросся с образом иконы панка Горшка, с его памятным смешком и беззубой нараспашку улыбкой.
Автор этого материала, обозреватель «Новой газеты» Лариса Малюкова ведет телеграмм-канал про кино и не только. Подписывайтесь!
