Когда мы вернулись к месту пикника, Юрка и Самира всё ещё спали. Я опустилась на ковёр и стала тормошить Юрку, а Потоцкий просто взял девушку на руки и понёс в машину. Владимир Николаевич стал собирать мангал и другие принадлежности для приготовления шашлыков. Он попросил помочь ему, но я никак не могла разбудить Юрку. Потом я заметила, что у него как-то нехорошо посерели губы, и перепугалась. Я вскинулась навстречу подошедшему Владимиру Николаевичу, чтобы высказать свои опасения. Я вдруг вспомнила про Юркины проблемы со здоровьем.
Фотограф как-то странно в упор смотрел на меня.
- Извини, - сказал он. – Я думал, что получится проще…
Я поздно увидела у него в руках одноразовый шприц без колпачка, попыталась вскочить, но не успела. Игла воткнулась мне в шею. Потом я увидела, как он тщательно прячет пустой шприц и достаёт пистолет. Я завопила. Я закрыла собой Юрку и завопила. Я не помню, что говорила. Помню только, что просила его не убивать. А потом стало темно. Но совсем я не вырубилась. Я слышала звуки и чувствовала, как меня переносят с места на место. Вот только мне никак не удавалось понять происхождение звуков, а ещё – где в этом мире верх, а где низ.
Я приходила в себя мучительно долго. Иногда меня кто-то звал по имени. Иногда я видела куски разных пейзажей. Однажды я очнулась в незнакомой комнате, которая была плохо освещена и казалась мне красно-чёрной. Ещё я видела расплывчатые лица разных людей. Чаще всего их появление сопровождалось жидкостями, которые проливались мне на лицо. Даже в сомнамбулическом состоянии я помнила про отраву и изо всех сил стискивала зубы. Но пить хотелось всё время, и иногда я не выдерживала и глотала то, что мне давали.
Окончательно я пришла в себя, когда увидела, что нахожусь внутри палатки, обыкновенной туристической палатки из блёклой синтетической ткани. Пробуждение было приятным, потому что оказалось, что мучительных приступов рвоты больше нет и сознание очень ясное.
- Ну вот, - услышала я такой родной голос Юрика Маркова. – Я ведь говорил! Полина, - позвал он, - посмотри на меня…
Я с трудом повернула голову и в первый момент не узнала Юрку. Он был с многодневной щетиной на лице и с фанатично запавшими глазами.
- Ты меня понимаешь? – спросил Юрка.
Я попыталась ответить, но во рту было так сухо, и язык был такой большой и неповоротливый, что у меня ничего не получилось. Тогда я прикрыла глаза и снова их распахнула.
- Хочешь пить? – спросил Юрка.
Я попыталась кивнуть, и это, кажется, удалось несмотря на то, что шея моя была какой-то невероятно распухшей. Юрка поднёс к моим губам металлическую кружку.
- Не бойся, - сказал он. – Это вода.
У Юрки что-то спросили, кажется, не по-русски, и он резко ответил. Я ничего не поняла. Я пила, пила и пила. Вода была такая вкусная, хоть и горькая. Потом я снова уснула. А вот когда проснулась, всё резко изменилось. Во-первых, мне очень сильно сделались нужны кое-какие удобства, а во-вторых, я поняла, что могу не просто пошевелиться, а даже встать. Было темно. Я на ощупь выползла из палатки и увидела огромное чёрное небо в бриллиантовой россыпи звёзд.
Снаружи было светлее, чем в палатке. Я определила, куда мне надо, и быстро на коленках добралась до какой-то угловатой глыбы. В её чёрной, почти лунной тени, я сделала свои мелкие делишки и снова поползла к палатке. По пути меня одолела слабость, и я решила немного полежать. Было холодно и колко. В какой-то момент я услышала звук шагов. Ко мне подошёл кто-то неразличимый в темноте. Этот человек резко встряхнул меня и заставил забраться назад в палатку.
Я добралась до своей лежанки, попыталась укрыться одеялом, но тут в палатку влез ещё кто-то. Он принялся шарить в потёмках, а нащупав меня, начал перебирать лапами по телу. Я хотела заорать, но звук вышел жалкий, вроде хныканья.
- Тихо, - сказал мне в ухо Юрка. – Молчи, пожалуйста. Просто кивай.
Ну я и кивнула, соглашаясь.
- Ты меня узнала? – первым делом спросил он.
Я утвердительно мотнула головой.
- На, пей, - шепнул Юрка.
Я услышала всхлип сворачиваемой пробки и тут же ощутила в руке пластиковую бутылку. Пока я пила, Юрка продолжал говорить. Он мне объяснял, что мы должны куда-то пойти, причём срочно. Он ещё что-то говорил, но я ничего не понимала, то есть совсем ничего, ни слова. Потом я уловила вопрос и сделала над собой неимоверное усилие.
- Сейчас, - повторил Юрка, - мы пойдём. Ты можешь идти?
Я не знала, но на всякий случай утвердительно кивнула.
- Пошли, - сказал Юрка.
И мы выбрались из палатки и пошли. Это была твёрдая каменистая дорога. Сначала мы спускались в кромешной тьме, потом поднимались. Потом ноги отказались меня слушаться. Юрка меня схватил и перекинул через плечо. Мне снова сделалось очень худо. А когда я пришла в себя, было уже светло, и я всё так же висела на нём. Мне стало очень неловко, что вот он меня тащит, тётку такую, и попыталась освободиться.
- Всё, - сказал Юрка. – Всё. Мы пришли.