Семёнов поднял тяжёлую голову. Сил почти не осталось. После каждого привала, которые были всё чаще и чаще, подниматься становилось тяжелее и тяжелее.
А лес все не кончался.Так продолжалось уже неделю, как он потерялся. Семёнова раздражала непроглядность леса. И его невероятная бесконечность.
Он устал от неопределенности. Впереди, сбоку и даже сзади были одни только деревья. Иногда кустарники. Целая неделя сплошной стены из нескончаемых деревьев.
В самом начале, он забрался на высокое дерево, чтобы осмотреться и увидеть, хоть что то похожее на цивилизацию- строения, опоры электропередач, вышки, но кругом были только верхушки деревьев. От этого сделалось жутко.
Слезая, Семёнов потерял нож, и как не искал, не нашел его. Решил идти без него, пока засветло. Надеясь все таки выйти к своим. Спустя время, он пожалеет об этом. В первый день, под вечер, Семёнов решил разжечь костёр. Пришлось вспомнить пионерское детство и все передачи про ОБЖ в лесу, где он много раз видел, как из подручных средств, без спичек и зажигалок, опытные люди, кажется, могли бы добыть огонь даже из воды. Стерев в кровь ладони, он бросил это дело и свернувшись калачиком попытался заснуть возле дерева без костра. Спалось плохо. То было холодно, то комары. Каждый раз просыпаясь, он долго всматривался в темень, силясь понять или вспомнить, где находится.
***
Их поселили в хороших номерах. В совсем новый отель. Который недавно построили для любителей экзотического отдыха. Для тех, кто устал от жаркого солнца Турции и Египта.
Намечались путешествия по дальним тропам, конные маршруты по перевалам и даже сплавы на плотах.
Заезд собрался хороший. Все одного возраста и наверное, мировоззрения. Постоянно шутили. Одинокие мужчины флиртовали с девушками. Те, в свою очередь, охотно принимали игру.
На территории пансионата находилась большая танцплощадка. С будкой местного диджея. Вечером были танцы, как когда то в далеком детстве.
Местный диджей с утра до ночи гонял, популярную в то лето песню, то ли румынской, то ли молдавской группы про Нума- Нумае..
За то небольшое время пребывания на турбазе, Семёнов возненавидел эту песню. Казалась, она не звучит только из утюга.
Диджей Саня неукоснительно начинал с неё день в турбазе и заканчивал танцевальный вечер. В процессе ведения дискотеки, мог ставить её ещё неоднократное количество раз. Пьяненький народ охотно воспринимал вульгарный мотивчик, радостно вскидывая руки вверх и подпрыгивал в такт. Припев уже подпевала вся танцплощадка, крича до хрипоты.
Сопротивляться было бессмысленно.
Нумае, так Нумае..
Один раз, будучи в хорошим подпитии, Семёнов всё же не выдержал и полез драться к Сане и даже порвал ему рубашку. Их быстро разняли.
- А что?!- оправдывался Саня, поправляя надорванный рукав,- Жизнеутверждающая! Народу нравится. И нечего руки распускать!
Он ещё долго шмыгал носом, как маленький, обиженно защищащая то ли себя, то ли румын, то ли популярный шлягер.
***
На второй день, продираясь по лесу, он искал ягоды и небольшие лужи или ручьи. Найдя, жадно пил. Как будто пытался напиться на всю жизнь.
На третий день ловил ящериц и лягушек. Садился на поваленное дерево и давясь, медленно жевал холодное, мокрое, резиновое мясо. Мозг приказывал жить.
На четвертый день пришли усталость и опустошение. И безнадежность. Это подкосило сильнее. Уже не было сил ругать себя за то, что как глупый мальчишка, отстал от группы и заблудился.
Была несуразность и противоестественность в том, что он такой молодой ещё и сильный, оказался совсем беспомощным среди бесчисленных деревьев. Обидно было погибнуть в обычном лесу. Не тайга же всё- таки.
Потом дни слились в один. Бесконечный, долгий и пустой.
Вечерело. Губы ссохлись. Руки ссаднило. Семёнов поглядел на себя. Одежда изодрана. На одном кроссовке не было шнурка. Все штаны в репейнике..
- Скажут "бомж", когда найдут..- он усмехнулся с горечью сам себе, и тут же с сарказмом добавил:- Если найдут, конечно..
Провел по заросшей щеке рукой, представил свои останки на земле под какой- нибудь корягой, в рваном свитере и грязных кроссовках, растерзанного птицами или хищными зверями и пропел строки из известного шлягера:
- "И молодая не узнает, какой танкиста был конец.."
Он прошел ещё целый километр, или около того, пока окончательно не обессилел. Не сел, а почти свалился возле дерева.Уставился в ночное уже небо и лег.
"Вот так и умирают",- невольно пришла мысль. - "На сколько ещё меня хватит?"
" Надобно простить всех перед смертью и самому прощение попросить.."- подумал Семёнов и посмотрел в небо. Губы его беззвучно зашептали молитву. Он долго перебирал в памяти людей, повторяя их имена. Ему виделись лица, эпизоды жизни. Семёнов, отдавая себе отчёт, у каждого просил прощение и также не забывал прощать сам.
Когда закончил, выдохнув последнюю фамилию, сам себе улыбнулся.
На душе стало спокойнее.
Почему- то сразу неожиданно на ум пришла песенка про Нума-нумае и диджей Саня. Отчётливо пришла, как любимый сингл.
"Совсем тебе хреново, парень, "- сам себе опять подумал Семёнов.
"Можно было и другое что-то напоследок. Хорошо хоть, не траурный марш..",- он с тоской посмотрел в тёмное небо.
Семёнов попытался переключиться, но музыка не кончалась. Ему отчётливо слышались каждое слово и весёлый мотивчик припева.
Иногда музыка пропадала, но потом опять припев появлялся и слышался громче и совсем ясно, до каждого словечка.
Приподняв голову, Семёнов напрягся и прислушался. Песенка шла из глубины леса. Из последних сил он привстал и теперь уже явственно услышал музыку.
" Галюцинации."- подумал Семёнов, но почти вскочил и как смог, быстро пошёл на звук, боясь спугнуть наваждение. Он когда- то слышал про такое. Что душа, в минуту смертельной опасности, активирует мозг и направляет по верному пути.
Семёнов шёл так, как будто не было за спиной недели бестолкового блуждания по лесу. Как-будто отлучился от веселой компании всего на минуту поговорить по телефону.
Семёнов шел, спотыкаясь. Сердце громко стучало, заглушая шумное дыхание и музыку. Время от времени он останавливался, прислушиваясь и выверяя правильный путь.
Музыка стала явственнее и Семёнову даже показалось, что он уже явственно слышит крики людей, подпевающих припев. А потом появился свет и Семёнову стало легче. Он сбавил темп и уверенно пошёл на шум.
Неожиданно, непроходимой стеной, показался забор его турбазы. Семёнов подошёл поближе и прислонившись щекой к щели между досками, улыбаясь наблюдал, как диджей Саня скачет на сцене, заводя толпу под незамысловатый припевчик.
Пьяная толпа охотно подхватывала мотив, вскидывая руки вверх, разнося многоголосно Нумае по всей округе.
Семёнову показалось, даже до самого неба...
***
- Можно?- Семёнов толкнул дверь.
Диджей Саня испуганно обернулся, снимая наушники.
Семёнов не дожидаясь ответа, протиснулся в проход, звеня бутылками в большом пакете.
- Это..- замялся поначалу Семёнов,- Поговорить надо.
- А чо я то? - ещё не придя в себя залепетал Саня, явно не радуясь визиту незванного гостя, - Тебя не было, вот я и ставил..
- Вот об этом и поговорим! - Семёнов уже разлил водку по стаканам,- Тогда в лесу у тебя прощения не попросил..
Семён протянул стакан диджею.
- Хотя, у тебя надо было просить в первую очередь. Прости, друг. От всего сердца прости!
За драку ту, за рубашку, за Нумае твоё..
Он разом выпил стакан водки и обнял Саню.
Спустя время, когда оба разговелись, изрядно выпив , Семёнов удивлённо развел руки в стороны:
- А где наша песня?
Саня пьяно поднял глаза.
- Да, та самая! Жизнеутверждающая!
***
Солнце стояло в зените. Праздношатающий народ в турбазе вдруг повернул голову в сторону танцплощадки.
Тишину леса разрезала музыка. Из динамиков, над верхушками деревьев лился весёлый мотивчик некогда известной то ли молдавской, то ли румынской группы.
Повторяющийся припев "Нумае" радостно похватывало эхо.
Когда песня заканчивалась, её ставили заново.
( С) Рустем Шарафисламов