Я был единственным и поздним ребенком в семье. Мама себе подарок на возраст Христа сделала. А отцу к этому времени уже 43 было. Ох, и «носились» же со мной родители в детстве, прямо как с писанной торбой. То тестировали меня на способности, то по кружкам водили, лишая себя напрочь свободного времени. Надежда была на то, что я вырасту «вундеркиндом».
Сколько себя помню, мать вечно со стопкой тетрадей в коридоре сидела, пока я занимался. Я рисовал, а она в это время над чужими работами «корпела». Машины тогда еще у родителей не было, поэтому мы чуть не вприпрыжку с ней после занятий, чтобы успеть, с одной секции на вторую перебегали.
А потом институт. Вместе выбирали всей семьей: чтобы и престижный был, и зарплата хорошая была, и перед другими не стыдно было хвастануть. Обучение в институте, как и кружки в детстве, уже тогда были платные. Поэтому отца мы с мамой практически не видели. После работы бежал на подработку, чтобы обеспечить единственное «чадушко» всем достойным и необходимым.
Диплом получил и невесту привел знакомиться с родителями в один день. Мать от счастья и смущения слезы вытирала украдкой. А отец в полной растерянности только и смог выдавить из себя: «Значит скоро дедушкой и бабушкой станем».
Но не стали. Как-то прожили мы с Ириной 8 лет и разбежались: она очень хотела детей, а меня здоровье подвело. Так и получилось, что я снова остался один у родителей.
Мать с отцом не смогли пережить наш развод: уж очень они любили Ирину. Как дочь. Мать слегла с инсультом, а через две недели отец неудачно сломал шейку бедра.
Вот здесь впервые я пожалел о своем одиночестве. Сам в разводе, братьев и сестер нет. В общем, сами понимаете — помочь некому.
Чтобы не мотаться с одного конца города во второй ежедневно, решил переехать к родителям, а свою квартиру сдавать. Думаю, и деньги свободные появятся и с родителями будет возможность побольше быть.
Но родителям с каждым днем становилось все хуже и хуже. Отец так и не поднялся с кровати. Пошли пролежни. У меня ничего не оставалось, как либо самому уволиться, либо нанять сиделку. Думаю, вот эти деньги, что за съем квартиры и буду платить за уход за родителями.
Но пожилые люди и так тяжело переносят старость. Редко и здоровых встретишь, легких и пушистых «как одуванчики». А тут болезнь…
Отец последнее время замкнулся в себе и даже ни с кем не хотел разговаривать. Уговорить поесть мне не всегда удавалось, а тут чужому человеку и вовсе было не под силу. Больно и тяжело было смотреть, как родной человек медленно угасает. Но отец еще все понимал, и хотя бы изредка мог со мной парой фраз перекинуться.
С мамой еще хуже. Появились приступы эпилепсии, непрохождение мочи. Скорая приезжала практически ежедневно к родителям. После очередного микроинсульта мама и вовсе никого не узнавала. Да и рассудок был потерян окончательно.
Теперь для нее не существовало ни дня, ни ночи. Могла как маятник в часах непрерывно ходить взад-вперед. Не понимала, что делает и где находится. Часами стояла у секции и разговаривала с ней, как с человеком. Ни увести от секции, ни уложить спать было невозможно.
Выручало то, что сиделка была с ними днем, а я сразу возвращаясь с работы, заступал на вечернее дежурство.
Когда очередная сиделка сдалась и ушла, пришлось на работе взять отпуск за свой счет. Тот, кто ухаживал за пожилыми родителями, меня поймет. Что это был за отпуск.
Стирка, готовка, уборка, помывка, памперсы, уколы и так по кругу до бесконечности. Бывали дни, когда казалось, что сам с ума схожу и скоро слягу третьим рядом с родителями.
В жизни я ежедневно помнил, что сделали родители за всю жизнь для меня. Я их очень любил и очень жалел. Все-таки иногда срывался и кричал на них. Нет, не от злости. Скорее от безысходности. От того, что взрослый мужик, а не могу справиться с навалившимися проблемами. Потом конечно жалел, что сорвался.
Отец все понимал и изредка я видел, как в таких ситуациях, по его щеке стекала скупая мужская слеза.
— Как в такие минуты я себя ненавидел и презирал… На коленях вымаливал у отца прощение. Отец прощал, а мама-то все равно ничего не понимала.
Отец не дожил даже до конца моего отпуска. Мать протянула еще полгода. Но это было ужасное и страшное время. Не спасало и то, что поочередно сидели с сиделкой.
Я понимал, что мамино время тоже на исходе. Что скоро конец ее и моим мучениям. И все равно, от того, что не могу ей помочь, раз за разом накрывала депрессия. Жалко и ее, и себя. А еще дикое ощущение одиночества и беспомощности. Казалось, что жизнь остановилась здесь в квартире, и летит со скоростью света за ее стенами.
Однажды утром проснулся, а ее уже нет. Ушла тихо, не попрощавшись.
Меня еще больше «накрыло». Очередная депрессия и даже запил на неделю. Невыносимое чувство вины, что возможно не все сделал для их спасения, не давало уснуть вечерами. Хотелось кричать от душевной боли. Не заметил, как сам из молодого человека превратился в злобное, нервное существо. Уже не первый месяц сижу на антидепрессантах.
Сходил на исповедь к батюшке, в надежде, что покаюсь и хоть немного отпустит. Где там…
А тут еще последнее время, во сне родители стали «приходить» ко мне. Чуть ли не каждую ночь. Жалеют меня, и говорят что надо было в пансионат их оформить. Легче, мол, было бы, да и сам бы не сломался.
А я все это время боялся осуждения людского. А теперь думаю, может родителям и в правду в пансионате было бы лучше. И лечение получали бы может другое…
Дорогие читатели, а что вы думаете по этому поводу? Кто столкнулся с похожей ситуацией, как вы поступили и какое решение приняли? Поделитесь своим мнением, возможно для кого-то оно станет спасительной соломинкой.