Госдума РФ в третьем чтении приняла поправки к федеральному закону «О государственном языке Российской Федерации», согласно которым депутатам запрещено использовать англоязычные слова, если есть русские аналоги. В нашем родном издании был даже снят опрос, где у молодежи спрашивали, как заменить то или иное сленговое слово, а также в напутствие дали замены некоторым почти что укоренившимся выражениям и понятиям. Конечно, как переводчику по основному образованию, мне есть что сказать на этот счет.
Краткий и грубый экскурс в историю, собственно, самого английского языка
Как известно, Англия на протяжении нескольких веков находилась под влиянием Франции, что несомненно не могло не сказаться на формировании той речи, которую используют современные англоговорящие люди. Так, очень немногие слова дошли до наших времен из древнеанглийского. Среди этих слов можно выделить iron(железо), cross (крест, который сам вообще-то пришел из латинского crux и видоизменился под языковые нужды древних англичан) и, пожалуй, cradle (колыбель). Это так, из наиболее распространенных. Из древнегерманского английский пополнился kindergarten (детский сад), Angst (страх) и, как ни странно, freedom (свобода, от Freiheit).
Французский «попортил» англичанам не только лексику, но и грамматику, не говоря уже о культуре. Тут уж любой человек, владеющий английским, с ходу может назвать не менее 20 слов: literature, ballet, aviation, gallery, fiancé, novel…. В общем, список лексики, которой обогатился английский, можно пополнять и удивляться бесконечно. Касаемо грамматики, несмотря на изначально скандинавское происхождение, куда больше общего у Passé composé и Present Perfect, чем с временами германской группы языков.
Как и в поздней Российской империи, в Великобритании в период французского давления как-то в фаворе была именно французская речь. Если ты не говоришь по-французски – то ты кто вообще? Так, чернь. Поэтому пока чернь ела swine, sheep, и cow (свинья, овца и корова), представители знати и правящего класса лакомились pork, mutton и beef. В Санкт-Петербургских ресторанах, кстати, богатые жители императорской России вполне себе вместе со стерлядкой изволили кушать консомэ, тюрбо отварное, ростбиф, бефстроганов, брошеты и «бланманже с киселём» (с).
Стал ли от этого именно английский язык хуже? Определенно, нет. Именно таким языком говорил Оскар Уайльд, Эрнест Хемингуэй, Фрэнсис Скотт Фицжеральд и многие другие писатели, своим трудом сформировавшие мощный культурный пласт, в последствии ставший классикой мировой литературы.
Я не защищаю англицизмы, но и не вижу смысла с ними бороться по нескольким причинам.
Во-первых, если язык не развивается – он мертв
Я часто общаюсь с людьми старшего поколения, которые презрительно фыркают со всяких коворкингов, бэкстейджей, каршерингов, так что невольно ловишь кринж) Особенно кринжуешь тогда, когда прекрасно знаешь, что эти же самые люди, именуя себя Джонами и Дженис в далекие 70-е, дружненько бежали покупать себе шузы, надевать хайратники, а после хиляли, пока не нужно было сбегать от полис. Это я говорю про поколение моей бабушки, допустим. Поколение моих родителей состояло, в общем-то, из довольно хипповых таких герлов, крутило себе хаер на тусовку, красило фейс, занималось шейпингом, смотрело в подвалах нелегальные блокбастеры и под конец 90-х отчаянно пыталось заработать мани, работая менеджерами.
Молодежь нулевых, особенно конца того десятилетия, очень мечтало попить коктейли на тусах, а потом попасть на афтерпати, где обязательно нужно зачекиниться. А, да, и обязательно, чтобы это было всё максимально гламурно, иначе зачем это всё нужно) Тем временем, пока гламурные кисо отрывались в клубах, скромные нерды на форчанах заявляли что они креведко и злобно предлагали выпить йаду аффтору, который не жжот.
Я по долгу службы провожу в интернете в десятки раз больше времени, чем мне бы того хотелось, поэтому за годы работы я вполне себе могу отследить, как развивается сленг и культура интернет-общения. Всё, что я привела в пример выше, сейчас уже звучит настолько чужеродно, что аж язык в трубочку сворачивается. Сленг несомненно меняется, а это означает, что то, что нам не нужно, уходит из употребления само. Сейчас на предложение похипповать или оторваться, нам, скорее всего, предложат валидольчику да давление померить.
Существование сленга – естественно, изменения сленга – тоже естественно, трансформации и заимствования – естественны. Кринжи, краши, хорни и софти не нанесут никакого вреда языку, который жив и постоянно развивается.
Во-вторых, язык обогащается за счет появления новых понятий, названию которым нет в нашем могучем
Представим ситуацию, которая нам всем хорошо знакома. Сидишь, такой, пьешь чай, разговариваешь с собеседником, смотришь в окно – солнышко, птички летают, красота. А потом раз – это ж уже происходило! Говоришь об этом собеседнику, а он такой – слушай, а у меня тоже такое бывает, и у тетки моей, и у внучатого племянника, и у его одноклассника. Жопа есть, а слова нет, как говорится. Представим, что пересекаемся с французом, который хлопает себя по лбу и восклицает: «Мсье, да с вами же произошло дежавю! Раз в неделю у меня случается дежавю, и ничего, живу».
Если с дежавю всё понятно, то как быть с не такими очевидными явлениями? Допустим, в споре кто-то отчаянно пытается тебя задеть: и так пробует, и эдак, с разных сторон подходит. И наконец он затрагивает что-то такое в душе, от чего глаза наливаются кровью, или же начинаются слезы и неконтролируемый крик. Ну бывает, триггернуло. Есть ли русском языке такое слово, которое бы обозначало какую-то фразу или ситуацию, которая моментом возвращает тебя в прошлый сильно травмировавший эпизод и вызывает взрыв эмоций? Я, если честно, не знаю, потому что «триггер» - это понятно и довольно емко.
Или, к примеру, «абьюзер». Мы можем это перевести как «насильник» и будем не правы, так как в контексте русского языка насильник совершает действия именно сексуального характера. При этом всегда нужно уточнение, насильник насилует или избивает, а может унижает. Абьюзер – это всё вместе: изнасилование, попрекание деньгами, избиение, унижение и прочие проявления крайне неприятного и деспотичного естества такого человека. Можно, конечно, адаптировать как «унижатор», но согласитесь, звучит коряво, да и опять же, не так ёмко.
«Кемпинг» - это больше род деятельности. Переводя дословно, это «лагерствование»: поход с палатками, рыбалкой, песнями и «беленькой». Но уж точно не просто «лагерь».
Можно подумать, что я сейчас буду защищать все заимствования, но это не так. Полюбившийся ведущим с федеральных каналов «хайп» вполне себе неплохо заменяется «шумихой», хоть и имеет более негативную коннотацию. «Фейк» тоже легко заменяется на «ложь».
А как быть с интернациональными словами? К примеру, детальный, дата, документ, характер, федеральный, канал, негативный, фраза, флот, эмоции, хлопать, бить, новый, газета, крест, сайт, информация и так далее. Заменить можно практически всё и это прекрасно. Чем больше синонимов, окрашенных тончайшими эмоциональными и смысловыми различиями – тем богаче язык. А именно богатством русский язык так славится и вызывает повод для гордости.
В-третьих – всё живое стремится к упрощению
Как известно, лень – двигатель прогресса. Кто-то использует эту фразу и из кожи вон лезет, чтобы упростить себе жизнь в будущем, а кто-то оправдывает свое валяние на диване. Однако спорить с тем, что человек по своей природе всегда идет по пути наименьшего сопротивления – сложно. Если человек попадает в трудные жизненные условия – он старается сделать всё, чтобы ему стало легче жить. Если человек живет в благоприятных условиях – а зачем ему вообще напрягаться и как-то развиваться?
Как уже говорилось, язык – это сложная неконтролируемая субстанция. В условиях глобализации она стала еще более неконтролируемой, что неизменно вызвало естественную потребность упрощений. Отсюда проистекают сокращения, заимствования, грамматические трансформации.
Можно сколько угодно негодовать с «хз, пж, спс, ок, лан, норм, пон» и прочих непонятных буквенных комбинаций, которые употребляют ребята поколения Z в личных сообщениях. Однако естественная потребность сокращений пришла вместе с возможностью обмениваться быстрыми сообщениями, начиная с телеграмм. А как же эти потрясающие объявления в газетах в разделе «ищу пару»? с ж/п, без в/п с в/о? Р.175, в.78, д.ч.17 простигосподи. И только попробуйте сказать, что не поняли) После уже поколение 90-х и 00-х отчаянно пыталось уместить что-то волнующее и глубокое в 90 символов, которое способно вместить в себя стандартное СМС в среднем.
Несмотря на то, что у нынешней молодежи совершенно отпала необходимость сокращать из-за развития соцсетей и безлимитного интернета, культура упрощения языка плотно вошла в наше языковое поведение на письме. Разумеется, из-за того, что нынешнее поколение молодых людей практически родилось с телефоном в руках, речевое поведение на письме перешло в устный формат. Подросткам и молодым людям сейчас куда проще найти собеседника в других странах. Даже не изучая язык, дети больше переводят, больше насмотрены. И если дети видят, что какое-то слово в английской версии просто короче и звучит круче – они его используют.
Самое мое любимое слово из современного сленга – это кринж, который иногда на письме производят как «кринге» из-за неправильного произношения данного слова по-английски (cringe). Да, у нас есть выражение, которое точно описывает кринж – испанский стыд. А теперь загибаем пальцы и считаем слоги: испанский стыд – четыре, кринж – один. Или вот, к примеру пруф – один, доказательство – пять слогов. Каршеринг – три слога, машина напрокат – шесть. Эти явления никуда не уйдут, однако могут появиться новые слова, более приятные русскоговорящему уху. Ну, так тому и быть.
Подводя итог
Английский язык сам по себе – компиляция из множества разных языков. Часто об английском языке говорят: «А рыба и не знала, что она мокрая». Английский язык – это пример успешной интеграции всего необходимого для существования человека в социуме. Если какое-то явление можно заменить одним емким словом – это будет сделано. Если слово «мусорное» - оно отвалится само за ненадобностью. Бороться с заимствованиями – это как бороться с ветром или пытаться нести воду в решете. Конечно, в контексте принятия такого закона речь идет далеко не о лингвистических вопросах, и языковедов тут спрашивают вообще в последнюю очередь и пост-фактум. Даже если в таком коротком отрезке времени как 70 лет кажется, что язык со временем портится – нет, он не портится. Во все времена находились борцы за чистоту языка и во все времена находились гении, написавшие на актуальном для них русском настоящие шедевры.