Андестендаем ленгвич родной или ноу? Вопрос, при всей его вычурности, не столь уж и глупый. В наше время всеобщее засорение русского языка англицизмами стало эпидемией даже более масштабной, чем ковид. Причем подвержены ей абсолютно все. Образованные люди сыплют разного рода «дедлайнами» и «сторителлингами». Они ничуть не заботятся, понимает ли кто-то их перлы, скорее даже наоборот. Не понял – сам дурак, а мы – элита. Молодежь и люди попроще перенимают слова, услышанные в фильмах западного производства или почерпнутыми из новостей. Они ни о чем не думают, а просто следуют за модой. Даже старшее поколение и то постепенно подтягивается за модой.
Надо сказать, это отнюдь не новость. Когда некий язык обретает популярность, слова из него неизбежно распространяются в других. Было время, когда русский набрал множество слов из голландского и немецкого, а про французский и вообще наверно все слышали. Можно вспомнить и вовсе старые времена, когда к нам пришло немало чего из тюркских языков или греческого. Немало этих слов сохранилось и до наших дней.
Кстати, мы с вами отнюдь не одни такие – не умеем ценить собственный язык. Люди повсюду действуют и рассуждают одинаково, потому сходные процессы происходят везде. В силу распространения английского даже самые экзотические наречия заимствуют из него множество вещей. Так, французы, доминировавшие в языковом плане прежде, теперь обсуждают меры, направленные против дальнейшего засорения их языка английскими словами. Это особенно забавно, если знать, что английский в свое время перенял немало французских слов, а после норманнского завоевания аристократия Туманного Альбиона и вовсе перешла на язык соседей из-за пролива.
Стоит ли бояться такого явления? Может, вовсе запретить заимствования, чтобы не превращать свой язык в смесь нижегородского с английским? Не так давно наши законодатели придумали некий указ, направленный против таких вещей. Стоит ли с ними согласиться?
На первый взгляд – да. Язык – это не просто средство общения, это целая культурная среда. Только в ней развивается литература и вообще искусство, и без знаний традиций невозможно создать что-то новое. Попытки написать нечто в американском стиле скорее всего обречены на провал, потому что вы не знаете всех тамошних реалий и традиций. В итоге получится клюква. Следовательно, лучше плыть в привычном русле, хотя и наблюдая за происходящим вокруг.
Руководствуясь такими мыслями, иногда предпринимаются весьма курьезные попытки охраны языка. Так, в Исландии решили, что язык у них уникален и вообще запретили любые заимствования. Они приспосабливают собственные слова под новые нужды. Скажем, телефон зовется нитью (потому что связывает людей), а танк – ползущим драконом. Высказывались аналогичные мнения и в России. Небезызвестный Даль (датчанин по происхождению, между прочим) в своих работах предлагал назвать тротуар потопталищем, а пианино – тихогромом. Была даже шутка такая: «Хорошилище идет по потопталищу с позорища на ристалище» (модник идет по тротуару из театра на скачки). Как вам, красиво?
При всем уважении к ценителям родной речи такие предложения выглядят сомнительно. Не стоит передергивать. То, что подобные конструкции выглядят смешно и нелепо – лучший показатель того, что это была плохая идея. Дело в том, что привычные слова обросли множеством дополнительных значений и скрытых смыслов, несут подчас немалый эмоциональный заряд и вызывают неуместные ассоциации. Это отвлекает от сути, выбивает из нужного настроения, создает путаницу. Получается не лучше, чем со всеми этими неуместными заимствованиями. Если там мы просто можем не понять, о чем речь, то тут – начать не в тему смеяться.
Что же получается? Думается, во всем нужно соблюдать умеренность. Чаще всего слова заимствуются не просто от нечего делать, а по серьезной необходимости. Появляется некий предмет, товар, явление, профессия, которые хорошо известны где-то на своей родине, но являются новостью у нас. Как обозначить его? В этом случае взять оригинальное название вполне уместно. Таким образом к нам пришли компьютерные термины.
Такие заимствования позволяют точно определить, что именно имеется в виду и не допускать путаницы. Тут мы даже в лучшем положении, чем те же англичане, ведь у них «драйвер» - не обязательно программа. Каждый раз надо смотреть контекст. У нас – никаких разночтений.
Иной случай – заимствование из озорства, исключительно в качестве дани моде. Уже давно принят и устоялся термин для такого предмета или явления, так зачем же нужно брать новый? Возьмем пару таких веяний. Слово «хайп», столь популярное нынче, является, пожалуй, полным аналогом давно известного «ажиотаж» (французского, кстати). «Лайфхак» дублируется английским же термином «ноу-хау» или советской аббревиатурой НОТ (научная организация труда). «Дедлайн» можно обозначить даже более коротким и легким для произношения русским словом «срок». Согласны? Или здесь автор не учел каких-то скрытых смыслов? А пока вы думаете, автор позволит себе такую смелость: сказать, что в подобных заимствований нет смысла. Ну, разве что вы пишете произведение о нравах нынешнего общества и воссоздаете в диалогах антураж (интересно, а для последнего слова есть модный заменитель?).
Вот так оно, кажется. Было бы глупо бороться за идеальную чистоту языка, ведь тогда впору переходить на санкскрит. Когда тот был в ходу, все было честно, никаких посторонних вещей. Если что, то современный русский язык на очень значительный процент состоит из заимствований. Но и бездумно перенимать все подряд только потому, что так говорит некто популярный тоже не стоит.
А вы как считаете, нужно бороться за чистоту языка? Или, может, напротив очень любите все эти новомодные словечки? Как думаете, зачем их перенимают – осознанно или нет? Делают ли они язык богаче и сильнее?