В позднее предпраздничное утро, за кофе с корицей, Дульсинея рассказывала Умной подруге об идеальном Восьмом марта, что случилось с ней как-то давно.
- Вообрази, желтые фрезии и фиолетвые ирисы, - взор Дульсинеи сделался туманным, - я сразу их заметила, остановилась и смотрела. И тут мне их протягивают, со словами "Прекрасные цветы для прекрасной дамы". Я смутилась, даже не могу от стыда взглянуть на того, кто держит цветы. Денег с собой мало, на такой букет может не хватить. Стою не знаю что сказать. Потом решилась, посмотрела - а это явно не продавец цветов, это такой мужчина ... плащ, длинный шарф... смеющиеся глаза... словом, тут у меня дальше отрезок, который из памяти исчез. Помню только, что мы медленно пошли в сторону моего дома...
- Медленно, но немедленно, - заметила Умная подруга.
- Ах, - вспыхнула Дульсинея, - ты не понимаешь! Это было мгновенное единение душ. Словно весь мир утонул в темноте, как зрительный зал, а нас вела рука режиссера... И этот мужчина - незнакомый герой - он подарил мне незабываемый любовный трип...
- Ну, не любовный трипер - и ладно, - вздохнула Умная подруга.
Дульсинея Миронна покраснела, но ничего не сказала. Она не умела противостоять грубой правде жизни.
***
Дульсинея волновалась о красоте.
Вот, к примеру, мужчина, - думала она, - каким-то образом он видит в женщине красоту, и хочет ее себе.
У него странные механизмы присваивания красоты, да, но ведь мужчины вообще странные - они как пчела свой эээ хоботок в цветок, пыльца, нектар вот это всё, потом они варят свой мужской мед самолюбия из этих эээ проб грунта с красоты. А куда девать всю остальную женщину они даже не представляют.
Наверное, - ужасалась Дульсинея, - если бы у мужчин был способ выпивать из женщин красоту за один раз, то всё остальное от женщины они бы пускали в утиль!
Козлы, какие козлы, - негодовала Дульсинея на такую предполагаемую жестокость.
С другой стороны, - успокаивала себя она, - они не виноваты что так устроены, и что переделке не подлежат - тоже не виноваты.
Мужчину пленяет красота, он всем тестостероном на нее вскидывается, у него невидимые слюни внутри текут, это такой безусловный рефлекс, - объясняла она себе по дороге к Умной подруге, слегка презирая мужчин за такую их физиологичность в деле восприятия прекрасного.
Трогая пальцем высокую в кофейную пенку в чашке Дульсинея пересказывала Умной Подруге весь этот сумбур.
- Вся женщина никому не нужна, ты права, - вздохнула она.
И весь мужчина никому не нужен. Но мы даем ему быть рядом за то излучение мужественности, что иногда удается словить. Вот и они возле нас пасутся в надежде на облучение женственностью - есть для них в этом главный витамин, без него они увечны, бедолаги, совсем.
Дульсинея вдруг успокоилась. Никто не хищник, - подумала она, - никто не добыча. Мы равно бесправны. Но женщины всё равно лучше.
__________
