История не выдумка, а самая что ни наесть настоящая.
- Галка, посмотри в кого ты превратилась! И не стыдно тебе? - с укором в голосе спросила одна из соседок.
А затем махнула рукой, и уже обращаясь к другим соседкам, громко произнесла, - ведь в годах уже, всегда была такой приличной, а теперь из дома практически не выходит. А если выйдет, то одна дорога, в магазин. И как только Павел такое терпит?
Галина грустно улыбнулась, тяжело вздохнула и пробормотала себе под нос, - вам этого не понять, - и пряча за пазухой очередную бутылку, поспешила поскорее скрыться в подъезде от вечно осуждающих глаз.
Поднялась на лифте на девятый этаж. И не с первого раза попав ключом в свой же замок, она с большим трудом прикрыла за собою входную дверь. И уже в квартире, не снимая уличной обуви, сразу прошла на кухню, и только там, облегченно выдохнула.
Затем окинула безразличным взглядом помещение, где в раковине стояла гора немытой посуду, а на кухонном гарнитуре лежал слой многодневной пыли. Равнодушно пожала плечами и подошла к окну, через стекло которого рвалось внутрь яркое солнце. Но оно Галину совсем не радовало. Сердце женщины рвалось куда-то ввысь, душа просила успокоение. Она зло задернула занавеску поплотней и подумала, - вот открыть бы сейчас окно и камнем вниз.
Но Галина с детства знала, что самоубийство огромный грех.
Нетвердой рукой она распечатала только что купленную бутылку с водкой и с жадностью присосалась к ней, как будто маленький ребёнок к материнской "тить-ке".
Проходить дальше в комнаты было невыносимо страшно. Все вещи, фотографии рвали душу на части. Поэтому Галина не раздумывая выпила все без остатка. Немного посидела, подождав, пока огненное пойло всосется в кровь и держась за стенку поплелась в зал, к дивану.
- Галчонок, вставай, - раздался над ухом голос Павла, - вечер уже, иди хоть поешь.
Галя с большой неохотой открыла глаза.
- Та же комната, та же мерзкая жизнь, ничего не изменилось, - воспоминания болью отдавали в висках, и Галина отвернулась от мужа к стенке.
- Галчонок, вставай, вставай, - Павел попытался расшевелить любимую супругу, - ну нельзя же все время лежать, теперь нужно научиться как то с этим жить.
Галя ехидно ухмыльнулась, - а стоит ли?
Павел и сам теперь уже не знал ответа на этот вопрос. Он просто прикрыл жену одеялом и направился в кухню. Там, открыв настежь окно, он полной грудью вдохнул вечернюю прохладу. Затем присел на табурет и горько, горько заплакал.
***
- Папаша, сына брать будете? - весело пролепетала молоденькая мед. сестричка, протягивая Павлу свёрток с синей лентой, - или передумали уже?
Павел расплылся в нелепой улыбке, - ой, нет, конечно же буду, - и неумело вцепился в конверт.
- Паша, Галочка, поздравляем! Ура! - раздался голос приехавших на выписку приятелей, - как мужика назовёте?
Павел взглянул на жену и не сговариваясь они разом ответили, - Женя! Евгений.
- Здоровья вашему малышу! - все также весело прощебетала медсестра, и провожая молодых родителей уже за порог, вдруг остановила их и в шутку сказала, - вы только с дочкой сильно не затягивайте. Обязательно приходите еще.
Молодые родители в голос рассмеялись, и снова вместе ответили, - дайте только нам срок и мы обязательно ещё вернемся.
И через два года ситуация вновь повторилась.
- Папаша, принимайте ребёнка, - задорно, как и прежде, сказала все та же медсестра, - не обманули, вернулись за дочкой. Ну вот и у вас теперь полный боекомплект. С таким теперь и жить нестрашно.
- Конечно не страшно, - подумал Павел, - ведь дети цветы, ради которых хочется жить.
Забота о доме и семье полностью легла на плечи Галины. А Павел мотался по вахтам, стараясь как можно лучше обеспечить семью. Но те редкие моменты, что он находился дома, были безумным счастьем для него.
В отличие от Жени, Вероника росла спокойным ребёнком. Нежная, легкая, она с малых лет была борцом за справедливость. Все для нее было важно, ценно и на всю жизнь.
- Принцесса моя, - нежно обнимая шептал ей Павел на маленькое ушко, - голубка моя ясноглазая. Моя жизнь, моё всё.
И Вероника отвечала ему тем же. Хватаясь маленькими пухлыми ручонками за щетинистые щеки отца, она заглядывала в его глаза, потом долго и пристально в них глядела, а затем расплывалась в улыбке.
- Я птичка твоя?
- Конечно же птичка, - подыгрывал ей Павел, - только очень прошу, далеко от меня никогда не улетай.
Ну, а Женька, как настоящий пацан, был непоседой и большим озорником, за что родители старались с ним вести себя построже. Но этот юный сорванец, с вечными ссадинами, разбитыми кулаками, снова и снова появляющийся дома только под вечер, садился рядом с матерью, брал её за руку и говорил, - мам, ну ты чего? Ты только не плач, все будет в порядке.
Галина отворачивалась, стараясь придать себе серьёзный вид. А он склонялся, и положив голову на её колени, словно мартовский кот, начинал что-то тихо мурлыкать. Затем снова брал её руки в свои, и нежно целовал, перебирая каждый пальчик. После чего Галя сдавалась, трепала сына по бедовой голове и шла на кухню, разогревать ему поздний ужин.
Так и жили они, два взрослых человека, души не чаявших в своих детках, свято верившие, что так будет всегда.