Недавно снова нашло вдохновение. Новый (не)сценарий для "Смешариков" моего авторства.
"Расписные облака".
В очередную тёплую июльскую ночь Лосяш смотрел в бесконечное пространство открытого космоса, рассматривая небесные тела.
-Странно, - проговорил себе под нос астроном и записал данные в блокнот, - уже не первый день наблюдается феноменальное количество крупных метеоров. Надо бы посмотреть, если об этом какая-то информация в справочниках, и сообщить о наблюдении коллегам.
С тревожными мыслями Лосяш вышел из маленького мира скудной информации в просторный мир миллионов формул, теорем и фактов, в мир, переполненный знаниями, - в свой дом. Откатив лестницу от интересующего его стеллажа, Лосяш взял с одной из его полок небольшой астрономический томик и начал старательно выискивать в нём информацию о происходящих событиях. Очередная страница, не давшая ответ на вопрос, заставила учёного закрыть справочник и пойти к телеграфу морзе. Через минуту тишину дома прорвал писк включенного и вовсю работающего аппарата.
-Эх, опять ждать ответа несколько дней, - расстроено промямлил Лосяш, не услышав в течение 10-ти минут после окончания отчёта ответной композиции из двух нот, и, зевнув, снял грузные наушники, чтобы направиться к манящему забытью сна.
Настолько резко, что Лосяш вздрогнул от неожиданности, наушники взревели десятками слов, конвертированных в азбуку морзе. Учёный максимально быстро снова водрузил на уши визжащие чашки и начал вслушиваться. Из-за бешеной скорости и сильных помех, понять что-либо было очень трудно:
-Коллега!..чрезвычайно происшествие!..алеко от Солнечной системы...столкновение карликовых планет... сторону Земли летят десятки тысяч астероидов...огие из них способны разрушить несколько городов при паден... у нас меньше месяца, чтобы предпринять какие-либо действия...мир будет уничтожен!
Остальную часть сообщения учёный не слушал. Мысленно он понимал, что в последнем предложении пропущено слово "Иначе", но жуткое совпадение не давало должным образом сосредоточиться на том, что говорили другие учёные. "Мир будет уничтожен!", - раз за разом проносилось в голове у Лосяша. Но за словами этими не скрывалось ни тревоги, ни страха. Только необъяснимое спокойствие поглощало Лосяша, как будто нашёптывая: "Нечего бояться. Мы всё решим." Впрочем, наваждение прошло очень быстро. Глянув на часы, рогатый астроном прошептал себе под нос:
-Третий час ночи. Расскажу остальным завтра, не буду тревожить их сон пессимистическими новостями.
Казалось, только сейчас до него дошла вся трагичность новости. Виски пронзила боль, а по щекам потекли прохладные ручейки слёз.
-...утром я снова связался с другими учёными. Они подтвердили слова о столкновении двух карликовых планет несколько лет назад. Тогда никто не обратил на это внимания, но недавно было замечено, что осколки этих планет летят в сторону Земли и подлетели к ней почти вплотную. Пару недель назад, по словам исследователей, ситуация приняла необратимые обороты. Мои коллеги по профессии не знают, как остановить надвигающуюся катастрофу. Признаться, я тоже не знаю... На этом всё. Спасибо.
Так завершил своё выступление Лосяш и спустился с трибуны, вытирая выступивший то ли от волнения, то ли от жары пот со лба. После замер он напротив ссутулившейся кучки своих сидящих на скамье друзей. Ещё час назад они, весёлые и радостные, предвкушали, как проведут этот хороший день на пляже, загорая и купаясь, уже сидели, обхватив головы руками и обдумывая услышанное. В пугающей тишине проходили минуты за минутами.
-А может, взорвать эти каменюки бомбой? - дрожащим безысходностью голосом выкрикнул Крош, явно понимая, что это не поможет, - Лосяш, хорошая же идея! Ну? - продолжил кролик, умоляюще посмотрев на учёного.
-Ничего не получится, друг мой... Астероидов слишком много, во всём мире нет такой бомбы, что смогла бы уничтожить их все. Мы могли бы постараться использовать много маленьких бомб, но за оставшееся время подготовиться должным образом не получится.
-А может всем в бункер запереться? - поступило предложение от Нюши.
-Не выйдет. Нет такого бункера, что смог бы надёжно защитить всё население планеты. Да и после падения метеоритов вся Земля превратиться в выжженную пустошь, на которой будет невозможно жить ещё долгое время.
-Но что тогда нам делать?! - соскочил со скамейки Кар-Карыч, - Нельзя же просто так сдаваться!
-Я... не могу вам ответить. Более точные расчёты говорят, что у нас осталось не больше двадцати дней до конца света. Или даже меньше. Остаётся только надеяться на лучшее и попытаться насладиться последними днями жизни своей и жизни нашей планеты, - с этими словами Лосяш, не в силах больше сдерживаться, заплакал, взял в руки карту звёздного неба, указку и под гул своих друзей, обсуждающих услышанное, удалился по тропинке в сторону своего дома. Погода стояла потрясающая: разогретые тёплым солнцем деревья источали приятный запах, наполнявший изнутри свежестью, пока прохладная тень этих же деревьев наполняла свежестью снаружи. Затишье перед надвигающейся бурей было столь же умиротворяющим, сколь безжалостной обещала быть стихия. Дойдя до дома, Лосяш кинул на столик, стоящий рядом с жилищем, принесённые атрибуты, и сел на гамак. Через пару минут подул тёплый ветерок, принёсший солоноватый запах моря. Лосяш почувствовал, как становится всё легче и легче, будто бы растворяясь в воздухе, взмывая вверх над всеми земными и пока что внеземными проблемами. На мгновение ему показалось, что он летит над ночной долиной, но вместо привычных пейзажей под ним простиралась изуродованная множеством кратеров и догорающих пожаров земля, на которую до сих пор опускался пепел.
-Лосяш, снова приветствую, - видение тут же исчезло, стоило прозвучать голосу Кар-Карыча, - я хотел с тобой немного поговорить.
-Конечно же, садитесь рядом, друг мой, - Лосяш похлопал рукой по гамаку и сдвинулся к краю. - Я тоже хотел бы с вами кое-что обсудить.
-Давай ты тогда и начнёшь? А я пока послушаю.
-Этой ночью я почти не спал, всё думал. И думал даже не о спасении, а о кое-чём другом. Ведь для космоса, такого гигантского, что мы едва можем вообразить его масштабы с помощью современных технологий, наша небольшая планета, находящаяся в какой-то маленькой галактике, ничего не значит. Ему безразличны миллиарды судеб, созданные им самим и обречённые на неминуемое уничтожение. Не то чтобы я сильно злился на него. Что мы в сравнении с практически безграничным, возможно, вечным и бесконечно старым пространством? Я ему скорее завидую. Хотел бы и я быть чем-то огромным, титаническим и хотя бы в какой-то мере бессмертным, хотел бы я быть чем-то, что с таким же безразличием относится к космосу, как космос к нему.
-Это чем же? - спросил заинтересованный Кар-Карыч, - Временем, например?
-Да что, вы, коллега, - с небольшой усмешкой Лосяш отвечал, - я бы довольствовался чем-то гораздо более приземлённым. Я бы хотел быть... облаком. Вечно летать над землёй, наблюдать за жизнью, распадаться и снова собираться в единое целое из миллионов атомов. И своими глазами увидеть конец Земли, когда её поглотит наше светило. И даже после этого остаться кучкой атомов, вечно бороздящей пространство вселенной, чтобы в один момент увидеть и её конец.
-А я тоже об этом думал, пока к тебе шёл. Но я, Лосяш, думаю иначе. Сколько уже живу? И не помню даже. Многие из прожитых лет я как раз-таки просто наблюдал за жизнью, лишь изредка принимая в ней участие. Всю мою биографию при желании можно уместить не более, чем в двадцать лет. И если я продолжал бы просто смотреть на мир на протяжении сотен тысяч лет, то эти яркие 20 лет окончательно размылись на общем фоне. А в них - весь я. Получается, исчезну и я. Но если меня... нас!.. будут помнить вечно, и помнить будут исключительно этот небольшой период, то мы всё равно будем живы. Именно МЫ, а не наши оболочки. Что ты об этом думаешь?
-В чём-то вы, несомненно, правы, друг мой. Если уж мы не можем стать частью вечности в виде материи, то почему бы не стать ей в виде сознания? - не на шутку воодушевился Лосяш. Ветер, точно поддерживая его, задул сильнее, засвистел в древесных кронах, поднял и закрутил в небольшие вихри дорожную пыль. - Но как нам запечатлеть нас же в сознании других живых существ?
-Об этом я и хотел сказать, - ничуть не поменявшийся в лице проговорил Кар-Карыч, поднимая голову, - надо сохранить всё самое важное, что осталось от нас. Может, кто-нибудь найдёт это, посмотрит и поймёт, как много историй произошло на этом клочке земли. Поймёт, что тут заключена целая вселенная, которая, может быть, не уступает по размеру даже космосу...
-...Надо рассказать об этом остальным! Если мы начнём работу уже сегодня, то успеем создать всё, что нужно, до истечения времени! И даже успеем провести время вместе. Останется только придумать, как оставить маячок, по которому наше наследие смогут найти другие. Я сообщу всем, надо начинать как можно быстрее, - с этими словами Лосяш спрыгнул с гамака и хотел было снова побежать за остальными смешариками, но Карыч его остановил.
-Не торопись, дружище. Тебе лучше поспать. Я им сам всё расскажу, а ты иди и хорошенько отдохни, - предложил заботливый ворон лосю.
-Пожалуй, - зевнул Лосяш, - вы правы, коллега. Надо немного отдохнуть, как бы сказала Совунья. Расскажите завтра, как всё прошло.
-Обязательно.
Лосяш, потирая глаза, пошёл домой. На улице вечерело, дневная жара сошла на нет. Помахал старому другу на прощание Карыч и ушёл по тропинке туда, откуда пришёл. Захлопнулась входная дверь.
На освещённой лунным светом поляне стоял силуэт. Бледный свет небесных тел просвечивал фигуру насквозь. По небу плыли очертания облаков, пока что почти пустые, но уже постепенно белеющие. Лосяш вышел из дома, влекомый желанием получше разглядеть силуэт, до сего момента стоящую к нему спиной. Неизвестная тень продолжала бездействовать, стоя на месте, но в один момент взмыла вверх, увлекая за собой Лосяша. Место, в которое они летели, казалось ему таким прекрасным, что уже ни боязнь упасть, ни зовущие его, плачущие внизу друзья, не вызывали никаких эмоций. Постепенно Лосяш обгонял тень, летящую с ним, пока не понял, что она движется уже вниз, прямиком к группе его друзей. Не желая больше наблюдать за этим, Лосяш ещё быстрее поплыл по свету Луны, побежал по падающим звёздам, пока не достиг своей цели и не закрыл глаза, чувствуя себя частью воздуха и отравляющей его золы. Но даже она не могла спрятать отражающиеся в каждой частичке его не менее необъятный космос, что он видел каждый день. Открыв глаза, Лосяш снова почувствовал свой вес, вдавливающий взмокшую подушку в кровать, а также жар палящего солнца, которое ни дня не щадило обитателей долины. Необычайное воодушевление наполняло Лосяша, он чувствовал, что впервые стоит на пороге чего-то действительно великого. На стуле рядом с кроватью задремал Кар-Карыч. Услышав шевеление лося, он резко проснулся.
-Здравствуй, Лосяш. Я не хотел тебя будить, поэтому решил немного посидеть и сам уснул, - с улыбкой сказал Карыч.
-Да-да, расскажите быстрее, как всё прошло! - сон Лосяша сняло как рукой.
-На собрание пришли не все. Нюша, Совунья и Ёжик так и не смогли смириться. Копатыч собирает запасы, он до сих пор надеется спасти нас всех. Бараш согласился написать огромную оду, где расскажет про всё про нашу долину. Я напишу для этой оды музыкальное сопровождение, а Пин сделает из прочнейшего сплава памятник, в постамент которого мы положим ноты, рукопись Бараша, сигнальный маячок и фотографии, таким образом...
-Фотографии? - перебил друга Лосяш.
-Да, мы хотим фотографировать и распечатать все памятные места в долине. Что-то случилось?
-Мне кажется, что не надо делать никаких фотографий. Лучше я напишу картины. Они будут красивее и реалистичнее любой фотографии! 9 картин! Каждому из нас, понимаете, каждому! - с каждым словом Лосяш повышал голос. Он ходил по дому, радовался, размахивал руками, раз за разом рассказывая не столько Кар-Карычу, сколько самому себе о красоте грядущих полотен. Но слова его не вызывали у ворона того спокойствия за общее дело, ради которого они ковались челюстями его друга. Приторная радость Лосяша пугала, настораживала. Тем не менее, Карыч согласился:
-Хорошо, Лосяш, будет так, но...
-Я примусь за работу сейчас же. Я напишу 9 картин!.. - вновь и вновь повторял эту фразу Лосяш, стремительно выводя Кар-Карыча из дома на улицу. Тот только и успел, что помахать рукой старому товарищу перед тем, как тот громко захлопнул дверь.
На протяжении нескольких десятков минут Лосяш старательно обыскивал дом, доставая с антресолей запылившиеся художественные принадлежности. Взяв под левую руку 9 холстов и краски, а под правую мольберт и кисти, он побежал на улицу, желая найти подходящее место для наиболее подробного пейзажа долины. Такое место нашлось уже к полудню. Высокий холм, с которого были видны очертания моря, дома друзей Лосяша, близлежащий лес, горы, что пронзали летящие над ними облака и даже небольшую речку, которая из-за оптической иллюзии казалась парящей над многочисленными полянами, рассечёнными ею. В планах у Лосяша было написать подробнейшую панораму, разделённую на 9 самостоятельных сегментов, на каждом из которых будет по одному жителю долины. Стоило только водрузить первый холст на мольберт и открыть краски, как работа закипела. Кисти легко скользили по ткани, вырисовывая самые незаметные детали. Краска, не замечая жару, отказывалась сохнуть. Она будто бы застывала во времени, становясь твёрдой, но при этом сохраняя изначальный блеск. Игра реального света и нарисованной тени создавала ощущение движения: вот чуть-чуть шевелится трава, а вот течёт речка, а вот ветер колышет шерсть на фигуре ещё неизвестного смешарика. Заставшим во времени или даже изолированным от него чувствовал себя и Лосяш. Он не замечал, как солнце постепенно уходило на запад, как становилось всё прохладнее и как стихал ветер. Вывели его из транса подошедшие Кар-Карыч, Копатыч, Пин, Бараш и Крош.
-Это шедевр, - хвалебно произнёс Кар-Карыч, - зря я в тебе сомневался, дружище! Как будто чувствовал, что ты сделаешь что-то великое, и позвал с собой побольше народу. Пусть тоже посмотрят на работу мастера! -продолжал нахваливать товарища музыкант, - Но как ты успел проделать такую огромную работу всего за день? - по приходе Карыча с компанией вся панорама была завершена практически на треть. На отдельных картинах даже виднелись очертания подножий гор и детализированное море. Скорости своего труда удивился и сам Лосяш, он протёр кулаками глаза, но картины оставались на месте.
-Не знаю... Наверное, коллега, это вдохновение, - дал максимально расплывчатый ответ на вопрос друга Лосяш и улыбнулся.
-Лосяш, ну ты и талантище! - Крош пытался сделать максимально весёлый и непринуждённый голос, чтобы не выдавать своего страха перед скорым и неизбежным.
-Агась, такую красоту всего за пару часов! Эх... - в том же духе, что и Крош, отдал комплемент лосю Копатыч, почёсывая затылок.
-Не будем тебя, коллега, долго отвлекать. Копатыч давно занимается резьбой по дереву, поэтому он вызвался сделать для твоих картин красивые рамы. Так ведь, Копатыч?
-Ну, не очень уж и давно - немного, но вырезать я умею.
-Не прибедняйся, ты отлично делаешь свою работу! И не надо спорить! Ладно, я не только за этим пришёл... Лосяш, у меня очень плохое предчувствие. Ты ведь уже заканчиваешь? Отлично, завершай, а всю информацию расскажу по дороге.
Друзья помогли Лосяшу собрать незавершённые картины, кисти и краски. Мольберт было решено оставить на поляне, дабы не переносить его с места на место несколько раз. По пути к дому Лосяша Кар-Карыч попытался максимально тактично избавиться от сопровождения, чтобы никто не мешал разговору.
-Лосяш, ты точно уверен, что у нас есть 3 недели? Сегодня ночью я видел вдалеке много крупных метеоров. От их яркого света я и проснулся. Больше уснуть я не мог и сразу же пошёл к тебе, чтобы утром обо всём расспросить, но забыл. Если тебе не трудно, можешь перепроверить, как близко находятся астероиды?
-Обязательно проверю, не беспокойтесь.
-Спасибо, Лосяш. Мне будет спать гораздо спокойнее.
-Не за что. Надеюсь, вы завтра снова навестите меня за работой, - Лосяш натужно улыбнулся.
-Постараюсь, дружище. До скорого! - Карыч помахал Лосяшу рукой и ушёл по тропинке в сторону своего дома. Мысли о завершении картин, быстро выбили сердечные просьбы товарища из головы. Полотна приятно тяготили плечо и в сумерках казалось, что нарисованное солнце освещало далеко не только нарисованный мир, но и реальный, разгоняя жуткие тени предчувствующих свою скорую гибель тополей. Из-за деревьев показался дом Лосяша. Зайдя внутрь, лось аккуратно поставил поставил свои работы стройным рядом, чтобы во всей красе наблюдать незавершённую панораму.
Лосяш внимательно вглядывался в детали пейзажа. Постепенно ему начало казаться, что он сам является частью уже дописанных картин. Он бежал по лугу, купался в лучах солнца и водах океана. Холодный ветер, дующий в горах обжигал лицо холодом и вышибал слёзы из глаз. В какой-то момент Лосяш подумал, что может спрыгнуть с горы и полететь. Так он и сделал. Тело его было почти невесомым, а воздух ощущался как вода, он сам поднимал маленького Лосяша вверх. Но в какой-то момент Лосяш упёрся в верх мира. Несмотря на то, что его продолжало выталкивать, двигаться выше он не мог. Неведомый страх пронзил грудь лося. Он уже не мог дышать окружающим его воздухом, через секунду тот действительно превратился в воду. В один момент Лосяш оказался под солёными водами океана. Попытки всплыть не дали никакого результата, так как дорогу к спасительному вдоху перекрывала огненная стена, появившаяся у водной глади и степенно опускающаяся вниз. В тот момент, когда она почти коснулась Лосяша, он проснулся. О резкого пробуждения, он вскрикнул и упал с кровати. Доступ к желанному кислороду не приносил успокоения, Лосяш продолжал алчно глотать воздух лёгкими, как в последний раз в жизни. В контраст состоянию Лосяша природа за окном была очень спокойной, точно задержав дыхание и медитируя. Лосяш вытер со лба капли пота, заварил себе чашку чая, окутался в одеяло - ночь была удивительно прохладной - и в таком виде вышел на улицу, чтобы немного успокоится и забыть кошмарный сон. Лёжа в гамаке, Лосяш вспоминал разговор с Кар-Карычем, произошедший пару дней назад. Идеи прошлого натолкнули Лосяша на рассуждения в настоящем: "А ведь не одному космосу всё равно. Звёзды. Для вселенной они почти так же малы, как и мы. Но почему они спокойно на всё это смотрят? Почему наша звезда спокойно на всё это смотрит? Почему солнцу мы безразличны? Мы же единственное, что выделяет эту систему среди тысяч других. Хотя... о чём я думаю? Разумный космос, звёзды... Эти ненаучные мысли - удел поэтов, а никак не учёных." Лосяш слегка усмехнулся своей наивности. Чай был уже допит, поэтому учёный хотел уже пойти домой, но вспомнил о вчерашней просьбе Кар-Карыча и перед сном решил осмотреть небо из телескопа. Стая адских космических гончих была уже отчётливо видна в телескоп. Повернувшись чуть левее, телескоп уловил скопление очень крупных осколков, стремительно приближающихся к Земле. Лосяша пробрала судорога. Он резко метнулся к столу и начал производить расчёты в тетради. "1500 километров... Но это было несколько секунд назад..." - промелькнуло у него в голове. Небо озарила ослепительная вспышка. В считанных километрах виднелся объятый огнём метеорит. Всё, что успел сделать Лосяш, так это зажмуриться и спрятаться под одеяло. Свет прекратился. Секунда. Две. Взрывная волна выбила стёкла в доме. Громовой звук оглушил Лосяша и опутал его сердце липкой паутиной страха. Через несколько секунд сверху посыпался дождь из кусков деревьев и земли, многие из которых ещё были объяты огнём. Высунувшись из-под одеяла, Лосяш увидел страшную картину: лес в паре сотен метрах от него полыхал ярким пламенем. Привычный мир, который должен был жить в полном спокойствии почти месяц, начал рушить в пяти минутах ходьбы от одного из его жителей. Действовать надо было быстро. Лосяш быстро сбил огонь с мелких упавших ошмётков планеты, забежал домой, намочил тряпку уже остывшей водой из чайника, повязал её на лицо, схватил лопату с ведром и побежал к ручью за водой. Когда он прибыл на место пожара, недалеко уже слышались отрывки голосов друзей его. Отдельных слов было не разобрать, так как крики смешивались с треском древесины, шипением испаряющейся воды и предсмертным визгом горящих растений. Поливать огонь водой было бессмысленно, поэтому её Лосяш вылил на себя, чтобы хоть как-то защититься от языков пламени. Крепче сжав лопату в руках, Лосяш начал быстро счищать верхний слой земли и кидать её в огонь, чтобы хоть как-то его затушить. Этой же лопатой он срубал сухие ветки с соседних деревьев, надеясь дать ещё живым растениям шанс спастись. Издалека раздался протяжный крик: "Лосяш, берегись!!!" Оглянувшись, учёный увидел летящую ему на встречу горящую ветку и едва успел увернуться. К этому времени огонь уже подобрался к полосе, прокопанной Лосяшем. Может она и задержала разъярённую стихию на несколько секунд, но Лосяш этого не заметил. Вдалеке он увидел Копатыча, занимающегося тем же самым, чем и сам Лосяш минуту назад. Рядом со старым другом накренилось дерево, угрожая расплющить медведя, не замечавшего угрозы. 10 шагов. 5. 4. 3. 2. 1. Прыжок. Лосяш сшиб Копатыча с ног всего за секунду до того, как последнего похоронила под собой пылающая ель. Упавшее дерево издало странный звук, непохожий на стандартный треск ломающегося дерева. Это больше напоминало... гром! Звук падения сосны заглушил гром, предвещавший начало дождя. Пока оба друга отползали от горящего ствола, с неба начали падать небольшие капельки воды. Сегодня каждая такая капля была ценнее фунта золота. Дождь постепенно превращался в мощный ливень. Огонь проигрывал в этой неравной битве. Постепенно его свет, бывший несколько часов назад ярче солнечного, затмевавший даже самую яркую молнию, становился всё слабее. Теперь каждая отдельная искра неба была чётка видна на фоне миллионов искр земных. Как и свет постепенно восходящего светила. Несмотря на огромную помощь дождя, все разумные обители долины тоже до самого конца боролись с пожаром, закидывая его мокрой землёй и поливая водой те деревья и кусты, что ещё можно было отвоевать у вечно голодного и алчного божества. К началу утра лес представлял собой огромный погост, засыпанный пеплом и обугленными стволами деревьев. На границе с лесом живым находилось великое множество раненых огнём сосен, елей, берёз, так и молящих своим видом о прекращении страданий. Никто не плакал. Дикий жар выпарил из тел смешариков всю лишнюю влагу, так что слезам было неоткуда взяться. Но каждый чувствовал, будто постарел в эту роковую ночь минимум на 20 лет. Даже в глаза ещё молодых Нюши, Кроша, Ёжика и Бараша появилась старческая усталость, почти неотличимая от той, что виднелась в глазах едва стоящего на ногах Копатыча или Пина. Спины их сгорбились, на лицах проступили морщины. В эту ночь смерть подкралась к Лосяшу и его друзьям, и окружающему их миру так близко, насколько могла. Всего 1 очень маленький метеорит стёр с лица Земли треть векового леса. А из космоса летели ещё тысячи его собратьев, многие из которых были в десятки или сотни раз крупнее. Эти мысли отзывались жуткой болью в голове. Лосяш упал в кучу ещё тёплого пепла и закрыл горящие болью глаза руками. Рядом послышался голос Кар-Карыча:
-У нас ведь было... 3 недели... Почему, Лосяш? Почему?
-Я... Я не знаю, - было неприятно вновь давать этот ответ. Ощущение собственной беспомощности в этой ситуации убивало. Хотелось успокоить друга, сказав, что упавший ночью метеорит - лишь случайность, которую нельзя было просчитать. Что такого больше не повториться и апокалипсис не приблизился ни на день. Но данные, полученные несколько часов назад говорили иное.
-Судя по всему, - продолжал Лосяш, - времени у нас не больше недели. Может быть, изначально мы неправильно всё рассчитали. Вероятно, счёт идёт на дни или даже часы... Сегодня я видел, что астероиды стали совсем близко, - лица друга Лосяш не видел, но чувствовал всё написанное на нём отчаяние. Воцарилось молчание.
-Оду Бараш закончил. Скульптура тоже готова. Ноты я завершу сегодня, - с этими словами дряхлый старик, наполненный ещё вчера энергией, развернулся и пошёл в сторону дома. Справа раздался чей-то тонкий плач. Голосов Лосяш почти не различал, поэтому не понял, кто именно плакал. Может Нюша, а может и кто-то другой. А может и все вместе или даже он сам. Пора было возвращаться домой. Оставленные на пепелище инструменты мало беспокоили уставших морально и физически, почти опустевших душевно друзей. Никто не забрал ни лопат, ни вёдер, ни тяпок. Даже хозяйственный Копатыч понимал, что ничто из этого ему не пригодится. Максимум лопата, да то только в том случае, если ему единственному удастся выжить... Дождь из ливня давно перешёл на слабую морось, когда Лосяш добрёл до дома. Небесное золото смыло достаточно грязи с тела лося, чтобы тот проигнорировал душ и сразу повесил на плечо 9 незаконченных полотен вместе с сумкой для кисточек и красок. Ещё через 10 минут дождь прекратился полностью, поэтому можно было спокойно выдвигаться к месту назначения. Несмотря на прекратившийся дождь, тучи ещё закрывали своими необъятными телами всё небо почти до горизонта. На улице было прохладно. Если бы не едкий запах гари, изуродованный по левую руку от Лосяша лес и не боль в мышцах, можно было бы легко подумать, что на улице отличный летний денёк, когда не грех прогуляться по уже подсохшим тропинкам и подышать опустившимся на земь озоном. Лосяш сильно переживал, что не сможет закончить фрагмент панорамы с Кар-Карычем, так как та часть леса, которую он ещё не зарисовал, могла пострадать в пожаре. Но, придя на место, Лосяш спокойно выдохнул: всё, не увековеченное им на холсте, находилось в целости и сохранности. Дикая усталость сильно мешала работе. Кисть скользила по полотну гораздо медленнее, чем в прошлый раз, а фигуры, что вырисовывались наполненной печалью рукой художника, сами были печальны, что чувствовалось в каждом листике дерева, в каждом камне и каждой капле воды. Лосяш работал расфокусировав зрение и находясь полуспящем состоянии. Вместо картин перед его лицом проплывали размытые пятна разных цветов и оттенков. Кар-Карыч обещал сегодня придти. Но никого не было уже несколько часов. Вдруг - из-за спины послышались заветные слова:
-Здравствуй, Лосяш, - произнёс до боли знакомый голос.
-Приветствую, друг мой, пунктуальный, - немного повеселел Лосяш, - я вас долго ждал! - говорил он, не оборачиваясь на звук.
-А как ты узнал, что приду именно я? - с недоумением спрашивал голос.
-Ну как же! Вы ведь сами вчера говорили, что навестите меня за работой.
-Я ничего не говорил. Только похвалил твои картины, но ты, вроде, не услышал.
-Кар-Карыч, ну что вы?.. - недоумевал уже Лосяш. Непонимание ситуации заставило его обернуться.
-Нет, это я, Бараш. Вчера вечером Кар-Карычу стало очень плохо.
-Подождите, вчера?! Я же начал работу сразу после пожара, и писал пару часов, как мог пройти..?
-Я заходил к нему, чтобы посмотреть, как у него идёт работа, - как будто не замечая вопроса друга продолжал Бараш, - хотел дать совет как творец творцу... - несколько секунд Бараш попросту молчал, пытаясь выдавить из себя слова. - Но нашёл его лежащим на полу без сознания. Я сразу позвал Совунью, по пути мы ещё забежали к Копатычу, чтобы он помог положить Карыча на кровать. Сова говорила, что у него "проблемы с сердцем и лёгкими. Надышался дымом и просто переутомился. Состояние тяжёлое, но стабильное."
-Значит, с ним всё будет хорошо? Совунья - опытный врач.
-Как бы я не надеялся, но вряд ли. Кар-Карыч еле дышит... Признаться, на твоей картине, Лосяш, он выглядит куда более живым, чем в реальности... - обернулся к другу Бараш. Лосяш невольно проследил за его взглядом. Тот был направлен даже не на самого астронома - на его картины. Не будь на улице пасмурной погоды, можно было бы принять одну из них за кусок пейзажа, по центру которого стоял весёлый и безмятежный Кар-Карыч. Из-за туч на небе полотно было больше похоже на пластырь, слегка прикрывающий глубокую рваную рану на теле долины. - Как и все мы.
-Я... почти закончил. Остались только детали.
-Хорошее решение не рисовать пока что облака, - обратил внимание Бараш. - Действительно красивых не было уже давно. А сейчас и вовсе небо затянуто тучами. Может тебе самому их придумать? Не уверен, что мы в принципе увидим облака, красивые - тем более.
-Вы правы. Вы правы как никогда, - согласился Лосяш и взялся за чистую кисть.
-Не буду тебе мешать. Сейчас я должен пойти следить за Карычем, а потом идти домой, а то мне тоже нехорошо. Надеюсь, на том свете мы всё-таки не увидимся. Пока.
-Ч-что? Что вы хотели этим сказать?! - впервые оторвал взгляд от холста Лосяш. Но поэта уже и след простыл. "Может тебе самому их придумать?" - будто бы повторил за своим прототипом - или даже за самим собой - Бараш, стоящий на фоне акварельных гор. Рука, будто повинуясь не сознанию, а совсем иному, непонятному Лосяшу, чувству, отложила кисть чистую и взяла в охапку кисти в различные цвета наряженные. Из-за туч выглянуло солнце и насквозь просветило холст. На верхней его части начали вырисовываться неведомы символы, которые всевластный художник за секунду обвёл, добавляя попутно свои детали. Он прорисовывал облака слой за слоем и видел каждый из этих слоёв за занавесом остальным. Облако раз за разом замерзало и таяло, таяло и замерзало, раз за разом образуя миллионы уникальных узоров, что прежде не встречались ни в природе, ни в творениях человека. И каждый из этих узоров остался на облаках! Как будто приобретя недостающую частичку себя, картина обретала новую глубину. Нарисованное солнце, которое Лосяш минуту назад принял за настоящее, начало двигаться. На глазах расцветала яблоня, а море выносило на песчаный берег оторвавшиеся ото дна водоросли. Картина за картиной получала свою жизнь вместе со своей, уникальной росписью, которой покрывал облака Лосяш. Его работы воистину ожили! Непонятное чувство счастья и вины объединяло 9 шедевров в общую панораму долины. Вглядываясь в детали, Лосяш понимал, что картины менялись. За минуты жизни автора в его творениях проходили года. Десятки лет пронеслись перед глазами Лосяша. И каждый год был безмятежен. Каждый год должен был стать вечным в умах тех, кому суждено прикоснуться к результату великого труда. Каждый год нёс в себе десятилетия земных лет. Лишь к вечеру следующего дня удалось оторвать взгляд от полотен, но даже это небольшое действие далось с титаническим трудом. Стоило отвести глаза, как почти всё былое великолепие исчезло. Осталось лишь одно напоминание о прошедших событиях - облака, что сохранили каждую искру жизни, вложенную в них Лосяшем.
Дома Лосяш не мог перестать думать о прошедшем вечере. Все земные заботы отошли на второй план, даже больной Карыч, о судьбе которого днём беспокоился Лосяш, едва дыша лежал на задворках сознания, закутавшись в одеяла забвения. "Нужна ли музыка, стихи и скульптура, когда есть ЭТО?!" - размышлял Лосяш. В один момент уставший Карыч резко встал и выбрался из закутка разума. Лосяш резко вскочил с кровати, вспомнив, что забыл навестить старого друга, и чуть не упал, оказавшись на краю деревянной лодки. Кто-то схватил его за плечи и отдёрнул назад.
-Что? Где я?! - начал паниковать учёный.
-Не беспокойся, Лосяш, всё хорошо, - Мягко послышался старческий голос, после чего говоривший зашёлся жутким кашлем, - времени у нас хватает. Я обязан тебе кое-что рассказать.
-Кар-Карыч? Но... как? - приходя в себя спросил Лосяш. Пока старый друг вновь лаял кашлем, он осмотрелся. Они с вороном сидели в просторной лодке, плывущей по морю. Вокруг было достаточно светло, хоть звёзд и Луны не было видно. Стихия молчала, вёсел у судёнышка не было, но лодка всё же продолжала плыть в неизвестном направлении. Лосяш аккуратно поднялся и сел на скамью напротив Карыча.
-Вчера, когда у меня освободилось всё время, я решил подумать над твоими словами о безразличии космоса по отношению к нам. Во время пожара, мысли мои были лишь о том, как быстрее всё это закончить, чтобы не видеть всего того ужаса, что творится вокруг нас. Когда уже заканчивал написание нот, мне стала понятна чёткая мысль: не надо, чтобы о нас все помнили. Вечной жизни это никому из нас не принесёт. Только вечную боль, что живы не мы, а лишь то, что о нас подумали те, кто и не видел нас вживую. Наши... картинки в головах чужаков. Будут живы подменыши, а настоящие мы так и уйдём в никуда, стыдясь за то, что посодействовали становлению этих подменышей. Может, и космос давно умер? Умер, как только родился. Но только сейчас, когда появилась жизнь, способная осознать его. А точнее - его эрзац, доступный в линзу телескопа. Может, он тоже застрял на полпути к действительно вечному умиротворению, пытаясь сделать всё, чтобы погубить чувство стыда и вины вместе с теми, кто их породил?.. Мы лишь допущенная им ошибка, которую он натужно старается исправить. И я хочу ему помочь, Лосяш. Мы хотим ему помочь, - в этот момент на лавке рядом с Кар-Карычем появились другие смешарики. - Мы уничтожили всё, что создавали для наших земных братьев. Сожгли оду, ноты, сняли с постамента и расплавили статую... Лосяш, мы понимаем, что тебе ценны твои картины. Понимаем, что ты создал, возможно, лучшее творении в истории. По-настоящему живое и вечное. Такое же живое, как и мы. Но их надо уничтожить. Зарисуй, сломай, сожги, развей по воздуху! Это последнее, о чём я тебя прошу. Освободи нас всех. Спасай только себя. Мы верим, что ты будешь нас помнить такими, какие мы есть, и сможем уйти под воду со спокойной душой. Пожалуйста, Лосяш. Пожалуйста.
Непонятно почему, но слова эти были убедительны. Лосяш, почти не думая, кивнул головой. К этому моменту лодка уже подплыла к резкому обрыву. Лосяш встал на край, чтобы посмотреть бездне в глаза. В этот момент судно начало плыть назад. Лосяш обернулся. От него удалялись все его друзья. Но лица их продолжали испускать беспокойство и страх. Не найдя в себе силы более смотреть им в глаза, Лосяш шагнул в пустоту и начал стремительное падение. Итогом этого падения стало мягкое приземление на пол его дома. Оглянувшись, и найдя возле стола стоящие в стопку картины, Лосяш подбежал к ним, схватил лежащую рядом кисть, окунул её в чёрную краску и начал яростно закрашивать роспись на облаках на одной из, прекрасно понимая, что именно её хотели уничтожить его друзья. Пророкотавший за окном гром снял наваждение. Лосяш потёр глаза и почувствовал боль в боку. Сзади него стояла перевернувшаяся кровать, с которой учёный упал ночью. "Что я наделал?! Что я наделал?! Что я наделал?!", - раз за разом повторял про себя Лосяш, рассматривая изувеченное полотно. Он старался стереть ещё не засохшую краску, но та впиталась в ткань, будто вытеснив все остальные краски. "Нет... Нет...", - горе отзывалось то наплывающей, то отступающей болью в висках. В это время гром продолжал разрываться неестественным для себя криком. Лосяш немного навострил уши: "Погодите, а почему нет дождя?" Он резко раскрыл занавески, прикрывающие зияющие пасти окон. Небо сияло дюжиной дюжин ярких огней, летящих на встречу с Землёй. За горизонтом уже виднелся свет разгорающегося пожара. Один из метеоритов упал где-то недалеко от дома Кроша. Он был явно больше того, что упал несколько дней назад, и после падения разлетелся на миллион огненных ос, каждая из которых жаждала поразить какую-либо цель. Но Лосяш не успел этого увидеть, так как его жилище было под корень снесено взрывной волной. Книги, мебель, аппаратура, инструменты - всё разлетелось по дальним уголкам леса. Оглушённый и придавленный бревном Лосяш лежал на земле в полусознательном состоянии. Он чувствовал ноющую боль в мышцах, едкий запах дыма и жар огня - одна из ос всё-таки настигла его. "Вот и всё. Кто ж мог подумать, что свет в конце тоннеля выглядит именно так. Сейчас я закрою глаза и больше никогда их не открою. Прощайте друзья. Извините, что не смог вас спасти." Где-то в долине упал ещё один метеорит. Вновь пронеслась мощная волна, пусть и слабее предыдущей. Вновь небо стало ярким, как днём, от множества пылающих осколков. Среди карнавала огня и ужаса выделялось небольшое прямоугольное чёрное пятно. "Картины!", - только и пронеслось в голове у Лосяша. Тело в момент наполнилось силами. Резкий их прилив помог скинуть со спины тяжёлый кусок дерева. Лосяш метнулся к картинам, полностью окружённым пламенем к тому времени. Борясь со страхом, творец шагнул к своему творению сквозь стену огня и обхватил его руками, чтобы хоть как-то спасти от бушующей стихии. Сквозь треск превращающихся в уголь сосен, визг прогорающей травы и сардонический смех пожирающего всего и вся огня слышались всё новые и новые удары. А были они вдалеке или вблизи - Лосяша не волновало. Сейчас для него существовали только картины и страх. Страх за себя и за своих друзей. Долгие дни катаклизм ничуть не сбавлял сил, а Лосяш всё сидел, оберегая картины от смерти. За это время ему на слух удалось насчитать около двух сотен упавших метеоритов. "Десятки тысяч...", - липким комом всплывали в голове слова безымянного учёного. Даже сделав скидку на падение астероидов в других местах планеты, Лосяш пришёл к выводу, что за последние дни Земля пережила не более одного процента от грядущих потрясений. Когда прогорели последние угли, и вокруг воцарилась тишина, Лосяш всё-таки решился открыть глаза. Его окружала выжженная пустошь, украшенная стоящими то тут, то там чёрными скелетами самых стойких деревьев. Сверху, словно снег, падали хлопья пепла. "Снегопад" был такой сильный, то ничего дальше двадцати метров не было видно. Как он выжил в этом аду? Выжил ли кто-то из его друзей? Что будет дальше? Ни один из этих вопросов не тревожил Лосяша, так как ответы на каждый из них он знал уже очень давно. Пытаясь найти заветную поляну, Лосяш несколько часов бродил в пепельной мгле. После очередной тысячи шагов было решено отдохнуть и подождать, пока видимость хоть немного вырастет. Лосяш присел возле первого попавшегося сгоревшего дерева, и откинул голову назад. Рог его ударился о ствол побеждённого, но не павшего гиганта. Только вместо глухого звука послышался звонкий лязг. Лосяш резго оглянулся. То, что Лосяш принял в полумраке за дерево, оказалось металлическим фонарём, стоявшим рядом с домиком Кар-Карыча. В мозгу жалостливо заскрипело последнее слово старого друга. "Пожалуйста...", - раз за разом повторял голос. Если бы Кар-Карыч перед прощанием поблагодарил Лосяша или даже проклял, душа последнего чувствовала себя гораздо спокойнее. Сейчас же её раз за разом скребли когти невыполненного обещания. "Нет... Я не могу! Так будет лучше!", - успокаивал внутреннего зверя Лосяш, закрыв глаза и сжавшись в клубок. Насколько быстро беспокойство пошло в наступление, настолько же быстро оно сдало последние рубежи контратакующему блаженному спокойствию. Лосяш почувствовал приятное тепло, расходящееся от головы к ногам. Сквозь закрытые веки начал пробиваться прекрасный, но отнюдь не солнечный. Свет. Лосяш открыл глаза - предстало перед ним чудо: разукрашенные цветом жизни, расписанные движущимися узорами, сошедшие с картин прямо на небо. Облака. Они полностью закрывали собой небосвод, не пропускали ни единого луча солнца, но при этом светились сами, и нельзя было передать той благотворной доброты, что падала на землю вместе с этим светом. Один из лучей выделился из общей гармонии и, как маяк, подсветил небольшую поляну в километре от Лосяша. Путь, который должен был занять несколько минут, был преодолён художником за пару быстрых шагов. На поляне этой цвели цветы, сияло солнце, благоухала зелень и порхали бабочки. Одна из них вылетела за пределы спасительного луча и тут же разлетелась по ветру горсткой пыли. Лосяш посмотрел наверх - облака постепенно расходились, образуя проём, из которого хлеста ещё более яркий и ещё более притягательный свет.
Я почувствовал, что смогу легко добраться до туда. С земли я прыгнул на цветок, с цветка - на дерево, с дерева - на гору, а уже с неё я полетел в небо. Несмотря на то, что я покинул ожившую поляну уже на втором прыжке, окно в лучший, чудесный мир живых облаков я не упускал из виду ни на секунду. Когда я окончательно потерял энергию прыжка и начал падать, одно из облаков обхватило мою руку и нежно потянула за собой.
К тому моменту я уже не чувствовал руки своей, а только видел, как небывалые узоры обвили её и слегка потянули. Я чувствовал, будто я сам уже один из этих узоров, и облако просто возвращало обратно недостающую частичку себя. Приблизившись к кольцу света, я ясно разглядел там всех: Кроша, Бараша, Совунью, Нюшу, Ёжика, Пина, Копатыча и Кар-Карыча. Они стояли на пороге и ждали меня. И я направлялся к ним. Когда наши миры разделяло расстояние не превышавшее вытянутой руки, я наконец смог разглядеть их лица. То, чего я больше всего боялся, свершилось. Скрытый за улыбками страх, скрытая за смехом и радостью боль - вот что я увидел на их лицах. Я замер всего в шаге от знакомых и любимых мне душ. Никто из них уже не скрывал тягостной печали, беспокойства и страха. Тем не менее, они всё равно звали меня в свой мир и молчали. Ради меня. Ради меня... Я продолжал стоять, опустив глаза. Постепенно облако отпускало мою руку. И не был я уже его частью, а был лишь абсолютно чужеродным, земным объектом. Всё-таки решившись поднять глаза, прежде подготовившись, чтобы снова их опустить, я увидел то, что надеялся увидеть, когда только летел сюда. Все мои друзья были расслаблены и спокойны. Будто бы каждый из них давно завершил земные дела и уже тысячу лет наблюдал за земной суетой с неба.
-Спасибо... - сказал своё слово Кар-Карыч, прикоснувшись к моему плечу. И крыло его ощущалось как облако, но было в нём что-то материальное, чужеродное, земное. Я развернулся и встал на летящую по воздуху тучку пыли, которая тут же под моим весом начала медленно планировать вниз. Поляна, на которую я вернулся, оставалась всё такой же зелёной и живой, ярко выделяясь на фоне седого океана смерти. Влетевшая обратно в круг пыль вновь превратилась в красивую бабочку. Но в этот раз я пришёл не за жизнью. Мои картины, нетронутые стихией, аккуратной стопкой лежали по самому центру этого зелёного озера. Я взял её и направился прочь, прямиком в глубь сожжённого леса. Наступила ночь. Облака продолжали светить, но теперь их свечения хватало только на то, чтобы осветить мне дорогу к моей главной цели. Старый дуб, который, наверное, был старше любого из нас, до сих пор догорал. На ещё красная угли мёртвым грузом упали мои работы. В свете пламени они не казались мне такими красивыми. Обычная любительская работа, написанная в весьма грубом стиле. Я старался не смотреть на своих друзей, окутываемых пламенем. Но мельком всё-таки взглянул в их глаза. Во взгляде каждого читалось лишь одно заветное слово. Когда холсты прогорели, а угли остыли, я оказался в полной темноте. Даже вспышки падающих кусков скалы не освещали пространство рядом со мною. Я взял последнюю, наполовину поглощённую чёрной краской, картину. А ведь ещё недавно я мечтал стать облаком. И быть как ты. Но ни одного истинного космоса мне познать не удалось. И даже если бы я это всё-таки сделал. Разве смогли бы спокойно уйти, зная, что ещё есть дорога назад? В этом плане я знаю вас гораздо лучше, чем вы сами.
Лосяш взял кусочек угля и закрасил своё лицо, радостно смотрящего на него с полотна картины. В сплошной темени было спокойно. Возможно, спокойнее, чем когда-либо.
Конец.
