Начало, первая часть
Я обвела взглядом толпу. Многие снимали происходящее на мобильник и вели себя так, словно не видели этого малыша.
- Какой ребёнок, Лер? – фыркнул Артём.
Я посмотрела на своего жениха, а потом перевела взгляд на окно. Зрение не обманывало меня: там на самом деле находился маленький малыш. Выдернув руку, я бросилась в дом, чтобы попытаться спасти малыша. Языки яркого пламени уже охватили дверь, но другого выхода не было: если я туда не пройду, он погибнет. Интересно, кто-то успел вызвать пожарных и скорую помощь?
Сердце гулко ударялось о рёбра. Я услышала крик Артёма, что я дура, и он не станет ждать меня, открыла входную дверь, которая, к счастью, оказалась не заперта, и взвизгнула, когда жадное пламя рвануло ко мне навстречу, а горящая балка рухнула с потолка в метре от меня. Добравшись до нужной комнаты, я чувствовала, что вся одежда промокла, а всю кожу жгло. Казалось, словно меня пытали с помощью высокой температуры, но в эту секунду больше думала я совсем не о себе. Испуганный малыш забился в углу. Я подозвала его к себе, но он боялся идти. Заперев дверь в его комнату, чтобы пламя не ворвалось внутрь, я окинула взглядом задымлённое место. Окна тут были старые, деревянные, сколько времени потребуется, чтобы открыть их и выбраться наружу? Главное было успеть, пока пламя не добралось до нас. Щёчки малыша покрылись волдырями, значит, он успел спрятаться здесь, но попал под огонь.
- Малыш, доверься мне, ладно? Я помогу тебе. Я добрая фея, которая спасёт тебя, ты только не убегай и не бойся меня, хорошо?
Мальчик удивлённо посмотрел и кивнул. Рукава его застиранной длинной кофты немного обгорели, а колготки, натянутые на ноги кое-как, слезали. У меня болезненно сжалось сердце. Таких детей я видела только в документальных фильмах про войну. Мальчик подошёл ко мне и схватился за ногу, а я поспешила открыть окна. Старые щеколды не желали поддаваться сразу. Угрожающий треск пламени приближался, а в горле драло так сильно, что хотелось податься приступу кашля, но я держалась. Всё-таки справившись с щеколдами, я распахнула окна и забралась на подоконник.
- Давай, малыш, иди ко мне! Сейчас я вытащу тебя.
Мальчик протянул свои ручонки, и я ловко подняла его. Почувствовав боль в груди, я мельком посмотрела на прилипшую ткань платья и испугалась. Ведомая эмоциями, я даже не заметила, что меня опалило огнём. Наверное, придётся долго лечить этот ожог… Но, главное, что я смогла спасти жизнь малыша. Спустив мальчика на землю, я вскрикнула, потому что дверь охватило сильнейшее пламя, которое в несколько мгновений ворвалось в комнату. Спрыгнув на улицу, я взяла малыша на руки и прижала к себе. Ребёнок уже не плакал, лишь тихонечко всхлипывал и потирал глазки кулачками. Наверное, ему их щипало от едкого дыма, которым бедняге пришлось дышать бог знает сколько времени. Тошнота от запаха гари сводила все внутренности. Выйдя за калитку, я посмотрела затуманенным взглядом на зевак и поняла, что Артёма среди них нет. Он действительно ушёл. Как же это низко с его стороны. Голова закружилась. День рождения друга оказался ему дороже невесты, которая могла и не выбраться из этого дома живой. Вой сирен пожарной машины и скорой помощи врезался в сознание. Весь дом охватил злейший пожар, а я покачнулась, едва удерживаясь на ногах. Ведомая адреналином, я не понимала, что происходит, а теперь до меня дошло, что я не просто получила ожог, но ещё и отравилась. И куда делись знания, полученные на уроках основ безопасности жизнедеятельности? Я ведь всегда получала на них пятёрки. Кажется, там говорилось, что нужно намочить платочек, поднести его к носу… Да вот только где бы я его мочила? В такой ситуации сложно придерживаться каких-то инструкций, ведь нужно действовать здесь и сейчас и обходиться подручными средствами, что я и сделала. Конечно, таким образом я могла сделать хуже не только себе, но и ребёнку, но махать кулаками после драки поздно. Я никогда не думала, что со мной может случиться что-то подобное. Врачи скорой помощи бросились к нам с мальчиком, а пожарные начали тушить огонь.
- Есть кто в доме? – услышала я строгий баритон, но испуганно пожала плечами.
- Не знаю, я прохожий, просто спасала мальчика, - ответила ему заплетающимся языком я.
- Мама, - ткнул мальчонка указательным пальчиком на дом.
Если его мама была внутри, то, скорее всего, она уже не выживет. Мне стало жаль малыша, и я сильнее прижала его к себе, шепча, что всё будет хорошо. Чувствуя себя пьяной, я обрадовалась приближению врача скорой помощи, сунула ему ребёнка и согнулась пополам. Весь завтрак поспешил выбраться наружу, а я едва не потеряла сознание. Взяв меня под руку, другой врач повёл к машине.
- Такая молодая и такие ожоги, - пробормотал он сокрушённым голосом, вот только я ничего толком не понимала, да и не было мне дела до ожогов.
- Пить, дайте, пожалуйста, пить, - единственное, что удалось выдавить из себя перед тем, как я потеряла сознание.
***
Пришла в себя я уже в больнице. Голова раскалывалась, а тело болезненно ныло. Сколько времени я пролежала здесь? Я посмотрела на свои перебинтованные руки и поняла, что что-то не так. Сердце затрепыхалось в груди, как пойманный в силки птенчик, и я с ужасом осознала, что кроме рук у меня перебинтованы лицо, грудь и ноги. Быть такого не может! Я ничего серьёзного не испытала. Да, язычки пламени лизнули, когда я пробиралась к комнате мальчика, но не так, чтобы оставить столь сильные ожоги. На глаза навернулись слёзы. На сколько же всё серьёзно? Я ведь не чувствовала боли.
В палату заглянула медсестра. Увидев, что я пришла в сознание, она приблизилась и с жалостью посмотрела на меня.
- Ну что же ты ревёшь? Ты ведь у нас героиня! –тепло улыбнулась пожилая женщина.
- Героиня? С чего вдруг? Я сделала то, что должен был сделать каждый, зовущий себя человеком, - ответила я.
- Как сама верно подметила – должен, да не обязан. Варвара, фельдшер, которая привезла тебя, рассказала, что мужики и молодые парни просто стояли и смотрели на это, а ты героически спасла мальчонку. Он бы не выжил без тебя. Ему тоже здорово досталось. Об этой истории уже два дня все говорят, даже в новостях писали. Около больницы всё журналисты отираются, хотят интервью у тебя взять.
Два дня…
Как же два дня?
Неужели я столько времени не приходила в сознание?
Я посмотрела на медсестру, пытаясь понять, не спутала ли она что-то, а она посмеялась и махнула рукой. Наверное, она прочла мой беззвучный вопрос по губам.
- Не удивляйся, девочка, ты надышалась дыма и без сознания была долго, а потом тебя решили подержать на успокоительных, чтобы дать организму восстановиться без слёз и истерик. Тебе перевели пересадку кожи на лице, подкоптило его тебе знатно.
Слёзы ручьями потекли, но не по щекам, а по марле, которой было перемотано моё лицо. Сделали пересадку кожи? Неужели всё настолько ужасно? Я вспомнила слова Артёма и наш последний разговор о том, что он зациклен на моей внешности. Теперь он уже не будет говорить, какая я красавица, наверное. Артём… Мне стало интересно, как он отреагировал на новость о случившемся.
- А ко мне никто не приходил? – спросила я.
- Ну как же никто? Мама твоя приходила, переживает за тебя очень сильно. Она вот только отошла, до этого сидела около тебя, ей пришлось отлучиться, но она сказала, что скоро вернётся.
Я выдохнула, стараясь отпустить обиду. Наверное, Артём разозлился, что я бросилась помогать тому мальчику, и даже не знает, что я попала в больницу. Но неужели он мог обидеться так сильно, что даже не пытался позвонить мне эти два дня?
- А где мой телефон? Мне позвонить нужно. Жениху. Сообщить, что со мной всё в порядке.
- Личными вещами распорядилась твоя мама, как приедет, так и спросишь у неё всё. Ну мне нужно идти, проверить остальных пациентов, а ты поправляйся. Вечером врач, возможно зайдёт.
Медсестра уже подошла к двери, когда я остановила её голосом: - Подождите, а с мальчиком, что? Вы знаете, почему начался пожар, и выжила ли его мама?
- Мальчик жив, благодаря тебе. Матери его повезло меньше. Алкашка эта заснула с сигаретой в руках, оттуда и пожар распространился. Хорошо, что мальчишка догадался в комнате запереться, а то ведь поминай как звали из-за такой родительницы.
Я вспомнила, как мальчик тыкал пальчиком в сторону дома и звал маму, и почувствовала, как сильнейшая волна боли накатила и не собирается отпускать меня.
- Спасибо, - прошептала я, когда медсестра вышла, и задумалась.
В голове кружилось немало различных мыслей, но одна из них не давала мне покоя сильнее остальных: звонил ли мне Артём? Или теперь я ему не нужна такая буду?
Мама примчалась в больницу уже скоро. Она привезла мне соки, вещи и различную витаминизированную еду. Заливаясь слезами, мама качала головой и говорила, какая я смелая, но безрассудная.
- Я чуть с ума не сошла, когда мне позвонили. Слава богу, что всё обошлось, и ты выжила. Ты хотя бы понимаешь, чем всё это могло закончиться? – принялась отчитывать меня мама.
- Более чем, - повела я плечом. – Смертью ребёнка. Я ни о чём не жалею, мам. Прости, что пришлось сорвать тебя. С Женей отец?
- Да, пришлось отвезти твою младшую сестру к отцу, хоть я и была не в восторге от этой идеи, но тебе я сейчас куда нужнее, чем ей.
- Мам, лучше поезжай домой. Я справлюсь. У меня Артём ведь есть. Ты скажи, где телефон. Я позвоню ему и скажу, куда меня положили. Я уверена, он сразу же приедет, чтобы поддержать меня… Он, наверное, беспокоится очень сильно.
Мама посмотрела на меня с жалостью и молча пожевала губами. Я видела, что ей есть что сказать, но она боится делать это, отчего стало совсем не по себе, ведь самые ужасные мысли круговоротом затмили сознание.
- Что случилось, мам? Ты что-то знаешь! Прошу, не молчи. Скажи всё, как есть. С Артёмом что-то случилось?
- Нет у тебя больше Артёма. Понимаешь, врачи ведь сначала позвонили ему и сообщили, что с тобой случилось, а потом… - мама замолчала, словно собиралась с мыслями. – Он позвонил мне и сказал, что нянчиться с тобой не будет, что ты ему такая не нужна, и он забирает заявление из ЗАГСа… Лерочка, но ты не переживай! Всё будет хорошо! Мы с тобой! Если хочешь, мы с Женей к тебе приедем, или лучше ты к нам приезжай. Мы тебя не оставим в такой беде.
- Всё так плохо? – испуганно спросила я.
Покосившись в зеркало, висящее на стене над раковиной, вместо красивой девушки я увидела самую настоящую мумию. Страшно было даже представить, что под бинтами.
- Тебе сделали операцию. Отец дал деньги, чтобы сделали максимально хорошо, но… Врач сказал, что потребуется пластика, так как останется шрам, если ты захочешь убрать его впоследствии... Они сделали всё возможное, милая.
Каждое слово давалось маме с огромным трудом, а я не могла поверить, что она говорит правду. Могла ли она просто врать, чтобы заставить меня расстаться с Артёмом, ведь он ей никогда не нравился? Я помотала головой и сморгнула слёзы. Вероятно, какая-то часть солёной жидкости пропитала бинты, и мне стало больно.
- Мам, где мой телефон? Мне нужно связаться с Артёмом. Я хочу своими ушами услышать, что больше не нужна ему. Мамочка, молю тебя, дай мне телефон.
- Конечно! – мама встала, подошла к тумбочке, достала телефон и протянула мне. – Вот только я бы не стала унижаться на твоём месте, милая, ну зачем он тебе нужен? Зачем ты хочешь унижаться перед этим гадом?
Единственные пропущенные, которые были там – с работы. Артём мне не звонил. Все друзья в мгновение пропали. Я увидела уже открытое сообщение от Артёма и пробежала по нему взглядом: «Я забрал заявление из ЗАГСа. Восстанавливайся, а потом я посмотрю, нужна ли мне такая жена». Сильнейшая боль пронзила сердце. Я не думала, что он может поступить со мной таким образом. Догадывалась, конечно, но всё равно старалась верить в лучшее, а теперь от этого «лучшего» остался лишь горький осадок в душе. Я покосилась на обручальное кольцо, лежащее на тумбочке и поняла, что больше никогда не надену его на безымянный палец. Зачем оно мне, если свадьбы уже не будет, а жених сбежал, как последний трус, как только возникли малейшие трудности?
- Мам, я справлюсь со всем, правда. Ты поезжай к Жене, она ведь к отцу не привыкла, ей сложно у него находиться, а я разберусь со всем. Если что попрошу Катюху привезти в больницу необходимое.
Мама опустила голову. Она отлично понимала, что я права. Женя родилась у мамы в позднем возрасте. Мне уже тогда исполнилось двадцать, а маме перевалило за сорок. Их брак с отцом рушился. Возможно, мама пыталась удержать его, родив ещё одно ребёнка, или просто хотела найти себе отраду в младшенькой, потому что чувствовала, что я скоро выпорхну из семейного гнёздышка, а отец уйдёт. Он ушёл, когда мама была на седьмом месяце беременности. За все семь лет Женька видела отца лишь в праздники и принимала его за чужого дядю.
- Ты уверена, что справишься? – сокрушённо спросила мама.
- Конечно. Спасибо тебе за поддержку, но я не буду лить слёзы по недостойному человеку. Артём их не заслуживает.
Мама заплакала и обняла меня, а я едва сдерживалась. Мне хотелось, чтобы мама вернулась к сестре, потому что я не желала, чтобы кто-то жалел меня, вздыхал и считал инвалидом. Ничего смертельного не случилось. Я выжила, выжил и невинный мальчик, который чуть было не погиб от пожара из-за своей матери. Хотя матерью такую женщину и не назовёшь – только одно слово. Жаль, конечно, что он остался сиротой, но с такими родителями лучше быть сиротой, наверное.
Мама стала показывать мне вещи, которые успела привезти и разложила в тумбочке, пока меня держали на успокоительных и пытались привести все жизненные показатели в порядок. Отец оплатил платную палату, чтобы я могла спокойно приходить в себя одна, за это следовало сказать ему спасибо, но я хотела перевести ему деньги после того, как вернусь на работу, потому что не желала чувствовать себя должной человеку, который бросил нас. Он ведь и со мной не пытался поддерживать общение, потому что его новая женщина не одобряла этого, а потом она бросила его. Впрочем, это его дело и его жизнь.
Взяв с меня обещание поддерживать связь и сообщать всё, что происходит, мама сказала, что купит билеты на ближайший самолёт и вернётся домой, к Женьке. Когда она вышла из палаты, я выпустила все свои эмоции наружу и горько зарыдала. Артём сразу же побежал забирать заявление из ЗАГСа… На самом ли деле он сделал это? Или просто написал так на эмоциях?
Слёзы быстро переросли в самую настоящую истерику, поэтому врачи снова ввели успокоительное, чтобы я больше спала и быстрее восстанавливалась.
Наутро ко мне приехала Катя. Подруга привезла фрукты и плюшевого медвежонка-подушку. Она долго обнимала меня, называя героиней и говорила, что сама в такой ситуации, наверное, побоялась бросаться в самое пекло.
- Ну ты у нас всегда была безрассудной, что тут удивляться! – хихикнула Катя. – Ты не переживай! До свадьбы всё заживёт, вы же её на декабрь назначили.
Слова подруги резанули по сердцу.
- Не будет, Кать, никакой свадьбы. Так что точно всё зажить успеет… - Вот только я понимала, что шрамы не заживают, а остаются на всю жизнь, и самые болезненные – это те, что остались после сердечных ран, нанесённых самыми близкими людьми.
- Погоди! Это как это так свадьбы не будет? Почему? Когда вы с Артёмом успели расстаться? – не унималась Катя.
- Он бросил меня по телефону, узнав, что я обгорела, когда доставала мальчика.
- Вот страшила противная! – воскликнула Катя.
- Страшилой он считает меня, подруга, - горько вздохнула я и постаралась отвести взгляд, потому что глаза в мгновение заполнились слезами.
Продолжение
