Послесловие
Друзья, вероятно, вы задаётесь вопросом — почему я назвал эту повесть «Последний полёт «Фламинго». Дело в том, что я всегда считал, что РТМ «Фламинго», уйдя к берегам Африки, больше домой в Калининград не возвращался. Что после пережитого шторма в Бискайском заливе его техническое состояние вызывало у руководства «Запрыбпромразведки" серьёзные опасения. Чего только стоит тот факт, что ежедневно судно принимало восемь тонн забортной воды через щель в корпусе, которую никак не могли найти. Не помогли даже водолазы в порту Луанда. Лишь недавно, заканчивая писать повесть, я узнал от друзей-моряков, что «Фламинго» всё же побывал в родных краях, где прошёл ремонт на судоремонтном заводе в городе Светлом. Кстати, там нашёл свой трагический конец судовой пёс Бич. Его застрелила охранница, когда он бегал по территории завода. После этого ремонта судно снова ушло в тропические воды восточной Атлантики и больше домой не возвращалось. На нём уплыли (навсегда улетели в последний полёт) все мои дорогие сердцу музыкальные «игрушки» (сделанные своими руками гитары, усилители, колонки), так и не снятые с борта забывчивым (мягко выражаясь) гидроакустиком, прилетевшем в Луанду на замену, моим однокашником по мореходке (учились в одной группе 70-Р2). Мало того, что он не исполнил мою просьбу, так еще и нагадил в отделе связи, заявив там, что я плохо следил за приборами, которые у него поэтому постоянно ломались (его вскоре уволили).
На берегу в результате «разбора полётов» руководство не стало наказывать экипаж за допущенные ошибки, чуть не приведшие к катастрофе. В прессе даже появилась статья под названием «Ночь мужества», в которой всячески восхвалялись действия экипажа по борьбе за живучесть судна. Оно и понятно, руководству в данной ситуации было куда выгоднее показать профессионализм экипажа в купе с его героизмом, чем признаться в упущениях, в том числе и своих. В статье всячески акцентировалось внимание на то, что на судне заблаговременно проводились учения по борьбе за живучесть, и что именно это помогло морякам с честью выйти победителями в борьбе с морской стихией. А такие «мелочи» как незадраенные болты в крышке румпельного отделения, не промытая топливная цистерна, не загерметезированные рыбные бункера, естественно не показаны. В Калининградской газете «Новые колёса» не так давно было напечатано интервью, «Мы все шли на дно и прощались с жизнью…», взятое у главного механика Шумко (его уже нет в живых), в котором он в частности рассказывает журналисту О.Рамиресу о происшествии на РТМ «Фламинго». В его рассказе, по понятным причинам, тоже нет важных деталей, чуть не приведших к катастрофе. Все подробности тех событий мне удалось выяснить благодаря общению с непосредственными их участниками, а именно с механиком-наладчиком Георгием Дибровым, старшим мастером добычи Валерием Магалясом, начальником радиостанции Евгением Кашкевичем. Сам же я, хоть и был участником этого рейса, так до конца и не знал всех технических тонкостей нашего счастливого спасения, пока мне всё подробно не растолковали те, кто своими руками спасали корабль. Они же помогли мне вспомнить многие детали того рейса.
О судьбе судов РТМ типа «Тропик», о всех серьёзных авариях при их эксплуатации, подробно рассказывает в своём очерке «Тропики в Тралфлоте» Вячеслав Морозов. Там, со слов Шумко, приведён и случай с Фламинго. Я могу добавить лишь то, что «Фламинго» закончил свой полёт где-то в Португалии, где был утилизирован в 1988 году.
Кому-то из моего описания может показаться, что моряки на Фламинго слишком много выпивали. Тут хочется сказать, что обычно в море употребление алкоголя было весьма ограничено. Что мы с собой брали, когда уходили в рейс — бутылку на отход, бутылку на день рождения, ну ещё парочку на всякие случаи. Вот и весь арсенал на полгода. А когда летали самолётом, то и этого не было. Был ещё спирт, который получали на «технические нужды». Но и его едва хватало, чтобы раз в 10 дней выпить стопочку после бани. Да и то не всем доставалось, а только тем, кому положено, радиослужбе, например. Не скрою, что в этом рейсе мы позволили себе немного больше, чем обычно. Капитан и первый помощник особо не препятствовали этому, понимая, что моряки пережили сильный стресс, и надо как-то было его сгладить. Впрочем, пьянства на судне не было. Никто из экипажа не позволил себе выбиться из колеи, загулять, не выйти на вахту. Скорее наоборот, все старались не подвести начальство, работать на совесть.
Теперь немного о себе. Родился в посёлке Знаменск, Калининградской области. Средняя школа в районном городке Полесск, высшая мореходка в Калининграде, распределение в «Запрыбпромразведку» в 1975 году. Ходил там гидроакустиком на всех типах судов, кроме БАТМ. В 1980 г. на РТМС «Звезда» участвовал в открытии промрайонов в ЮВТО. В 1982 г. меня перевели из обычных гидроакустиков в состав научных групп судов перспективной разведки. На моём счету кроме Чилийского и Перуанского районов в ЮВТО, участие в открытии и освоении района ЮЗТО (крупная ставрида), разведка рыбных запасов в северо-восточной части Тихого океана включая Аляскинский залив. Крупные запасы ставриды были найдены на траверзе Калифорнии за пределами 200 мильной зоны США, но освоить этот район на тот момент было невозможно, а потом про него уже никто и не вспоминал. Затем в Атлантике мы нашли путассу, недалеко от 200 мильной зоны Ирландии. А ещё мне пришлось заниматься выяснением возможности и разработкой рекомендаций по гидроакустическому поиску кальмаров в Патагонском районе и окуня в море Ирмингера (это рядом с Исландией). И там и там ловили вслепую по площадям. В 1989 году меня пригласили на работу в Институт Океанологии им. Ширшова на вновь построенные гидроакустические суда «Академик Сергей Вавилов» и «Академик Иоффе». Эти суда занимались фундаментальными исследованиями акустических свойств Мирового Океана (или проще — как искать вражеские подводные лодки), где я и проработал в должности помощника капитана по научно-технической части до выхода на пенсию. После развала СССР эти суда больше использовались как туристические, и катали пассажиров в Антарктику и Арктику. Поэтому на моём канале в Дзене много фильмов на эту тему. Сейчас, на пенсии, я каждый год летом путешествую с друзьями на катамаранах по Карелии, рыбачу на наших Калининградских водоёмах. У мня, как я и мечтал, трое детей, и восемь внуков. Почему я взялся написать эту повесть? Наверное, потому, что появилось достаточно много свободного времени, чего не было раньше. К тому же, не скрою, писать и вспоминать свою молодость было приятно. За этим занятием зима незаметно пролетела. У нас в Калининграде уже запахло весной, журавли прилетели, скворцы щебечут, пора готовиться к новым походам.
Благодарю всех моих читателей и особенно подписчиков, за отзывы, замечания, полезные советы. За то, что придали мне решимости довести дело до конца и напечатать книгу. Теперь предстоит заняться этим, совершенно не знакомым мне делом. Поэтому буду особо признательным тем, кто даст хороший совет - как это лучше сделать.
Ваш Александр Шматов.
Начало повести: