Капа за все время работы на Малом сдружилась с директрисой школы. И конечно же, она поделилась с той радостной новостью. Инна Афанасьевна была немного ошарашена:
- Капитолина Алексеевна, ведь вы даже не расписаны.
Все на поселке знали, что Капля и Валера живут так. Многие не приветствовали такого положения дел, но они уважали учительницу, поэтому делали вид, что не замечают этого.
- Валерик пока отказывается. - посетовала Капелька.
- Так уже пора что-то решать ему. Немного подозрительно, что он тянет. Тебе не кажется? Не хочет на одни и те же грабли наступать? - спросила Инна Афанасьевна без всякой задней мысли. Она была уверена, что Капа знает о прошлом Валерия, раз уж живут вместе. А оказалось, что Капитолина ничего не слышала.
- Погоди, Инна... О каких граблях идёт речь? У него была жена?
Эта новость выбила Каплю из колеи. Как-то жили-жили, она и не лезла в его прошлое, а он умалчивал. Немного придя в себя, Капа размыслила, что ничего страшного и не случилось. Ну была у него женщина и ладно. Так ведь то до нее было, и не важно уже это. Но тут прозвучал голос директрисы:
- Капа, я точно не знаю. Может это всё слухи. Тебе уж лучше у самого Валерия спросить.
Какие-то слухи! Какие-то загадки! Инна Афанасьевна так странно уходит от ответа. Что-то ей не понравилось такое положение дел. Может там не только в жене дело?
Капа еле дождалась вечера, чтобы расспросить вернувшегося с работы Валерика. Он не успел сесть за стол, как посыпались вопросы:
- Расскажи мне всё, что скрывал. Ты же понимаешь, что я по-любому узнаю. Не от тебя, так от других. Но будет честнее, если ты сам расскажешь.
Валера пошел к пальтухе, чтобы найти папиросы. Он занервничал. Приехав сюда, он решил, что не скажет ничего Капле. Зачем ворошить прошлое, когда началось настоящее?
А Капитолина чувствовала себя обманутой. Её все водили за нос, и в первую очередь сам Валера. Многие на посёлке знали его тайну, только она одна бегала, счастливая дурочка, и не замечала ничего вокруг.
Валера вышел в сени покурить. Капа пошла за ним.
- Тебе нельзя дышать дымом. Да и холодно тут. Иди. Сейчас приду.
Она зашла обратно, но стояла, облокотившись на косяк двери, прислушиваясь к Валеркиным движениям.
Когда он вошел, то сразу с порога начал рассказывать всё, как есть, а в конце добавил:
- Глупец я, Капа. Хотел начать жизнь с нового листа. О себе подумал, а о тебе нет. Сумеешь ли ты меня простить?
Живя с Валерой, Капля стала более мягкой, растеряла часть своей прежней гордыни. Она смотрела на Валерия не улыбаясь и не отводя глаз. В её голове пролетали бесконечные мысли. Капа понимала, что если будет сердится и прогонит его, то не сможет поднять ребенка, так как на руках у нее еще был престарелый отец. Ей пришлось проглотить обиду и простить своего Валерика. Тем более сейчас-то он с ней, а не с Люсей.
- А развод? - вымолвила Капа.
- Это такая канитель. Разве нам плохо?! Сейчас нужно думать о будущем ребенке. Тебе же это важнее, чем какая-то роспись в бумажке?
Пришлось согласиться. Совсем обмякла Капелька. Теперь уже в доме правил Валера. Живя с ним, она отдала бразды правления ему. Ей нравилось, что в доме решает мужчина, освобождая её от беспокоящих дум. Капитолина могла в таком случае спокойно отдавать себя работе, а не домашним проблемам. Она знала, что в любом случае его слово перевесит. Он подмял её под себя. Без мужчины Капля теперь не сможет. Не откажется от него. И примет все его условия.
***
Прошло 4 месяца. Страсти поутихли. Другие насущные дела всецело поглотили Капу. Надо было срочно передавать дела молодому специалисту, ведь пора собираться в декрет. Сидя допоздна в методичках, Капля засыпала за столом. Валера будил её:
- Пойдем в постель. Уже полночь.
В один из таких вечеров Капитолина не могла сосредоточиться на работе. Она чувствовала легкую боль в животе. "Или несварение или малыш разыгрался" - не понимала она. А ночью ей стало хуже. Присоединилась еще и тошнота. Утром рано Валера сбегал за фельдшером. Та пощупала живот и сказала, что надо в больницу. Пришлось ему брать отгул и везти Каплю в город.
Пока они тряслись в вагоне на узкоколейке, Капе стало совсем худо. Она корчилась от боли:
- Валера... Я боюсь...
Он сжимал её руку, приговаривая, чтобы та терпела:
- Скоро приедем. Ох и горюшко ты мое луковое!