Тест
Внезапно отвлекла от ноутбука незнакомая девочка лет девяти. То ли тихо подошла, то ли я, как обычно, погрузилась в текст настолько, что ничего не видела и не
слышала.
Я на улице, в парке санатория «Заря» под Питером. Ага, место установлено. Хотя адекватное восприятие полностью еще не включилось. Должно быть, смотрю на нее
точно лунатик. Во всяком случае чем-то заинтересовала пигалицу.
Девочка (приглядевшись к моему лицу):
— У вас глаза разные, правый больше левого. Верная примета: сын и дочь.
Я:
— А если тройня?!
После выяснилось, что она таким образом пыталась узнать, одна я или с ребенком.
Пивной сборник
2000-й год. Финальный этап подготовки к печати сборника «Стихи о пиве». Проделана огромная работа, в проекте участвуют несколько замечательных художников, нарисовавших превосходную графику, и поэты, создавшие подборки стихов на тему о пиве.
Уже прошли первое и второе чтения, отобрано некоторое количество графических работ.
Осталось в последний раз пробежать взглядом и…
Неприятное предчувствие возникло уже на подступах к квартире Смира. Плохонькая старая дверца оказалась незапертой. Перекрестившись, я опасливо оглянулась, словно в вонючем, покрашенном ядовито-зеленой краской подъезде ктото мог, если что, прийти мне на помощь.
Прислушалась. Внутри квартиры — тишина.
Странно. Смир ведь знал, что я должна подойти. Квартиру уже как-то обносили. Бывало, что Сашка спьяну забывал запереть за собой дверь и тогда вслед за ним туда мог проникнуть кто угодно.
Место тут неспокойное — веселенькое такое место. Одно название района «Веселый поселок» чего стоит.
Я открыла дверь, готовая в любой момент отпрыгнуть в сторону. Пол был устлан чем-то белым. В полу мраке сразу и не разберешь.
Такое впечатление, что в квартире происходит ремонт и все застелено газетами, полиэтиленом и не годными ни на что другое тряпками.
Только на этот раз вместо газет по всему полу были разбросаны белые листы нашей будущей книги, авторские работы художников, ксероксы…
В комнате то же самое — белый снег стихов вперемешку с графикой и пустыми пивными бутылками. Кое-где в ворохе бумаг угадывались руки и ноги, в опасной близости с оригиналами иллюстраций стояли открытые банки с помидорами и из-под консервированной рыбы. Из-под листов и свернутых как попало одеял и разбросанных вещей раздавался нестройный храп, издаваемый несколькими пьяными рожами — вчерашними гостями Смира.
Говорят, что в критической ситуации у человека как бы открываются новые силы. До сих пор не понимаю, как я сумела выбросить из квартиры не сопротивляющихся моему праведному гневу мужиков. Я не чувствовала веса. Но летели они красиво!
Сам Сашка дрых под столом. До поры до времени я его не будила, собирая драгоценные листы сборника.
Не знаю, кто и с какой целью разложил их повсюду, особенно потрудившись в комнате и в туалете. Но сборник был спасен, и проснувшийся Смир подписал рукопись в типографию.
— Единственное условие: я один — редактор и составитель. Так хочу! Точка.
Я пожала плечами. Мои амбиции ограничивались подборкой стихов к сборнику. Что еще надо для счастья?
Помощники
2005 год, Киев, конвент «Портал». После банкета Анджей Сапковский силится проникнуть к себе в номер. Долго и безрезультатно пытается воткнуть ключ в замочную скважину. Наконец наблюдающему за происходящим Олегу Силину (Скаю) становится жалко писателя.
— Пан Анджей, вам помочь? — участливо поинтересовался Скай.
— Спасибо, мне уже помогли, — отвечает Анджей.
* * *
Отправляясь к себе, Анджей Сапковский громогласно заявляет: «Меня не трогать ни руками, ни ногами, ни водкой».
* * *
Анджей Сапковский спит в своем номере. К нему стучатся.
— Пан Анджей, одна девушка хочет получить ваш автограф.
— Пять минут, — отвечает Сапковский.
Ровно через пять минут он действительно является в номер напротив, где давно гуляет развеселая компания во главе со Скаем.
— Где девушка? — начинает с порога Анджей.
Приводят девушку.
— Где книга?
Подают книгу.
— А где водка?
Как «Алексей Толстой»
с ментами разговаривал
— Как известно, в украинских поездах запрещено употребление алкоголя, — рассказывает Глеб Гусаков. — Однажды с конвента «Портал» возвращалась большая компания донецких фантастов со главе с Федором Березиным. Много пили, шумели, не давали спать соседям. И в конце концов настолько достали поездных ментов, что те явились разбираться со злостными нарушителями спокойствия.
— Я очень известный писатель-фантаст, — с трудом поднялся навстречу милиционерам Березин.
— Ну и кто же? — поинтересовался милиционер.
— Алексей Толстой, — не моргнув глазом, ответствовал Березин.
— И что ты написал? — осведомился не въехавший в шутку блюститель порядка.
— «Гиперболоид инженера Гарина», — невозмутимо произнес Березин.
— Да? Я кажется кино смотрел... — Милиционер почесал в затылке и, забрав своих товарищей, вышел из вагона, оставив «Алексея Толстого» продолжать веселье.
Арсен и поезд
Однажды Арсен Мирзаев наподдал самому настоящему поезду. Арсен был злой, а товарняк точно специально взял и преградил ему дорогу, нагло вытянувшись на путях во всю длину своего многовагонного тела.
— На! — крикнул поэт, заехав со всей злости по колесу ногой.
Нога сломалась, а поезд…
— В тот день на поэтическом фестивале я что-то не поделил с нашими поэтами, а досталось поезду, — оценил позже ситуацию Арсен.
Уверена, товарняк надолго запомнил столкновение с поэтом Мирзаевым. Это вам не над беззащитной Анной Карениной измываться, не критика Берлиоза обезглавливать (хотя в последнем случае это был не поезд, а трамвай).
Но «поэт в России больше, чем поэт». И всяким там поездам это пора знать!
Поэт и гонорар
Долгое время замечательный поэт Олег Григорьев жил, точно отверженный. Его не печатали или почти что не печатали и не давали выступать. Поэтому предложение сделать творческий вечер в Центральной детской библиотеке им. Лермонтова было им встречено с радостью.
Устроила вечер тогда еще юная и отчаянная Наталия Андреева, недавно устроившаяся на должность библиотекаря.
Мандраж появился за несколько минут до начала, когда в зал на сто мест набилось сразу же четыре класса детей. А ведь младшие школьники — это такая аудитория, которая ни за что не станет слушать, если им неинтересно. Если начнет баловаться один, вскоре к нему присоединятся и другие. Что делать? А ведь Олег обещал после выступления в библиотеке устроить квартирник! Друзья Наталии были обзвонены предварительно, многие из них собирались быть с детьми. Мало этого. Было заранее оговорено, что в конце второго выступления по кругу будет пущена шапка, в которую каждый положит, сколько может. Посильная помощь поэту, дань его таланту.
— Удивительное дело — дети сидели так тихо, что со стороны можно было подумать, будто зал пуст. Фантастическая тишина. Волшебство. Встреча длилась больше
часа! — даже сейчас, рассказывая мне, Наталия невольно восторгается и не может до конца объяснить происходившее. А ведь с ее опытом проведения вечеров ей есть с чем сравнивать. — Все методички пишут, что детей можно держать без движения не более сорока минут. Непостижимо! — она делает выразительную паузу. — А современных детей, пожалуй, и того меньше. А тут больше часа!
Зная от Савелия Низовского, что Григорьев бедствует, Наталия заранее решила: независимо от того, сколько вложат ее друзья, лично она отдаст поэту все, что у нее имеется. А именно — за день до этого выданную зарплату. Как представлялось тогда, на эти деньги Олег купил бы себе продукты, заплатил бы за квартиру…
Как же!
Все полученные от выступления средства Олег оприходовал в тот же день в ближайшем винном магазине.
* * *
Однажды глубокой осенью Олег Григорьев пошел купаться в Неве. Было холодно, поэтому он не снял пальто.
Это был фрагмент из книги "Ближнее море". Полностью книгу можно скачать на сайте АвторТудей: https://author.today/work/169183