«А ведь поездка пошла мне на пользу, – думала Зоя, поджидая сестру. – Раньше бы я так с Татьяной не разделалась».
После первых суматошных минут встречи, объятий, поцелуев и повторных слов соболезнований, Зоя попросила брата отвезти её в спортзал.
– Может, позже? Катя дома с обедом ждёт.
– Сейчас! – сказала, как отрезала, Зоя.
И брат понял.
Спортсмены с интересом поглядывали на маленькую сухощавую женщину в огромных, не по размеру, трусах и боксёрках, неистово молотившую по груше, и тренера, украдкой смахивающего слёзы. А Зоя вкладывала в каждый удар всю силу, пытаясь избавиться от внутренней боли и рамок, в которые себя загнала.
В большой квартире брата тишина наступала только ночью – сыновья, снохи, внуки постоянно приходили и уходили в течение дня. Катя умудрялась всех кормить обедом, продолжая работать за компьютером – она вела бухгалтерию школы. Кто-то вновь убегал по делам, кто-то усаживался за уроки. То и дело слышался возмущённые вопли и возникали перепалки.
– Бабушка, а Светка карандаши у меня стащила.
– Я только свои забрала.
– Ага, свои. Ты даже не вытаскивали их из рюкзака.
– Жмот, – летело в ответ.
– Мне вмешаться, или сами разберётесь? – кричала внукам Катя.
– Сами, – раздавался в ответ дружный смех. – Твои разборки плохо на нас сказываются.
А вечером собиралась вся семья – ужинали, делились новостями и планами. Мужчины играли в шахматы или смотрели бокс, обсуждая поединки, а женщины секретничали на кухне и готовили на новый день. По домам расходились, унося судочки с завтраками.
– Как ты не устаёшь? – спросила Зоя.
– Привыкла, – улыбнулась Катя. – Дети рядом живут, специально квартиры в соседних домах покупали. Школа, садик, работа – всё под боком. Очень удобно. Мы же одна команда. Когда на соревнования уезжают, мне не дёргаться и внуков с места не срывать, да и на подхвате всегда кто-то есть.
Зоя поражалась – здесь всё подчинено интересам семьи, а не одного человека. А она? Как получилось, что Федя стал центром её вселенной? Не из-за этого Паша с Олей рано сбежали из дома?
Сын после армии дня дома не был, сразу к бабушке ушёл. Она ему и квартиру потом оставила. А дочка? Почему, когда в отпуск приезжает, у брата останавливается? Родной дом детям стал чужим? Что Зоя сделала не так? И почему дети перестали общаться с отцом, при этом не оставили её? Есть какая-то тайна? Вопросов было много. Ответы на них Зоя не знала.
«Но ведь мы были счастливы!» – убеждала себя Зоя. Она вспоминала шальные глаза мужа, когда медсестра на крыльце роддома вручила Феде замотанного в ватное одеяло сына:
– Поздравляю, папаша, с наследником!
И Федя, гордый и важный, прижал Пашеньку к груди, как самую большую драгоценность в жизни, и зашагал по сугробам, высоко поднимая ноги. А через полтора года та же медсестра вынесла Оленьку. И Федя растеряно взял у неё из рук дочку в байковом покрывале:
– Что же она такая маленькая? Сын был во! – он качнул дочку из стороны в сторону, показывая размеры.
А когда Паша первый раз расшиб в кровь коленки, Федя сам чуть не плакал от боли и всё порывался вызвать сыну скорую помощь. И косички маленькой дочке любил заплетать. Усадит Олю на высокий стул и долго и медленно перебирает прядки светлых волос, а дочка млеет:
– Исчо, исчо!
Ведь не приснилось же всё это Зое. И прижаться к её спине Федя мог, уткнувшись носом между лопаток или нежно прихватывая губами мочку уха. В какой момент это закончилось? И почему Володя до сих пор, проходя мимо Кати, легонько прикасается к жене или целует её в щёчку.
Зоя видела, как он тайком засовывал в карман Кати маленькую шоколадку, а потом такую же находила у себя под подушкой. Подмигнув сестре, словно приглашая в сообщники, Володя, жестом фокусника, клал на ноутбук жены белую розу, а другая, только красная, появлялась на тумбочке в спальне Зои в вазочке с водой.
Брат мог назвать жену «Катюхой», а она его «Вовкой», и это не выглядело грубо. Зато «Феденька» на фоне такого обращения казалось слащавым и наигранным.
«Когда это началось?» – Зоя как наяву услышала голос мужа:
– Зоенька, поговори с Валей. Пусть она в твою пользу от наследства откажется. Мы мамин дом продадим. У нас очередь на машину подходит, а денег не хватает. Я уже и покупателей нашёл.
– Мы решили, что не будем родительский дом продавать.
– Кто это мы?
– Федя, ты отлично понял, о ком речь.
– Мы – это Пашенька, Оленька, ты и я. Мы семья. А Валя тебе кто? Всего лишь сестра. Вот будет у неё своя семья, она про тебя и не вспомнит, – гнул свою линию муж.
– Феденька, – стараясь попасть в интонацию мужа, передразнила Зоя, – давай закончим этот разговор, мне он неприятен.
– А как же покупатели? Я им пообещал. Может, передумаешь?
– Нет!
Тогда Зоя ещё умела говорить «нет». Куда девалась эта способность потом? «Зоенька» из уст мужа звучало всё чаще и чаще. И каждый раз были аргументированные просьбы. Зоя всё реже отказывала, а «Феденька» прижилось.
Они никогда не ругались, громко, со взаимными упрёками. Стоило Зое повысить голос или ответить чуть раздражённо, как тут же муж пускал в ход «Зоеньку».
А у брата в доме на глазах у Зои разыгралась настоящая баталия, когда раскрасневшаяся Катя наскакивала на мужа:
– Трус! Я давно говорю, что нужно выкупить пустырь около школы и строить там бассейн.
– Я же не против, – отбивался Володя. – Только давай подождём...
– Чего? Когда землю выставят на торги? Тогда цена у неё будет совсем другая, а вместо спортивного комплекса появится ещё один торговый.
– Я подумаю, – обещал Володя.
– Ты пять лет думаешь. А воз и ныне там. За это время уже бы отстроились и кредиты выплатили.
– Хорошо, – сдался брат. – Только за разрешениями ты пойдёшь.
– Ты посмотри на него. Имя себе сделал, а чиновников боится! Ладно, смотри проект бассейна с тренажёрным залом.
– Откуда тренажёрка взялась? Мы же речь вели только о бассейне, – побагровел Володя. –
– Раз строить, то сразу два этажа, чтобы ансамбль не нарушать, – как ни в чём не бывало, ответила Катя. – На втором разместим зал, фитнес зону, массажные кабинеты и салон красоты.
– Ты меня в могилу свести хочешь... Это нам зачем?
– А чтобы мамочки могли заняться собой, пока киндеры плавают.
– Мастеров где возьмёшь?
– Соберу из салонов в округе.
– И какой им смысл с насиженных мест срываться?
– Я их плюшками заманю. Аренду чуть ниже, чем средняя по району поставлю, и бонус дам: раз в неделю посещение бассейна или тренажёрки бесплатно.
– Думаешь, клюнут?
– Не сомневайся! Ещё и своих клиентов нам приведут.
– Поняла, кто у нас генерал? – Володя обернулся к Зое. – И проект у неё готов, и всё просчитала!
– Будь моя воля, я бы и крытый каток забахала. Но не вытянем всё зараз, – вздохнула Катя. – А по плану он будет вот здесь, – ткнула она пальцем экран монитора, – третьей очередью.
– О, боже, – застонал Володя, хватаясь за голову. – Умолкни, мать! Зоя, спаси меня от этой женщины, – он потащил сестру в другую комнату.
– На перспективу думать надо, – бросила им в спину Катя. – Землю я в долгосрочную аренду с правом выкупа уже оформила.
– Видела? – спросил Володя, усаживая Зою на диван. – И как жить? Она же мне покоя не даёт.
– Счáстливо! – Зоя внезапно разрыдалась.
– Ты чего, сестрёнка? – обнял её Володя.
– Мне бы хоть день так... А то вся жизнь как будто мимо прошла, – всхлипывала Зоя. – Оказалось, что он...
– Давай не будем про него. Его уже нет. Давай про тебя. Ты почему позволила растоптать себя?
– Я же думала, так и надо, всё для мужа. Жена – хранительница очага...
– Очага, а не пепелища. Я дважды чуть на пепелище не остался. Первый раз, когда ещё в сборной страны был. Дома почти не показывался: то сборы, то соревнования, а детишек сделать успел. Катюха одна, как юла, крутилась. А я весь из себя такой чемпион, ненадолго заявлюсь домой – радуйтесь, пляшите: папка пришёл. И нет, чтобы жене помочь, продолжаю жить своей жизнью, у меня режим.
Володя говорил негромко и размеренно. Зоя не заметила, как перестала всхлипывать.
– Утром налегке на пробежку иду, а Катюха с ребятишками в охапку несётся на молочную кухню за кефиром и творожком. Днём на тренировку направляюсь, а она носится по магазинам, готовит, утюжит, стирает, детям сопли вытирает. Ночью я внимания требую, а у неё сил нет. Психанул, сорвался на базу.
Перед вылетом на Европу заскочил домой на минутку, талисман взять, который в спешке забыл, а Катя, лежит, подняться не может, и слёзы по лицу текут. Мальчишки голодные орут, им года ещё не было. В поликлинику побежал врача вызвать, а мне от ворот поворот: «Не положено, раз температуры нет».
Я в крик. На шум старушка в белом халате в регистратуру заглянула, нахмурилась и пальцем меня поманила. Она сразу поняла, что дело плохо. Со мной пошла, мальчишек накормила и спать уложила, а потом скорую вызвала. Что врачам говорила, не знаю, но Катю в больницу отправила.
На соревнования я не поехал. Из сборной меня за нарушение дисциплины турнули и из комсомола исключили. А мне было наплевать. Я понял, Катя и мальчишки для меня важнее.
«А мы тогда перед телевизором сидели, ждали твоё выступление, – комментировала про себя Зоя. – И в письме ты написал, что из-за травмы не поехал. Но не сказал, что травма была душевная»,
– Аглая Семёновна ангелом-хранителем для нашей семьи стала. Она лет двадцать на пенсии уже была, в поликлинике в тот день случайно оказалась по ветеранским делам. Одинокая старушка, которая в войну всех родных в блокадном Ленинграде потеряла, прикипела к нам всем сердцем. Три недели от нас не вылезала. Жила неподалёку. К себе только на ночь уходила. Всему меня научила: и детей купать, и стирать, и готовить. Теперь я крутился быстрее Катюхи, мне же ещё время и на тренировки выкроить нужно было.
А главное, Аглая Семёновна мозги мне так прочистила, что до сих пор с благодарностью вспоминаю. «Ты, – говорит, – когда семью создавал, ответственность не на себя взял, а на плечи жены взвалил. Вот она и сломалась. И хуже всего то, что она уже привыкла к такому. Ты сейчас забирать начнёшь, а она на дыбки поднимется – привыкла всем сама заправлять. Без скандалов дело не обойдётся. Но ты как на ринге в бою, зубы сожми и перетерпи. Ей приспособиться нужно к новым обстоятельствам, к тому, что тебе можно доверять». И у меня получилось.
– Полуночники, вы долго секретничать будете? – заглянула в комнату Катя. – Тебе на работу завтра. Марш спать!
– Слушаюсь, мать-командирша! – Володя шутливо приложил правую руку к виску, накрыв левой голову.
Зоя жалела, что разговор прервался. Она долго ворочалась без сна, переваривая сказанное братом.
Наталья Литвишко
Все части в подборке Хороший муж
