Здравствуйте!
Продолжение повести подписчицы с ником Дороги, которые нас выбирают, ну или просто Нади.
Другие мужики частенько утверждали, что не выбирали сознательно своих жен, а просто очень сильно влюбились и женились, чтобы не упустить, овладеть, удержать… И лишь через несколько лет совместной жизни постепенно узнали характер своей «лучшей половины».
- Это же невозможно проконтролировать, - горячился Леха, - Просто просыпаешься однажды, и все! Ты женат, и у тебя ребенок!
Павел не мог сказать такое о себе. Нина ему нравилась, он здорово увлекся ей в самом начале отношений, но женился он осознанно и добровольно. Во-первых, этого горячо хотела девушка, и Пашка не стал ее разочаровывать. Во-вторых, надо было ублажить родителей, которые мечтали увидеть его женатым на приличной женщине. Но главная причина – жена оказалась удобной.
Нина всегда была легка на подъем, запросто соглашалась с его решениями и шла навстречу пожеланиям, для которых они уединялись в ее комнате. И до свадьбы она не была слишком обидчивой. Да, с Нинкой было легко и просто – до поры до времени.
Пашке не в чем было себя упрекнуть: он и в самом деле собирался стать хорошим мужем. С энтузиазмом приступил к новой жизни. С радостью ремонтировал и обставлял их первый семейный дом – руки ведь у него золотые. Мечтал с гордостью принимать гостей. И где-то в глубине души все же думал о прибавлении семейства.
Как постепенно ласковая теплая вода подернулась болотной ряской? Жена принимала обновки с усмешкой, едва ли не с сожалением, намекая, что он может сделать больше, богаче и лучше, особенно в том случае, если подключить родителей. Детей все не случалось, и Нина избегала разговоров на эту тему. Принять гостей она согласилась лишь однажды, привела каких-то девчонок со своей работы и их мужей. Из его друзей с женами никто не оказался вхож в дом.
Когда же начались эти разговоры? Бесконечные и нудные, как жужжание слепня над ухом. Вроде негромко, никакой беды нет, но дико, до головной боли, раздражает.
- Почему твоя сестра учится на дневном факультете института, а не работает? Лично я работала и училась на вечернем отделении.
- Почему племянницу не отдали в ясли? Сейчас же берут с двух месяцев. Она целые дни шумит… И вообще – почему твой брат с женой живут там, с родителями? Им что – жить больше негде?
Первое время Пашка объяснял, что сестра закончила школу с золотой медалью и у нее Ленинская стипендия. И еще она подрабатывает лаборантом на кафедре.
Старшему брату с женой негде больше жить, потому что родители невестки живут в коммунальной квартире, и с ними еще старенькая бабушка и две младшие дочки – школьницы.
- Она же работает в приличной организации! Разве невестке не могут дать комнату? Мне же дали, потому что я хороший работник.
Позже Пашка просто уходил от таких разговоров, и так продолжалось до того самого памятного скандала из-за золотого кольца. Мать тогда очень оскорбилась, не столько из-за денег, сколько за дочь. Свекровь лично позвонила невестке и довела до ее сведения, что ее дочь имеет доход повыше, чем у нищих фармацевтов, которые зарабатывают «хи-хи как мало». И что младшая невестка может быть уверена: после ее смерти ей достанутся от мертвого осла уши, шкатулку с драгоценностями разделят дочь и внучка. Пашка присутствовал при этом разговоре, но это не избавляло его от необходимости периодически слушать его жалобный пересказ, каждый раз все с более чудовищными подробностями.
Он лишь безразлично кивнул, узнав, что станет отцом.
*** *** ***
Как и полагается у приличных людей, Ниночку с сыном забирала целая делегация: на первом плане – муж с цветами наперевес, на подхвате – родная мать, массовку составляла родня мужа. Спустя добрый десяток лет Павел так и не смог вспомнить все это в четкой последовательности. События смешивались, иные вспоминались крайне смутно, а другие поражали точным, почти фотографическим воспроизведением мельчайших деталей. И он знал, что теперь это всегда будет так, до самой смерти.
Детскую кроватку пришлось поставить прямо напротив двери. Выхода не было, потому что иной вариант – втиснуть прямо к окну, на место раскладного стола. Мальчик родился слегка недоношенным, долго не держал голову, часто срыгивал и плохо набирал вес.
- Это все из-за тебя, в твою породу. В нашем роду больных не было, - говорила зятю теща.
Она теперь часто являлась проведать внука в свой обеденный перерыв. Оказывается, она работала совсем рядом. Павел до сих пор об этом и не подозревал. Или не считал нужным запомнить?
Пашка сам не заметил момент: когда ежедневная выпивка после работы в дружеской компании сменилась тяжелыми запоями? Да он часто и не мог вспомнить, что происходило в самый разгар пьянки. Утром просыпался с тяжелой, мучительной головной болью, отпивался рассолом и аспирином. Оценивал потери: обрабатывал синяки и ссадины, проверял бумажник и часы, выворачивал карманы.
Модная куртка, болоньевый плащ, дипломат давно уплыли в неизвестном направлении. Дважды Пашка спьяну попадал в больницу, один раз – со сломанными ребрами, другой – с сотрясением мозга.
Он стал прогуливать работу: один день, три дня, неделя. Его попросили уйти «по собственному желанию». Пашку это не слишком волновало: хорошие столяры везде нужны. Он быстро устроился на фабрику рядом с домом.
Родители узнали обо всем после той истории с жениным ковром, тем самым, с лебедями. Пашка снял его со стены и обменял на два пузыря, когда денег не оставалось совсем. А что тут такого? Он разве не хозяин в этом доме? И это временная мера, как только заработает – достанет новый ковер, лучше прежнего.
Жена и теща, обнаружив пропажу, устроили вселенский плач. Прямо свет клином сошелся для них на этом мещанстве!
Родители приехали рано утром, по закону подлости – после очень тяжелого вечера. Пустые бутылки так и покатились им под ноги, едва они открыли дверь и опознали в опухшем, небритом существе собственного непутевого сына. Увидели – и немедленно посадили Пашку в такси и увезли на дачу, к жене и сыну. Через неделю Павла определили в больничку к хорошему доктору, лечиться от алкоголизма. Мать и сестра возили ему туда передачи – вареную курицу и бульон в термосе, яблоки.
Отец при первой же возможности достал ковер для невестки – настоящий туркменский, толстый, пушистый. Подарил его сам, лично вешал на стену – пусть молодая не держит зла на мужа.
*** *** ***
Врачи заявили, что Светочке вредно менять климат. Разумеется, следующее лето свекры провели на даче в Подмосковье. Нину била злая мелкая дрожь при одной мысли об этом.
Никто, никто в этой семейке не подумал ни о ней, ни о ее ребенке! Дачу искали еще зимой, но с ней, беременной, никто даже не посоветовался! Мнение мужа тоже не спросили, словно он и не сын им вовсе. Хотя, по совести говоря, какое там у него может быть мнение? Ему лишь бы было что выпить. Где нальют – там и хорошо. Отцовство совсем его не изменило, и Нина давно смирилась с тем, что промахнулась с замужеством. Но муж у нее уже был, теперь появился и сын. Все знали ее как порядочную замужнюю даму, и это уже не изменить.
Нина встала в очередь на улучшение жилищных условий. Основания железные: четыре метра на человека, прописаны разнополые. Точно дадут двушку, со своей ванной, своей кухней! Председатель жилищной комиссии – близкий приятель ее давнего сердечного друга, не должен подвести.
Как же хорошо, что у нее хватило ума не прописывать мужа! При разводе он не сможет ничего у нее отсудить. А сам развод… подождет. Сейчас не время.
Егор родился в середине апреля, а в начале июля свекры забрали ее на эту проклятую дачу, в поселок с идиотским названием Здравница. Как там здравница, я вас спрашиваю? Деревня деревней, из всех «достопримечательностей» - почта, сельпо и детсадовская дача какого-то министерства. Захудалого сельского клуба и то нет.
В старом деревянном доме скрипучие полы и оконные рамы, огромная русская печь. И нет не только горячей воды, но и водопровода. Фанерный сортир – в самом конце участка, рядом с деревенской баней. В таких условиях Нина не жила со времен раннего детства.
Тут вам не южный курорт: вместо вина свекровь покупала козье молоко у соседей, ради этой соплячки с больными почками. От девчонки нет никакого покоя: так и норовит поглазеть на двоюродного брата, как его кормят, как купают. Не приучили, не объяснили, как неприлично в ее возрасте надоедать взрослым людям.
- Светочка, иди к своим куклам, - Нина предельно вежлива с ребенком.
Кукол у нее – на целый детский сад хватит, но ей живая лялька нужна!
Вместо винограда, персиков и абрикосов здесь растет только малина, смородина, клубника, мелкая синяя и желтая слива. Нина ела ягоды с творогом, давя в себе раздражение от этой вечной присказки свекрови: кушай, кушай, набирайся сил, тебе ребенка кормить. Не стесняйся, это не тебе, это дитю. Чем таким ее угощают-то, что она еще и стесняться должна?
Разумеется, каждые выходные здесь собирается весь колхоз: золовка, деверь с женой, ее мать и сестры. Никакого уважения к только что родившей женщине. Никакого понимания, что молодой матери и младенцу необходим покой.
И еще свекры отчудили: притащили на дачу этого алкоголика, отпарили в бане. Он, ясное дело, при родителях тише воды и ниже травы. Крыльцо отремонтировал, дрова наколол, когда руки трястись перестали. С дурной овцы – хоть шерсти клок.
*** *** ***
Из больницы Павел вышел пополневшим и окрепшим, с хорошим аппетитом и налаженным здоровым сном, но совершенно без всяких чувств и желаний. В голове было пусто и звонко, как в прожаренном на печи молочном бидоне.
Он отправился прямо на дачу, не стал ждать автобуса и долго шел лесом. Какое же это наслаждение – дышать свежим, пахнувшим грибами воздухом, после душной электрички!
Мать на радостях испекла его любимый яблочный пирог, собравшаяся к вечеру родня ему обрадовалась, старший брат даже пожал руку.
Утром в понедельник Пашка отнес больничный лист в отдел кадров. Документ буднично приняли и дежурно пожелали Павлу крепкого здоровья, как будто он переболел обычным гриппом и вот – приступает к работе.
Через неделю он забрал домой жену с ребенком. Нина буднично поставила его в известность, что сына прописала у себя, встала в очередь на квартиру, в декрете собирается сидеть до года. Павел принял все это к сведению.
Спать легли вместе, как раньше.
*** *** ***
Деверю с женой наконец-то дали квартиру, целую двушку с балконом и кладовой! Нина впервые обрадовалась приглашению в гости от мужниной родни, с интересом разглядывала прихожую, кухню, комнаты, и гадала – будет ли ее квартира точно такой же? Если да, то маленькая комната, конечно, для сына, а в большой она устроит свой личный будуар и гостиную. Надо уже сейчас записаться на югославский гарнитур и мягкую мебель. И хорошо бы достать высокую напольную лампу с тканым абажуром, с длинной бахромой. Это сейчас так модно!
Заснули они с мужем под утро, спокойные и удовлетворенные, и впервые Нине пришло в голову, что, возможно, ее брак не так уж плох. И всего лишь через неделю последовал новый удар!
Егор пошел в ясли ровно в год, но уже через четыре дня слег с высокой температурой. Врач из неотложки диагностировал скарлатину и настоял на госпитализации. Нина с сыном честно отбыли срок в три недели в детской инфекционке.
Ослабленного после болезни Егора бабушка и дедушка забрали на дачу, и в ясли он вернулся лишь в середине сентября, еще на неделю. В пятницу ребенок снова выдал температуру сорок, и вновь приезжала неотложная помощь. Пожилая врачиха долго слушала легкие, искала хрипы, затем выписала больничный лист на неделю, строго наказав утром вызвать педиатра из поликлиники.
- Предварительный диагноз – бронхит, но ребенка надо наблюдать, - устало заявила она, - Если повезет, то пройдет дней через десять.
- Как через десять? – ахнула Нина, - Мне только три дня больничного оплачивают.
Врачиха лишь пожала плечами – мол, ничем не могу помочь.
- Муж есть? – коротко спросила она.
- Есть.
- Пьет?
- Ну так… сейчас не пьет.
- Зарабатывает?
- Да, неплохо получает.
- Так что ты мне тут голову морочишь? – взвилась врачиха, - Муж кормит – занимайся ребенком! Я-то думала…
За вторым больничным последовал третий, в бухгалтерии ее уже запомнили и принимали голубой листок с недовольным вопросом – опять? Непосредственный руководитель как-то раз в присутствии Нины упомянул о том, что женщина должна сделать выбор: хочет ли она быть ответственным работником или хорошей матерью? Конечно, женщину с ребенком невозможно уволить, но…
И Нина решилась. Свекровь навещала ее два раза в неделю, в среду и пятницу. Не могла бы она остаться с больным внуком до выздоровления, всего на несколько дней?
Свекровь забрала Егора к себе, в ту самую комнату, где они жили со свекром, золовкой и внучкой. С тех пор так и повелось. Несмотря на большой вес и рост при рождении, сын рос болезненным и слабым мальчиком, плохо ел, особенно в яслях, часто простуживался. Иногда Нине казалось, что сын взял социалистическое обязательство переболеть всеми известными науке инфекциями.
- Что Вы хотите, мамочка? Ребенок ясельный? – врачи только разводили руками.
В детском саду положение вещей нисколько не улучшилось. Сын посещал группу в прежнем режиме: три дня ходим – две недели болеем.
Свекор вызвал невестку на разговор и имел наглость заявить, что он не понимает, зачем невестке нужно получать квартиру от работы, если в ее случае намного выгоднее встать на очередь в Исполкоме. У нее и так ситуация – не подкопаешься. Молодая семья, менее пяти метров на человека. А если она еще мужа пропишет – так и вовсе два с половиной.
Короче говоря, свекор обещает, что сделает двушку семье младшего сына через год, максимум – через два. Так что пусть невестка, не сомневаясь, увольняется с работы и устроится в любую аптеку, где работа по сменам. Так она сможет уделять гораздо больше внимания семье и заберет внука из этого чертова детского сада.
И какого же труда стоило отбояриться от этого «щедрого» предложения! Нина уверяла, что вот-вот подойдет ее очередь, на работе ее очень ценят, и она не может всех подвести. И она обязательно, непременно добьется повышения, а в Министерстве бывают командировки за рубеж, в том числе в капстраны.
Свекор хмыкнул, в конце концов, оставил ее в покое, но несколько раз она ловила на себе его насмешливый взгляд.
*** *** ***
Конечно, теперь стало легче – деверь с женой наконец-то съехали, освободив комнату для брата. Но они оставили у свекров свою дочь!
Светочка уже пошла в первый класс. Конечно, ее определили в хорошую школу, математическую, лучшую в районе. И как она там будет успевать, если даже в обычный садик не ходила, с ее вечными диетами, уколами, процедурами и больницами? Небось, быстро ее отчислят, вышибут в самую обычную школу, рабоче-крестьянскую. Но Светочка удивительно легко влилась в школьную жизнь, у нее, оказывается, отличный почерк и прекрасная память. К годовщине Октябрьской революции ей дали роль на утреннике для младших классов, и свекровь сшила для нее костюм революционного матроса – юбку, тельняшку и бескозырку с ленточками. Нет, видали такое? Все не как у людей. Нормальные девочки мечтают о роли Принцессы, Красной Шапочки, Золушки, Снежинки, на худой конец. А эта дура матроске рада. Еще бы снеговиком или разбойником вырядилась!
Матроска висела на стульчике у балкона, и Нина боролась с острым желанием облить ее чернилами или чем-то таким, что ни за что не отстирать. В коридоре она натыкалась то на детский велосипед, то на лыжи, то на кукольную коляску. В шкафу три полки занимали девчоночьи вещи.
Нина сорвалась в первый же раз, когда они с окрепшим Егором вернулись в Фили.
- Странная ситуация, ты не находишь? Девчонка не сирота. Почему она не живет с отцом и матерью? – как можно спокойнее спросила она мужа.
- Квартира там еще холодная, Светка может простудиться, - буднично ответил Пашка, - Да и у Славки еще не вся мебель есть. Вот решили забрать дочку, когда обустроятся окончательно. Брат говорил, они недавно кухонный уголок достали, сверху дали двадцать пять рублей.
- Ничего себе! Может, они еще и денег на содержание девчонки не дают? Она что – бесплатно живет?
Муж пожал плечами – мол, понятия не имею.
- Безобразие! Подкинули девку – и обустраиваются за наш с тобой счет!
Павел обалдел.
- При чем тут мы с тобой? Это родителям решать. Светка им не мешает…
- Им не мешает – а мне мешает! Я не хочу видеть эту девчонку! Вот просто не хочу – и все! Не желаю! Не хочу, не хочу, не хочу!
Нина сама не заметила, как перешла на визг, истеричный, безобразный, как у базарной торговки, но ничего не могла с собой поделать.
*** *** ***
Они не разговаривали две недели, и надо сказать, что муж попытался помириться первым. Ему удалось достать по случаю чудесную импортную дубленку для Егора, легкую, песочного цвета, отделанную светлым мехом. Когда Нина вела сына за руку в этой дубленке, совершенно посторонние люди останавливали ее на улице и спрашивали: где взяли такую прелесть?
Парторг первого отдела, чей сын ходил в одну группу с Егором, просто влюбилась в эту дубленку, вцепилась в нее прямо в детсадовской раздевалке, предложила отличную цену – пятнадцать рублей. Нина согласилась – хороший союзник на службе не помешает, да и деньги нужны.
Тем более, что раздетым и оборванным сын не ходит. Носит то, что и все в его возрасте – обычную советскую продукцию из «Детского мира». Зеленое пальто в темно-синюю клетку, буденовскую шапку с красной звездой. Да и какая разница, что носить в четыре-то года, все равно в этих вещах он и с горки катается, и в снегу валяется. И дубленку эту через месяц в непотребный вид приведет, это уж к гадалке не ходи. Нет, продать – это правильное решение, единственно верное в ее случае.
Нина сбегала домой за вторым пальто, тем, что в клеточку. Егор ничего толком и не понял, удивленно смотрел на нее, когда мама велела переодеться, а чужая тетя схватила дубленку. Дома Нина очень педагогично объяснила ребенку, что надо делиться с другими – тогда и с тобой поделятся.
Морозы грянули через три дня. Скрыть от мужа пропажу Нине не удалось.
Муж впервые избил ее трезвым, совершенно сознательно и расчетливо отвешивал пощечины, при попытке пустить в ход ноги схватил за руки, развернул и бросил на диван. Закончив, выгреб из серванта все деньги, рассовал по карманам пачки сигарет и ушел. Нина слышала, как хлопнула входная дверь.
Она долго сидела на кровати, приложив к лицу мокрое холодное полотенце, и тихо скулила, как собака. Сил не было ни на что, даже на обиду.
Нина взяла на работе день за свой счет «по семейным обстоятельствам» и увезла сына к бабушке и дедушке.
Свекровь встретила ее без привычного сочувствия, с холодком, даже с усмешечкой. Мол, как требовать от мужа нежных чувств к сыну, если вот так заканчиваются его отцовские инициативы? И кто тут обижался, когда Павел вещи из дома выносил?
Впервые Нине стало не по себе. Ворочаясь в постели далеко за полночь, она не могла понять: что она сделала не так? В чем просчиталась?
*** *** ***
Дурное предчувствие не обмануло: квартиру им с сыном давали только однокомнатную. Нина металась по длинным коридорам министерства, не дожидаясь лифта, на одном дыхании брала крутые лестничные пролеты. Местком, профком, партком, женсовет… Везде ей отвечали одно и то же: не положено на двоих давать двухкомнатную, вот если бы детей было двое, или если бы был прописан законный муж… Кстати, а где он? По документам Вы же состоите в законном браке. С супругом не живете? Не развелись? А он-то где прописан – у матери с отцом? Отчего же не прописался на площадь жены после свадьбы? Или в тот момент, когда вставали в очередь? Все же так делают. Странно, очень странно… Возможно, родители мужа тоже стоят на очереди, вот и отказались его выписывать? Нет? Ну, это же просто слова, а нам бы справочку. А то бывали ведь, знаете ли, печальные случаи, когда у людей две прописки обнаруживались… Вам все равно, а мы головой перед начальством отвечаем.
Бывший друг ее сердца все так же состоял в своем несчастном браке, на службе вырос до заместителя начальника главка, растолстел и облысел, но все так же горячо любил уже другую подругу, на тридцать два года моложе. С Ниной они оставались друзьями.
- Чего ты от меня хочешь? – раздраженно отреагировал он на слезы бывшей любовницы, - Я не член ЦК КПСС. Ты далеко не одна такая, а мое влияние не безгранично. Еще начнутся жалобы, письма в обком, анонимки в газеты. Это никому не нужно.
Нинин плач перешел в икоту. Бывший друг сердца засуетился, налил воды из графина.
- Единственное, чем могу быть полезен – помогу получить двушку, если успеешь мужа прописать. Не забывай, у нас в стране ценят крепкие семьи, законный союз трудящихся. Хе-хе.
- Какие сроки? – Ниночка высморкалась в платок.
- Срок – вчера. Это же надо было сделать уже давно! Я и сейчас ничего не обещаю. Да не переживай ты так! Вылетит твой урод за сто первый километр рано или поздно. И квартиру разменять ему не дадут. Тебе с сыном останется.
Деверь метался по всему городу в поисках Павла, который шатался неясно где, не появляясь ни у жены, ни у родителей. Свекор куда-то судорожно названивал, искал через знакомых хорошего юриста, подходы к паспортному столу. Найти мужа удалось через сутки, еще сутки ушли на выведение его из запоя на дому. Об этом позаботилась свекровь, нашла хорошего нарколога… В среду Нина с Павлом уже вполне походили на дееспособную, благополучную молодую семью.
Мужа прописали на площадь жены. Тут же, на месте, домоуправление выдало справку о количестве квадратных метров на человека – два с половиной. Нина бросилась на работу со всех ног, а Пашка сорвался к родителям.
Она успела. Ордер на двушку дали в последний момент, прокатив с квартирой коллегу из ее же отдела. Как она орала в месткоме! Все уж подумали – психбригаду придется ей вызывать. Потом эта ненормальная подкараулила Нину возле дома и чуть не устроила драку, пыталась в волосы вцепиться. Хорошо, что соседка рядом случилась, пригрозила вызвать милицию. Отстала эта бешеная, хотя Нина была уверена – затаила злобу.
*** *** ***
Мусора взяли Пашку среди бела дня, прямо рядом с зоомагазином. Впрочем, уже несколько лет это было его обычное место, он больше и не бывал нигде, разве что еще у винного и на пятачке у метро. Куда еще идти-то?
Давно куда-то исчезли прежние друзья, точнее, Пашка сам их избегал. У него не было никакого желания выслушивать нотации, лекции о вреде алкоголя и добрые советы бросить пить. Да и каждому он уже был должен определенную сумму, которую никак не мог отдать прямо сейчас, такие уж обстоятельства.
Его давно уже не только уволили с фабрики, но и вышибли из грузчиков. Вот это было жаль, потому что в продуктовом перепадала кое-какая еда, жалели сердобольные продавщицы. Конечно, он всегда мог поесть у матери, но пользовался этой возможностью редко, только когда дома не было отца.
В последнее время он зарабатывал здесь, на этом самом месте у зоомагазина, продавал птичий корм, мотыля, иногда пристраивал за деньги беспородных котят и щенят. В хороший день удавалось срубить десятку. Обычный заработок – от трешки до пятерки. Если совсем уж не повезет, довольствовался рублем. Тогда надо было искать двоих в долю, чтобы хоть стопка досталась.
Периодически их гоняли менты, крайний раз нагрянули вечером, появившись из темноты. Один из них грубо схватил Пашку за грудки, выбил из рук банку с золотыми рыбками. И Пашка не стерпел: дал в морду от души, с размахом, вырвался и проходными дворами вернулся в родительский дом. Пришлось сутки изображать из себя паиньку. Как оказалось – очень и очень пригодилось.
Адвокат оказался в самом деле дотошным и знающим, быстро нашел доказательства, а точнее – отсутствие доказательств того факта, что именно его клиент сломал челюсть представителю власти. Но характеристики Павлу дали такие, что они сами по себе тянули на статью о тунеядстве: нарушитель трудовой дисциплины, живущий на нетрудовые доходы, алкоголик и дебошир. И на бывших работах постарались, и соседи по жениной коммуналке. Не остались в долгу, дорвались…
Пашке присудили два года колонии – поселения. Не помог адвокат с его проникновенной речью, что никто так и не смог опознать его клиента, ведь каждый второй советский трудящийся носит темное длинное пальто.
*** *** ***
Сразу после суда Нине предложили заочный развод с мужем, для этого всего лишь требовалось подписать бумаги. Нина хорошо подумала и отказалась.
Когда Пашку арестовали, Нина несколько дней билась в рыданиях. Затем пришло понимание, что все к лучшему: осужденных из квартиры выписывают автоматически, без дополнительного суда, а обратно прописывают только с согласия ответственного квартиросъемщика. В ее случае, усмехнулась Нина, на это можно не рассчитывать. Пусть к свекрам возвращается.
Повышения оклада пока не обещают, еще несколько лет придется сидеть на старом окладе. Так что не стоит лишать себя и сына возможности пожить у свекров на всем готовом. Свекровь в случае развода может и взбрыкнуть, характер у нее сложный и непредсказуемый. Да и Пашка, неровен час, еще раз женится, этот стервец всегда нравился бабам, пойдут новые внуки. Нет уж, хватит и одной этой Светочки, Нина сыта по горло этой девчонкой. Да и на работе гораздо приличнее считаться порядочной замужней женщиной со сложной, трагической судьбой, а не разведенкой с ребенком.
Тем более, что и без мужа жизнь налаживалась: Светочка закончила второй класс и наконец-то переехала к родителям. Теперь ее забирали только на лето, на дачу, и Нина ничего не могла с этим поделать: снимали дом деверь с женой, продукты привозили тоже они. Ну и Егор там же отдыхал, не гнать же им родного племянника, который растет без отца? Он что – много ест, много места в доме занимает? Сын никому никаких неудобств не создает, а матери – существенное облегчение ее нелегкой жизни.
Однажды, когда Егор уже закончил первый класс, Нине удалось отправить сына в пионерский лагерь, хороший, министерский, санаторного типа. Путевка – сорок дней. Свекор как раз лежал в больнице после операции, свекровь моталась к нему каждый день, возила паровые котлетки и куриный бульон, донимала врачей, и заниматься внуками не было никакой возможности.
Сын вернулся из лагеря на десять дней раньше всех, его привезли из изолятора на санитарной машине, всего обвешанного соплями, да еще и без чемодана! Нина пришла в бешенство: сколько отличных вещей пропало, некоторые доставали специально для этой поездки, чтобы быть не хуже других! За детьми там следили вообще? Может, сын ничего и не терял, а вещи вожатые украли? Вот как можно чемодан потерять? Он же не носки и не рубашка. Он же подписан!
Повезло еще, что золовка как раз в это время закончила институт, защитила диплом и оказалась свободна, даже хотела поехать с друзьями на какую-то автобусную экскурсию. Пришлось отказаться: отец в больнице, племянник заболел…
У них иной раз появлялись странные идеи, у свекрови с золовкой: Пашка на удивление хорошо зарекомендовал себя в колонии и получил длительное свидание, на целых три дня. Примут и поселят двух человек с воли, жену и мать. Точнее, свекровь так решила, невестку никто и не спрашивал, надо ли ей это – поселение посещать. Делать ей больше нечего – так портить свою репутацию! Да и уму непостижимо, как это тяжело: с неподъемными сумками тащиться на вокзал, затем добираться до Владимирской области, да оттуда на автобусе – оторопь берет. Нет, нет и нет, Нина отказалась наотрез.
Свекровь вспыхнула и наговорила ей гадостей. Мол, долг жены – поддержать мужа в беде, а не появляться в его жизни только в те моменты, когда он трезв и хорошо зарабатывает. Старорежимные понятия, ну да что взять с этого поколения. Свекровь вон до сих пор иконы в доме держит, молится…
Обсудим?
Автор канала может не разделять мнение читателей и комментаторов.
На этом пока все. Спасибо, что читаете.
СОБЛЮДАЙТЕ ЗАКОНЫ И ЖИВИТЕ НА СВОБОДЕ СО СВОИМИ РОДНЫМИ И БЛИЗКИМИ!