Получив от Хуареса смачную пощечину при Пуэбле, император Наполеон III решил не сократить, а, напротив, повысить военное присутствие Франции. Но, вопреки здравому смыслу, сделал он это, не выбрав на замену правительству Хуареса достойного, импонирующего народу лидера. Мексиканские эмигранты-консерваторы никуда не годились, а среди родственников Наполеона и его жены Евгении искать не имело смысла - все они так или иначе были бы свергнуты из-за твердолобой веры в свое божественное происхождение.
Тем временем автор сего проекта находился в состоянии типичной ему меланхолии. Склонный к грезам об утопическим межгосударственных конфедерациях, он предложил план создания Центральных Американских Штатов вместо тех, что распались по естественным причинам в 1840 году, только теперь с участием Мексики. При этом сам он неизменно ставил себя наверху иерархии в качестве арбитра почти всех вопросов и гаранта суверенитета. В письме генералу Форе (запомните его), единственному из тех в то время, кто лично поддержал задумку императора, Наполеон сообщал:
"Мы желаем восстановить наше благотворное влияние в центре Америки, и это влияние <...> предоставит нам необходимые материалы для нашей промышленности. Возрожденная нами, отныне духовно богатая Мексика таким образом всегда будет предана нам и станет гармонировать своими интересами с нами..."
Становится ясно, что ни о каких справедливых утопиях речи уже не идет. Единственное, что правда волновало Наполеона, были существенные барыши для экономики Франции, добытые из Мексики любым способом. Из этого можно предположить, почему "Мексиканский проект" был проигрышным с самого начала.
В это время генерал Лоранс трезво требовал от метрополии усиления и доукомплектации армии, понимая, что иначе он будет жестоко разбит и окружен. Горячие выступления правительственных марионеток разбивались словно об лед, когда из Мексики приходили жестоко-правдивые рапорты генерал-лейтенанта. Посчитав Лоранса безынициативным, самодержец направил на фронт командовать того самого Форе, что подхалимствовал и лицемерил императору при его мечтаниях. Отныне ему, как ни странно, было вручено целых 29 000 свежих солдат совместно с мобилизованным экспедиционным корпусом в 2 500 человек и швейцарской ротой Папского престола. На фронт поступили 25-ти ствольные протопулеметы-митральезы и бронзовые орудия Ла Гитта, способные выкуривать мексиканцев из укреплений с расстояния в 2,8 км.
В феврале 1863 года французская армада опять двинулась на Пуэблу в лоб. На этот раз мексиканскими силами командовал Гонсалес Ортега, талантливый полководец крепких республиканских устоев. 18 марта дивизия генерала Дуэ взяла Пуэблу в кольцо, вслед за чем началась осада. Шла она с применением всей возможной артиллерии - тяжелой морской, средней и легкой. Каждый день, после оглушительного ураганного огня сотен пушек и штурмовых приступов пехоты, на стены фортов наступали зуавы и тюркосы - элитные туземные егеря и стрелки из негритянских племен. Всякий раз, отсидевшись за стенами, мексиканцы бросались на осаждающие массы с саблями и прикладами, дерясь на стенах, под стенами, в домах, базиликах, пекарнях, колодезных тоннелях. Кровь дымила по всем улицам и переулкам. Всюду среди сливающегося воедино грохота артиллерии, оркестра, оружия и рушащихся стен шумели вопли погибающих солдат тех, кто защищал крепость, и тех, кто пытался ее взять, превращая в дымящиеся руины и кучи щебня и кирпича.
29 марта французскими войсками был с трудом взят форт Сан-Хавьер. Но взятие форта не приблизило победы - на следующий день 60 мексиканских солдат в дистрикте Пасео Браво кулаками и камнями яростно отбросили французских пехотинцев и тюркосскую роту. Бои за квартал продолжались вплоть до 4 апреля.
Битва за форты была завершена лишь к середине апреля, когда мексиканская армия положила всех способных драться либо потеряла их из-за тяжелых ранений.
19 мая 1863 года французская армия, положив до 180 человек убитыми и свыше 1 000 ранеными, окончательно заняла обломки Пуэблы, причем что в последние дни мексиканцы взорвали все склады, сломали орудия и унесли с собой боеприпасы и провизию. Взятие Пуэблы открыло экспедиционному корпусу дорогу на Мехико.
Хуарес был огорчен, но не подавлен поражением. Он приказал эвакуировать столицу и вывести оттуда все ценное. 10 июня 63-го в город вступили французы, которые вернули с собой в Мехико всех эмигрантов и клериков. Хуарес расположился в городке Сан-Луис-Потоси, лежащем в 360 км к северо-западу от мексиканской столицы.
Однако чего реально добились французы от взятия Мехико? Огромная и опасная своеобразная страна, расположенная за 10 километрами от Мехиканской дороги, так и не признававшая власть ни Наполеона, ни эмигрантской элиты, угрожала обрушить все планы императора и еже с ним в одночасье. И тогда Наполеону пришла идея поставить во главе нового, построенного по европейским, а конкретно французским принципам латиноамериканского государства наследника престола одного из правящих домов Старого Света, который стал бы его марионеткой и за счет мощной пропаганды выглядел бы максимально независимым от Франции. Таким был эрцгерцог Максимилиан, младший брат императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа. По мнению части проправительственных депутатов и могущественной Евгении, именно этот католического духа скромный молодой человек, исходящий родом из древнего рода Габсбургов, "умиротворит" мексиканские буйные головы и поможет воссоздать тот строй, который нужен всем - новую христианскую... Мексиканскую империю!
Это был сущий эксперимент с созданием на земле Мексики французской модели правления. Безумно и помыслить создать империю в стране, где за мельчайшие антиреспубликанские намеки могли запросто убить, и это было бы оправдано законом. В стране, где от монархии избавлялись всеми легальными и не только способами и за Конституцию велись кровавые гражданские войны. Трудно сказать, чем и о чем думали в то время в Париже, но этот план был проработан явно недальновидно и скорее всего в угоду депрессивному императору-романтику и его взбалмошной супруге с ультрахристианской моралью. Понятно, что шансов на выживание у такой "империи" было, мягко говоря, немного. Для вида в июле 1863 года в Мехико под штыками французского гарнизона и карательной полиции и при сфальсифицированных итогах Совет нотаблей избрал Максимилиана Габсбурга Божьей милостью императором Мексики и после соглашения молодого монарха занять карточный трон провозгласил создание Второй Мексиканской империи. Это стало апогеем всего омерзительного театрального представления, составленного главой Франции, ведь даже название страны копировало свой европейский образчик. Всё, включая Конституцию, принципы жизни, экономики и политики, было подчинено своему французскому патрону, а по предложению Евгении в стране усиленно насаждалась власть Католической Церкви, которая невероятно разбогатела по возвращению в Мексику. По вышедшему в том же июле 63-го в Мехико Статуту о Церкви и новой Конституционной Хартии с населения стали драть десятину с дохода для восполнения нехватки денег у епархий и автоматически отнимать до трети заработной платы ради возвращения убытков обозленной на собственный народ эмигрантской базе. Страну засыпали несуществующими обязательствами, долгами и требованиями, населили европейскими ростовщиками и агентами французского банковского спрута "Credit Mobilier", утопили 30-ю косвенными налогами, которые адским бременем легли на простых граждан.
Пока что в Париже и Мехико праздновали победу, даже не подозревая, какая народная сила готовится выступить против них.