Готовя ужин, стыдливо прячу экран моего телефона, где проигрывается очередная серия «Криминальной России». Перед сном, проводя гигиенические процедуры, по второму кругу пересматриваю «Монстр: история Джеффри Дамера». А собираясь в отпуск, загружаю серии «Охотников за разумом», чтобы в черт знает какой раз посмотреть интервью Кемпера, Брудоса, Мэнсона, Хенли, Берковица, Спека.
Так чего же я стыжусь? С одной стороны, мои настольные книги юности – произведения Агаты Кристи, Конана Дойла, Эдгара Алана По. Засмотрены до дыр их экранизации, диски с сезонами «Пуаро» бережно храню до сих пор. А когда узнала, что и свекровь пересматривает «Пуаро», поняла – нам с этой женщиной будет легко подружиться.
С другой стороны – кровь, насилие, избиения, жестокость. Казалось бы, зачем такое смотреть человеку с нормальной психикой? Зачем вообще знать, кто такой Ряховский, Головкин, Муханкин, Чикатило?
Кстати, смотреть эти передачи я начала не из интереса к расследованиям и детективам.
Мое знакомство с криминальной хроникой началось 6 лет назад, когда по просьбе подруги я помогала с написанием диплома по журналистике. Она анализировала цикл передач «Приговоренные пожизненно» Вахтанга Микеладзе. В этой работе мы анализировали содержание серий, основную мысль, что пытались донести авторы, спорили, раскаялись ли преступники на самом деле. Дела многих ЗК заинтересовали своим детективным содержанием (как их поймали?), так я оказалась на ютубе, просматривая ролики про Нагорного, Курбатова, Рылькова. А затем и серии «Гордости и предубеждения» 1995 года были удалены с жесткого диска, чтобы освободить место под «Следствие вели» с Леонидом Каневским.
Пришлось признать, что интерес есть. А логики в нем нет. Или все же есть? Чтобы ответить себе на этот вопрос, изучила множество статей, в том числе научных в открытом доступе и сделала выводы, которые предлагаю обсудить вместе.
Итак, почему нас так интересует криминальная хроника, хроника происшествий и главные фигуранты уголовных дел?
1. Антагонисты главных героев художественных произведений представляются нам более неоднозначными и глубокими личностями, чем они были на самом деле. Ведь для того, чтобы вести себя «хорошо» - причины не нужны. А для того, чтобы быть бессовестным злодеем, надо прожить тяжелые испытания, которые нам режиссеры и актеры раскрывают особенно глубоко. Перенося этот опыт восприятия героя на более жизненные ситуации, мы уже интересуемся реальными преступниками. Что двигало ими, какой слом произошел, когда и почему? Почему они стали такими, должна же быть причина? Мы ищем ее во многих криминальных расследованиях. В фильме "Монстр" про Эйлин Уорнос ее образ, к примеру, вызывает сочувствие и желание обнять, понять и простить. Хотя многие детективы, работавшие над делом, хохотали, говоря о том, что уж очень чувствительную натуру представили вместо реальной убийцы и ее возлюбленной.
2. Мы слишком глубоко зарыли поведенческое «плохое» в угоду социальным нормам, требующим от нас послушания и тишины. А потому хочется взглянуть на людей, которые плевать хотели на общество и делают что хотят. Доктор Хаус, Шерлок, Уолтер Вайт. А в Криминальной хронике видим реальное отречение от норм морали, хоть и в крайней, извращенной степени. Комин строит бункер под гаражом (не путайте с Моховым), Скопцов подделывает деньги, документы и иконы. Это поражает, пугает. Приоткрывает границы социально дозволенного. В конце концов, преступники из передач и сериалов не являются невменяемыми – они отлично понимают границы социально дозволенного, но осознанно их преступают, чего совсем не делаем мы, неспособные иной раз сказать «нет», когда хочется, или хлестко ответить обидчику, если человек нарушает наши личные границы.
(Сразу условлюсь – этот пример не про убийц и педофилов, таких людей не вижу смысла изучать и понимать, их нужно выявлять и наказывать максимально быстро.)
3. Романтизация убийц. Сериал «Монстр: история Джжеффри Дамера» позволил нам еще раз посмотреть на красивого юношу актера, подкачанного, широкоплечего, хоть и чуть неухоженного. 86-летний отец Джеффри, Лайонел Дамер, считает, что создатели шоу описали преступления Джеффри Дамера в романтическом, почти привлекательном ключе.
А Тед Банди в исполнении чуть раздобревшего Зака Эфрона так и подавно заставляет нас сочувствовать Теду вплоть до последних минут.
А Чикатило в исполнении Дмитрия Нагиева вызывает желание обнять и накормить его, желательно успокоительными противосудорожными. Многие критики указывают на то, что в жизни Андрей Романович был гораздо более наглым и крепким физически, простым, даже безынтересным. А более сложной, сострадательной личностью, каким его пытались сделать на экране сериала, он не был. А еще мы верим в романтическую историю любви Мадуева и следователя Воронцовой. Буквально сердце екает от кадров, где суровый убийца обнимает женщину, которая, как кажется нам, растопила сердце убийца своей любовью…Правда? (но это уже совсем другая история).
4. К слову о женщинах, влюбленных в преступников. Женщины тянутся к партнерам, которые представляют опасность для остальных, а для них как супруг - «ласковый и нежный зверь». Несостоявшаяся супруга Пичужкина, к слову, раскрыла еще один мотив: «Я никогда не думала, что у всех будут мужья обычные, а у меня какой-то маньяк, убийца». Да, они «не такие как все». К сожалению (а к чему же еще?) многие женщины ищут себе сидельцев для того, чтобы еще раз продемонстрировать окружающим огромную силу «великой» любви. Только она разглядела истинную глубину израненной души преступника. А еще только она, любящая женщина, сможет его исправить, спасти, он перестанет вести себя как «плохиш», станет, наконец, «хорошим мальчиком».
5. Обществу не хватает кровавой натуралистичности жизни. «Нервов щекотанье» уже давно происходит не в той мере, которая требуется нашему сознанию. Отсюда и фильмы ужасов, распространившиеся в нашей кинематографической культуре, вызывающие нужные для нашей нервной системы биологические процессы: выброс адреналина, стрессовое стимулирование нервной системы «острыми ощущениями», вызывают состояние нервного возбуждения.
6. Мы хотим быть уверены в свершении справедливости. Добро побеждает зло, человек, преступивший закон, в конце любой криминальной истории получает заслуженное наказание. Все-таки нам показывают только раскрытые дела, прославляя органы правопорядка. И если они это заслужили, то почему бы и нет.
7. Мы радуемся тому, что эти ужасы случились не с нами. Это подло? Может быть. Но давайте честно: глядя на кадры землетрясений, захвата заложников, поиска убийц, нас греет мысль о том, что в нашей жизни «по сравнению с чужими проблемами», ничего глобальней требовательного начальника или вредной соседки не происходит. Часто нас так успокаивают близкие: «ой, ну чего жалуешься, вон у людей …..случилось, а у тебя всего лишь….».
8. Контроль страхов, как реальных, так и выдуманных. При просмотре криминальной хроники человек делает страх управляемым. Когда мы смотрим страшное кино дома, в спокойной обстановке, то как будто побеждаем эти страхи. В любой момент мы можем отвлечься, уйти, выключить компьютер или свернуть статью об очередных ужасах. В некоторой степени устанавливаем психологическую дистанцию между собой и жуткими происшествиями.
9. Эти люди соприкоснулись со смертью. "Я убил 33 раза, а вы меня убьете всего один" - говорил Гейси. "Я был им и судьей, и присяжными, и палачом" - говорил Пичужкин. Это, конечно, бравада, но бравада на тему самой страшной темы в нашей жизни - смерти. Они стремились к этой бессовестной власти и получили ее, а нам остается лишь интересоваться - как это? Что вы чувствовали? Как вы к этому пришли? Зачем вы предали этих людей смерти.
А какие передачи смотрите вы? Стыдитесь ли вы этого или охотно обсуждаете их содержание с близкими? Приглашаю обсудить предложенные мною выводы в комментариях.
Подписывайтесь, ставьте лайки, спишемся в следующих материалах!