Обращаться к первоисточникам зачастую бывает очень любопытно. Иногда замечаешь полутона, которые терялись в стройной картине, заложенной ещё в «Краткий курс» и в почти неизменном виде сохранившейся до 1991 года.
Вот небольшая работа Сталина, представляющая собой речь на вечере кремлёвских курсантов 28 января 1924 года. Культ Ленина только складывается. Сам Сталин, наверное, ещё и не помышляет, что будет вождём, равным Ильичу. Потому позволяет себе некоторые вольности.
Первая носит характер скорее возвышающий: «горный орёл, не знающий страха в борьбе и смело ведущий вперёд партию по неизведанным путям русского революционного движения».
Простим классику некоторую стилистическую шероховатость («путям движения»). Но вот «горный орёл» для самого Сталина, скорее всего, звучал вполне нормальным комплиментом, а вот с точки зрения русского народного человека должен был казаться выспренным и неискренным. Скорее даже ироничным. Во второй половине 50-х это сравнение из литературы исчезло. Правда, думается, не из-за смысловой неоднозначности, а из-за развенчания авторитета вождя, который ввёл это сравнение в употребление (скорее всего – именно в этой работе, потому что в «По поводу смерти Ленина» этого сравнения нет).
Тут же сразу Сталин говорит о первом к нему письме Ленина.
Во-первых, Ленин ему написал после того, как Сталин изложил своё представление о Ленине, как о «руководителе высшего типа» и Ленин ему написал, познакомившись с этим письмом.
На подхалимство со стороны Сталина это не похоже – не положение и тот уровень отношений… Но впечатление несколько смазано.
Во-вторых, чему посвящено письмо? «Критике практики нашей партии»… Небось из-за того, что не все и не всегда соглашаются с «руководителем высшего типа».
Складывается впечатление, что Вождь был падок на комплименты. Это ну вот вообще не так и Сталин ничего такого не имел в виду, но… Но впечатление складывается.
Несколько иронично (правда, скорее по отношению к самому себе) Сталин рассказывает о внешности Ленина. Тут, кстати, чётко видно, что культ ещё не сложился – «самый обыкновенный человек». Впечатления от высокого и выпуклого ленинского лба и «глаза такие добрые-добры» были придуманы уже позднейшими мемуаристами. Сталин на эти детали внимания не обратил. Возможно – по контрасту с ожиданиями.
Ленинская фраза «беда, если люди, желающие быть революционерами, забывают, что наиболее нормальным порядком в истории является порядок революции» особенно смешно звучит именно в изложении Сталина, который уничтожил «революционный порядок» и значительную часть персонажей, которые воображали этот «порядок» «наиболее нормальным».
Надо, правда, отметить, что Сталин при этом выстроил схему, по которой «нормальный порядок», установленным им в СССР, считался «революционным», а за сомнение в этом можно было полететь в края не столь отдалённые через ОСО («Особое совещания при НКВД» – орган внесудебной расправы во время «большого террора») по КРА («контрреволюционная агитация» – заместитель Ст. 59-10 УК РСФСР в решениях ОСО).
«Ильич умеет плавать в волнах революции, как рыба в воде. (…) В дни революционных поворотов он буквально расцветал, становился ясновидцем, предугадывал движение классов и вероятные зигзаги революции». Нет, Сталин, конечно, пишет и о том, что во время революционных потрясений гениальная прозорливость Ленина проявляется наиболее полно, но скорее напрашивается вывод, что в остальное время никакой прозорливости не было. Ленин просто умел хорошо ловить рыбку в мутной воде и плохо вписывался в готовые схемы. И уж конечно был против строительства этих схем, чем и занимался Сталин.
Ну и вот о ситуации 1917 года: «армия хочет мира, и она завоюет мир, сметая по пути к миру все и всякие препятствия». Армия сносила всё на пути к миру до 1920 года включительно (местами – до 1922). Хотя могла бы закончить в 1918. Но этого Сталин конечно говорить не собирался и скорее всего логику такую не разделял – для него, как и для Ленина, стремление армии к миру было только способом разрешения старых государственных и общественных институтов с целью прихода к власти. Ну и стремление армии к миру удовлетворять никто не собирался – целью большевиков было «превратить войну империалистическую в войну гражданскую».
В общем, картинка получается неоднозначная. С высоты нашего послезнания вообще скорее кажется, что Сталин над Лениным иронизирует. Но Институт Маркса – Энгельса – Ленина этого не почувствовал. То, что эта работа попала в 6-й том подготовленного ИМЭЛ ПСС, изданный в 1952 году, – результат конфликта двух культов непогрешимых вождей. Если бы Ленин был так непогрешим, как считалось, то сомнительная работа Сталина в ПСС не попала бы. Но в 1952 году Сталин был более непогрешим, чем Ленин. И даже заметить это противоречие было нельзя. Во избежание.