Что любил легендарный баскетбольный специалист.
В 2018 году Евгения Кондрашина, вдова великого баскетбольного тренера Владимира Кондрашина, и сын легендарного наставника Юрий Кондрашин, дали большое интервью «СЭ» в рамках рубрики «Разговор по пятницам» Александру Кружкову и Юрию Голышаку. В 2020 году Евгения Вячеславовна умерла, а годом спустя ушел из жизни и Юрий… В материале ниже – воспоминания Евгении Вячеславовны о знакомстве и жизни с Владимиром Петровичем.
— Вы и при жизни звали его Петрович?
— Нет-нет, тогда обращалась исключительно по имени — Володя или Вова. А после смерти все кругом говорят о нем: «Петрович, Петрович...» Вот и стала называть так же.
— Первую встречу с ним помните?
— Словно вчера была! Я играла в баскетбол за «Динамо», он — в «Спартаке». Володя Гомельский в книжке написал, что я была чемпионкой Ленинграда. Какая там чемпионка — до «мастера спорта» не дотянула!
— Зато перехватили лучшего парня.
— Первенство города проходило на Зимнем стадионе. Начинались игры с утра и шли до самого-самого позднего вечера. Все друг друга знали, здоровались. Однажды вечером игры закачиваются, отдаю номерочек в раздевалке. Протягивают мне пальто — тут р-раз, кто-то подскакивает, подает...
— Владимир Петрович?
— Ага. Я взглянула на него — и так горячо внутри стало!
— Это какой же год?
— 1952-й. Мне 20 исполнилось.
— Молодого человека у вас не было?
— Был. Играли у нас поляки в баскетбол...
— Петрович, получается, отбил?
— Отбил.
— Хоть не поколотил его?
— Да что вы! Нет, конечно!
— Ухаживал-то красиво?
— Вот как вам сказать? Володя — стеснительный. Совсем не наглый. Сейчас цветы дарят, а прежде-то зимой цветов не найти. Было у него два друга — сын заслуженного артиста из Музкомедии Свидерский и фотограф Трохов. Оба — Юры. В честь них и сына назвали.
— Дружить с фотографом — практично.
— А фотограф изумительный! Вот почему столько карточек Петровича сохранилось. Надо разобраться в коробках, найти. Время так быстро летит — ничего не успеваешь... Правда ведь?
— Да уж.
— Я и не замечаю, как день проходит. Раньше-то я бегом-бегом — все успевала. А теперь медленная стала. Вот рассказала вам, и сразу всплывает то время. Квартира Свидерского была на Кировском, около Английской площади. Целый бельэтаж. Все праздники у них справляли. Рояль, громадная гостиная, большущий стол... Свидерский как-то сказал: «Этот стол раздвигается на сто человек. За ним вся Музкомедия размещалась».
— Свадьбу тоже за тем столом справляли?
— Да не было у нас свадьбы!
— Вообще?
— Сходили, расписались — и все. Даже кольца не покупали. Время спустя появились к какой-то годовщине свадьбы. Петрович свое носить не стал, а я надела. Какая свадьба, если квартиры у нас не было — жили в общаге?
— О любимом ресторане не спрашиваем.
— Вот любимый ресторан был!
— «Астория», наверное?
— Точно. Как это вы угадали? Бедность бедностью, а ходили туда часто. Володя дружил с Виктором Набутовым. Классный дядька был! Прибежит перед Новым годом, схватит микрофон: «Тушите свет...» — и начинает хохмы рассказывать. Все по полу катаются от смеха. Часа полтора пробудет — и умчится домой. Так почему «Астория»?
— Почему?
— У Набутова там был приятель, руководитель оркестра. С длинными волосами мужики тогда еще не ходили, лишь этот Боря. Нам всегда были рады — за своих принимали. Вот так однажды сидим, Борис подходит: «Только что узнал печальную новость — скончался Виктор Сергеевич Набутов». Как мы расплакались! И я, и Володя!
— Смерть нелепая.
— Шашлыком подавился в бане... А в «Астории» мы всегда Новый год встречали компанией.
— Весь ресторан снимали?
— Что вы! Столик! Володя уже работал с детьми, на лето уезжал в Токсово. А мы с Юрой на даче. Вот вернется он на пару дней в Ленинград, первым делом с тренером Гельчинским дуют в баню. А оттуда — в «Асторию» со мной. Окрошка там была чудная. С маленькими-маленькими картошинками. Бутылочку вина брали.
— Постоянный столик у вас был?
— У нас — нет, а у Набутова был. Потом появилась своя квартира, все праздники уже дома справляли. Юра подрос, в ресторан его не потащишь. Метро «Приморская» рядом — все у нас зависали, до утра!