АК плюс четыре рожка… И ни в чём себе не отказывай
- Ну, поначалу-то мы в район Красного Лимана попали…
Мой собеседник не производил особо героического впечатления. Невысокого роста, чуть худощав, с курчавой бородой и такой же цыганистой курчавой шевелюрой. Ему шла казачья форма. И даже серебряная серьга в левом ухе воспринималась не как цыганская, а как казачья, определяющая единственного сына у матери. Последнего. Таких в походах берегли.
Он представился просто – Анатолий Ляшенко. Позывной «Леший». Ну, с детства ещё. По фамилии. А когда на вопрос о возрасте ответил 54, я вдруг осознал, что мы почти ровесники.
И зачем тогда ему вся эта война, добровольная служба? Поди и так уже возрастные болезни спокойно жить не дают. А тут, – ночевать в спальнике в мокром окопе, который ты же себе и вырыл вручную в жидкой осенней глине? Бр-р… Как-то не слишком приятно. И это ещё самое малое из неудобств.
Неужели только из-за причитающихся «боевых», которые в Оренбурге, а тем более в области, как говорится, хрен заработаешь? Может, не слишком патриотично звучит, но хоть можно понять.
Он тихо улыбался в бороду, отрицательно качая головой, дескать, не это главное. А что тогда? Да как сказать…
- Ну, можешь не верить, но у нас, морпехов береговой охраны, был девиз, как у десантуры – «Если не мы, то кто?»
- Давно служил?
- В восьмидесятых. На Дальнем Востоке. Под Находкой.
- А здесь кем работал?
- Слесарь в службе ЖКХ.
Он говорил не то чтоб неохотно, просто было заметно, что не привык он что-то рассказывать. Лучше уж сделать своими руками. Аварию, к примеру, устранить. Окоп вырыть. Атаку отбить.
- Так это вы, значит, попали на Красный Лиман в начале сентября? Перед тем как СВУ пошли в наступление?
- Почему перед тем? Они уже шли сюда от Изюма. Прямо к нам. Мы там держали район Дробышево-Красный Лиман.
Он чуть пожал плечами, словно не понимая, как такое могло приключиться.
- Ну, то есть как держали… Просто там на блок-постах… В окопах опять же…
- А кто ты по военно-учётной специальности?
- Здесь-то? Миномётчик. Так учили на боевом слаживании. Заряжающий вообще-то. Но там все друг друга заменяют. А потом, как прибыли, так миномётов нам и не досталось. Выдали по АК-74 и по четыре боекомплекта. Ну, по четыре рожка то есть. И как бы, ни в чём себе не отказывай.
- И лопату ещё, наверное?
- Не, лопаты нам местные дали. Ну, то есть зайдём, попросим, никто не отказывал. Но мы старались всё же спрашивать. Даже если дом брошен, тогда у соседей. Ну, так, чтоб по-человечески.
- Много копать пришлось?
- Окопчик свой… Ну, да. Много. А куда деваться?
- И долго там стояли?
- Не, там с неделю всего. Ну, две. Ну, ещё немного… И всё.
- Отступили?
- Мы не отступали. Нас выводили на более выгодные позиции.
- Из окружения?
- Ну, почти.
- Пешком?
- Почему? Я, например, с ребятами на КамАЗе. Так получилось. А другие, конечно, кто как. Были и такие, кто уже потом из леса к своим пешком вышел.
Как под Красным, под Лиманом…
О том, как сводные казачьи отряды героически удерживали украинское наступление на Красный Лиман, я читал в интернет-изданиях. Причём в разных: и наших, и вражеских.
И те, и другие писали о 13, 15 и 16-м «БАРСах». Одни с восхищением, другие – с ненавистью.
Украинское осеннее наступление на Красный Лиман военные аналитики называли, ни много, ни мало, генеральным сражением осени. СВУ успело сформировать на этом направлении свой «наступательный кулак», состоявший из пяти бригад: двух танковых, двух десантно-штурмовых и одной механизированной. Второй линией шли войска территориальной обороны. В дополнение к этому туда же были сняты и переброшены войска с Северска, Славянска и Краматорска.
Время для удара было выбрано идеально. Российские войска «перегруппировывались» из-под Изюма, теряя технику на поле боя. На удержание позиций у Красного Лимана была переброшена наша 20-я армия, а также отряды казаков и добровольцев. Задача одна – удержать Лиман, не дать обрушить фронт. Хотя бы до подхода резервов. Потому что мобилизации в России на тот момент пока ещё никто не проводил.
Об этом тогда вообще было не принято говорить вслух.
Помню, как в сентябре мы жадно ловили любые новости с фронта, понимая, что из-за военной цензуры их подают нам в дозированном виде. А враг в интернете визжал и веселился, умножая в своих новостях наши потери в десять раз, и утверждая, что его «захистники» уже захватили всё, что можно и нельзя. И вообще скоро будут в Москве.
Врагу мы не верили, но понимали, что у Красного Лимана идёт смертный бой, в котором решается судьба СВО.
Вот тут-то и пригодились казачьи соединения со звучным названием «БАРС». 13, 15 и 16-й отряды прочно обосновались на острие атак ВСУ. И сдавать свой рубеж не собирались.
Их подпирали с флангов, старались обойти, отрезать от тылов, от поставок боеприпасов и ГСМ. Медленно ломалась оборона у соседних подразделений российской армии. Казаки несли потери, но упрямо стояли на своих рубежах. Донцы, кубанцы, терцы, оренбуржцы…
Не стану описывать кромешный ад артобстрелов и танковые удары. Тем более, что мой скромный собеседник не стал мне рассказывать обо всём, что испытал там, на рубеже у Красного Лимана. Отнекивался, мялся, смущался интересом к его персоне.
Дескать, был как все, копал окопы, держал оборону, наблюдал за «птичками», чтоб успеть укрыться от летящих сверху гранат. В общем, ничего особенного, обыкновенная передовая. Сетовал только на недостаток боеприпасов и провизии. Но объяснял это общей неразберихой и некоторым разгильдяйством тогдашнего командира. Ну, бывает… Потом командир сменился и всё наладилось. А тогда… Ну, сам понимаешь.
Рубеж казаки удержали. По крайней мере до поступления приказа об отходе. Стратеги рассчитали время построения укрепрайона на новых боевых позициях. И дали добро на передислокацию. А значит, поставленная задача была выполнена.
С тем и отходили, когда уже клещи украинских танковых корпусов были в самой опасной близости от путей эвакуации.
Последней точкой для оренбургских казаков из Лимана стал залп боевого вертолёта СВУ по последнему отходящему бензовозу. Тому самому «КамАЗу», на котором выходил в том числе и «Леший».
Наши даже не поняли, что это взорвалось рядом с ними и стоящим на обочине бензовозом. Только что после первого взрыва успели упасть на асфальт. Второй шарахнул по посадке. Промахнулся, в общем. К счастью. Иначе гореть бы им всем. Вместе с машиной.
Мы стояли в Кременной
Про свою службу «Леший» рассказывал неохотно ещё и потому, что, как он считал, ему «свезло». Их взводного поставили новым комбатом. А взвод – в охрану штаба. Так что оставшиеся пару месяцев жил, как на курорте.
То, что «курорт» был весьма условным, я понял по практическим советам «Лешего», как надо сбивать коптеры, «птички» то есть. Лучше всего из дробовика. Охотничьего. Их обычно местные сдавали. Ну, или наши конфисковывали, как оружие. Очень даже удобно. Дробь – не пуля, от одного выстрела разлетается веером. Что-нибудь да заденет крыло или винт. А повезёт, - и боеприпас.
Как в промежутках между дежурствами они оборудовали бомбоубежище. Как спали в помещении штаба в спальниках, на полу. Занятое здание было порядком раскурочено. Даже койку не из чего смастерить. А отходить от штаба нельзя. Охрана – дело такое…
- А передовая от вас была далеко?
- Да не так чтоб очень.
- А если бы вас ракетой накрыли? Или штурмовики эсвеушные прорвались? А то и диверсанты из ДРГ? Ведь штаб – самая ценная мишень, а командиры – ценные трофеи.
- Тогда просто в круговую оборону, пока живы.
- Это ж верная смерть.
- Работа такая.
Он пожимал плечами, не понимая смысл вопроса. В армии служил в береговой охране, на передовой защищал позиции, потом охрана штаба. Служба.
- Понимаешь, нас и на боевом слаживании готовили не как штурмовиков, а как защитников. Разное это дело. На штурм кураж нужен, характер такой… заводной. В обороне – другое. Тут главное позицию сохранить, не уйти, выстоять. Так как-то…
Он не мог объяснить, почему казаки удерживали Лиман, когда уже всем было ясно, - не выстоять. Когда вот-вот и окружат, а потом выбирайся лесами, если сразу не убьют. Когда можно и в плен попасть, а там для БАРСов спасения нет.
Но надо было стоять. И ничего, стояли.
Он рассказывал о себе. О том, как родители в шестидесятых перебрались из казачьей станицы Саракташского района на целину - в Светлинский. Как там, на востоке области впервые вошёл в казачье общество. Как потом уже, перебравшись под Оренбург, вместе с казаками принимал участие в охране правопорядка. Как решил ехать в Луганск, помогать тамошним казакам. Они ж везде наши, свои. Вот так и оказался в БАРСе. Ну, Лиман был. А после что там, - почти два месяца в охране. Спокойная же служба, не сравнить с передовой.
И тут до меня, кажется, дошло.
- Скажи, а у тебя семья большая?
- Которая из двух?
- Даже так… Хорошо. Спрошу по-другому. Детей у тебя много?
- Своих?
- Какая разница, твоих или твоих жён, если ты их воспитывал.
- Верно. Все они мои.
- А детям сейчас сколько?
- Ну, по-разному…
- Сыновья?
- Есть и сыновья.
- Не служат?
- Пока нет…
Он осёкся, развёл руками и выдал, наверное, главное, что копил в душе:
- Так ведь ради того и воюем, чтоб они хоть подросли немного. Чтоб хоть чему-то научились. Разве ж там восемнадцатилетние нужны? Да этот... и сутки на передке не выстоит. Пусть подрастёт чуть-чуть. А мы уж за них… Нам-то что. Своё пожили.
- Я слышал, как наш казачий батальон БАРС-6 «Форштадт» называли «батальон 50+». Было такое?
- Так и наш БАРС-15 «Ермак» так же называли. Тоже мужики около пятидесяти, ну, там и кто помоложе, но их немного.
- А вот скажи, война, на твой взгляд, – это что? Кураж? Злость? Специальные навыки? Или просто работа?
- Ага, вот сейчас правильно сказал, - он кивнул кудрявой головой. – Работа это. Такая, знаешь, тяжёлая, грязная, без отдыха, без сна, но кому-то ж надо её делать. Так вот. День за днём. До Победы…
