В ЦСКА финишировал чемпионат страны по легкой атлетике. Но главная интрига – не результаты (никого из тройки чемпионов мира Ласицкене – Сидорова – Шубенков там не выступал), а исход выборов главного тренера.
Официально кандидатов федерация не объявляла, хотя срок подачи заявок истек еще 21 февраля. По информации Sports.ru, претендентов довольно много. Открыто заявила о выдвижении только Светлана Абрамова – личный тренер Анжелики Сидоровой.
Последние годы Абрамова возглавляет группу прыжков с шестом в сборной. Именно она – инициатор проведения Фестивалей прыжков с шестом, руководитель центра развития прыжков с шестом «Созвездие», который проводит серию стартов.
Теперь Абрамова претендует на должность главного тренера сборной. Юрий Борзаковский ушел сразу после Игр в Токио, и эта позиция до сих пор вакантна. Мы поговорили с Абрамовой и попытались понять: зачем успешному личному наставнику нужна команда в глубоком кризисе?
«Окончание карьеры Анжелики будет означать окончание моей тренерской карьеры»
– У вас есть Анжелика Сидорова, есть возможность, даже когда она закончит карьеру, взять еще спортсменок. Зачем взваливать на себя ответственность руководить сборной, где миллион проблем и крайне туманные перспективы?
– Я сильно сомневаюсь, что после Анжелики смогу работать с кем-то еще. Возможно, когда-нибудь передумаю, но пока есть ощущение, что окончание карьеры Анжелики будет означать окончание моей тренерской карьеры. Как личный тренер я себя реализовала.
Да, могло быть лучше: до мирового рекорда не хватило всего 5 см, вместо олимпийского золота получилось серебро... Но ждать и растить кого-то другого, идти по второму кругу я не готова. Отдаю себе отчет, что в любой другой девочке буду искать Анжелику.
За 20 лет совместной работы мы настолько сроднились, сплелись душами... Она мне как дочка. Не могу себе представить, чтобы я после нее смогла с такой же отдачей работать с кем-то еще.
– Что сейчас с Анжеликой? Она будет еще прыгать?
– Конечно. Мы решили пропустить зимний сезон, потому что последние два года психологически были тяжелыми. Летом она показала два лучших результата мирового сезона, и это далось очень непросто.
Ей нужно время, чтобы восстановиться. Пока мы ждем момента, когда ей захочется прыгать. Что дальше – не загадываем. Она очень хочет еще себя реализовать, но для реализации нужны определенные условия.
– В прошлом году прошла серия «Королева спорта», там за победу платили 150 тысяч рублей – неплохие деньги. Что не так?
– Не всегда деньги решают все. Спорт – это кураж, игра. Чтобы загнать себя на уровень суперрезультатов, нужна опора внутри, а ее нет.
В организацию соревнований нужно вкладывать душу, иначе они превращаются в формальность, для галочки. К сожалению, с «Королевой спорта» все так и вышло: серия прошла, но никакой системы за ней не стояло. По сути, она объединила уже существовавшие старты, хаотично раскиданные по календарю. Как готовиться, когда у тебя за месяц до главного старта ни одного турнира? В каких-то видах нужно соревноваться чаще, в каких-то – нет, но это никак не учитывалось...
Кто такие легкоатлеты-потребители и как с ними бороться?
– Ситуация в нашей легкой атлетике предельно сложная. Зачем в таких обстоятельствах становиться главным тренером?
– На протяжении последних двух лет я всячески стараюсь быть услышанной. Твержу на всех углах: у нас все не радужно, потенциал команды падает. Полтора года у нее по факту нет руководства, а значит – ни целей, ни задач.
Сейчас, чтобы пересчитать спортсменов, конкурентноспособных на мировой арене, хватит пальцев одной руки. И практически всем им около 30 лет. А за ними – пропасть.
К сожалению, за время нашего отстранения выросло поколение спортсменов и тренеров, которые привыкли ни за что не отвечать. Это потребительство, которое закапывает наш вид спорта.
– Что такое потребительство?
– Люди ездят по сборам, выступают на соревнованиях, но не стремятся улучшать результаты. Любого призового места оказывается достаточно, чтобы обеспечить себе неплохую жизнь.
– Как можно с этим бороться?
– Искусственно создавать внутреннюю конкуренцию. Возможно – между дисциплинами, если в каких-то видах не хватает конкурентной среды.
Если спортсмен едет на сборы, он должен понимать, зачем он это делает. А не так, что «надоело дома тренироваться, съезжу-ка я в Новогорск». В моем представлении, каждая группа видов должна иметь собственную программу развития. И если уж они поехали на сборы, то почему не организовать там лекции по физиологии или методологии, провести спортсменам обследование, какие-то мастер-классы?
Трагедия в том, что у нас катастрофически падает количество не только ведущих спортсменов, но и тренеров. Все держится буквально на считаных людях. Умер Александр Синицын – и вот у нас уже нет целой группы метаний...
Даже если мы прямо сейчас спохватимся, начнем работать с тренерским резервом, уйдут годы, прежде чем это принесет плоды. Например, чтобы вырастить хорошего шестовика, нужно не два-три года, а значительно больше.
В прыжках с шестом мы начали работу, направленную на развитие, еще в 2018 году. Был пилотный проект сборной «Созвездие», в рамках которого проводились всероссийские конференции, семинары с молодыми тренерами. В 2018 и 2019 годах к нам приезжали наставники Рено Лавильени. В этом году пройдет уже четвертый зимний фестиваль прыжков с шестом.
Идея была, что шестовики попробуют, а другие виды подхватят. Но этого не происходит.
– Вам сейчас возразят, что во всем виновата изоляция. Какие семинары ни проводи, как выступать, когда нет мотивации? Как приглашать иностранных тренеров, когда к нам никто не поедет?
– Это неправда, потому что в 2018 и 2019 годах мы уже были в изоляции, но французские тренеры без проблем к нам приехали. Изоляция – это запрет на участие в международных соревнованиях, но не запрет на общение и обмен знаниями и опытом.
Мы сами себя изолировали, мы сами не идем на контакт с миром. А мир в это время растет, посмотрите на прогресс результатов. В некоторых дисциплинах он космический, причем не только у лидеров, но и у середняков. Мы же начинаем проседать даже в технических видах, где раньше могли конкурировать.
– Откуда в мире такой прогресс в результатах? Причем именно в последние несколько лет.
– А вот мне тоже хотелось бы знать! По всей видимости, это связано с какими-то новыми методиками. Но мы о них ничего не знаем.
– Если спросим – нам расскажут?
– А мы спрашивали? Насколько я знаю – нет. По моему опыту, спортивный мир очень открыт. И даже по интернету оттуда можно вытащить очень много полезного. Но готовы ли мы к этой открытости, если не умеем общаться даже между собой? Вечно что-то прячем, не показываем...
У меня ушли годы, прежде чем тренеры в шесте поняли, что обмениваться опытом – это нормально.
– Я сейчас расскажу конкуренту какой-то секретик, а завтра он меня обыграет!
– Это ущербная логика, так не работает. Я видела, например, как иногда другие тренеры копировали упражнения, которые мы делаем с Анжеликой. Но если не спросить у меня, какой смысл я в это вкладываю, упражнение абсолютно бесполезно. Оно может подходить одному спортсмену и не подходить другому.
Тренерство – это творческий процесс. Когда ты отдаешь какой-то опыт, в ответ получаешь даже больше. Я смотрю, как в шесте появляются новые молодые наставники, между ними здоровая конкуренция, спортсмены подрастают... Я очень радуюсь за ребят. И мне очень хочется, чтобы так же было в других видах.
– В чем вообще функция главного тренера в легкой атлетике? Все спортсмены работают с личными наставниками, команды как таковой нет. Мне казалось, главный тренер – это что-то вроде турбюро, сотрудник для оформления поездок на сборы и соревнования. Я не права?
– Вы правы в том, что к этому свелась роль главного тренера в последние годы. Но на самом деле, она гораздо шире. Главный тренер должен разрабатывать программы развития сборной, задавать направления работы группам по видам, контролировать подготовку резерва.... Это по-настоящему творческая работа: как найти новых партнеров, новые способы взаимодействия? Огромный простор для фантазии.
Считаю, что главный обязан быть в прошлом хорошим практическим тренером. Взгляд, интуиция все равно работают. Ты смотришь и понимаешь, чего ждать от того или иного спортсмена или тренера.
Прозрачные критерии постановки спортсменов на зарплату или отправки на сборы – это базовые правила игры. Они должны быть в общем доступе, так чтоб все видели и понимали, почему один человек заслужил, а другой – нет. Но в прошлом году работа по разработке критериев была приостановлена, и до сих пор спортсмены задают вопросы «а почему тот получил экипировку» или «почему вот этот поехал на сбор»...
– Мне кажется, проблема притока молодых тренеров – это во многом следствие финансовых проблем. Гораздо выгоднее тренировать бизнесменов в фитнес-клубе, чем детей в легкой атлетике.
– Зарплаты действительно невысокие. Но есть пласт наставников, которые просто не могут жить иначе. Наверное, не очень здорово, что многие вынуждены где-то подрабатывать. Но это реалии, в которых мы живем. И кстати, никто не мешает федерации вести переговоры с регионами, чтобы они поддержали конкретных молодых тренеров. Создать пул молодых талантливых наставников, найти средства на гранты...
В 2024-м надежды на триумф нет, даже если нас пустят на Олимпиаду. «Вырастить спортсмена – это годы»
– Теоретически изоляция российской легкой атлетики может завершиться уже в марте. Но по нашему разговору складывается впечатление, что вы в это не верите.
– То, о чем мы говорили, должно произойти в любом случае. Если у нас между лидерами и остальными спортсменами пропасть, то она никуда не денется даже после того, как нас восстановят. Без иллюзий: к результатам мирового уровня у нас готовы единицы.
А остальным-то что мешает прямо сейчас обыгрывать Сережу, Машу, Анжелику, Володю Никитина (на фото ниже – Sports.ru)? Им есть к чему стремиться, есть кого догонять. Когда мы все списываем на изоляцию – это самообман.
Даже если нам прямо завтра откроют границы, кого пригласят на международные соревнования? Все ту же пятерку лидеров, а остальные разве кому-то интересны из организаторов стартов? Для них-то, по сути, ничего не изменится.
– Олимпиада-2024, даже если нас туда пустят, точно будет печальной? За год ситуацию не изменишь?
– Конечно. Вырастить спортсмена – это годы, раньше 2028-го мы ничего не получим. Мне, возможно, возразят, что есть молодые таланты уже сейчас. Но их единицы, и им нужно расти в конкурентной среде, которой у нас не создается.
Чтобы в 2024 году получить хоть какие-то медали, мы должны попытаться сохранить мотивацию у наших нынешних лидеров. А к сожалению, они сейчас не чувствуют, что в федерации их уважают. Спортсмены не говорят об этом вслух, но это так. Их словно не замечают, они как будто не нужны. Им не говорят «спасибо» за результаты, не спрашивают их мнения ни по каким вопросам, их уравняли в уровне призовых с КМС-никами...
Это катастрофически неправильно не только по отношению к лидерам, но и для ребят, которые выступают по КМС. Любое поощрение должно быть заслуженно. Разбрасываясь деньгами, мы убиваем всех: лидеров, которые справедливо возмущены таким отношением, и ребят со средними результатами, которые получают шальные призы и убеждаются, что у них якобы все нормально.
Если мы хотим изменений в лучшую сторону, нужно подумать, как объединить усилия всех, кто хочет и готов двигаться вперед и вверх. В одиночку здесь не справиться.
Фото: РИА Новости/Владимир Астапкович, Григорий Сысоев, Александр Вильф; globallookpress.com/Panoramic
