– Папа забрал на работу последний суп, – пытаясь сдержать слёзы, причитал Паша с утра. – Он был такой вкусный! С капу-у-уста-а-ай!
– Паша, не расстраивайся, – попросила я, – если хочешь, я сегодня сварю такой же.
***
Вчера мой старший сын ходил в военкомат, чтобы встать на первичный учёт.
Старший сын Стас, 16 лет.
Вообще, учеников его школы вызывали туда ещё шестнадцатого февраля.
Но Стас же у меня не пальцем делан, если кто не в курсе. Он в этот день пробный экзамен по химии сдавал.
Короче, ходить в военкомат организованной толпой – это не для Стаса. Он гордый волк и злачные места посещает в одиночестве.
Ушёл Стас в восемь утра, на месте ему надо было быть к девяти. Ну, думаю я, сейчас он быстренько там дела сделает, ещё в школу успеет сходить. Чего ему в этом военкомате засиживаться? Там ведь наверняка даже не кормят.
А где не кормят – там Стас долго не задерживается.
Но время шло. Десять, одиннадцать, двенадцать часов. Час. Уже и в школу идти поздно, а от ребёнка вестей нет. Неужели, всё-таки, поесть дали? Хорошо бы, конечно, но мог бы и предупредить.
И вот в третьем часу приходит Стас, протягивает мне приписное:
– Ну, и что там было? – спрашиваю я.
– Да капец, – отвечает Стас.
Ну всё, думаю. Не повела сыночку за ручку, и вот что вышло. Мамаша, называется. Тьфу.
– Там была медкомиссия и осмотр врачей, – продолжает Стас. – Ну, нас народу там много было. Дошли врачи до меня. Смотрят. На весы отправили. Рост измерили. Ещё раз на весы. А я, мама, чувствую уже, чем дело пахнет и к чему всё идёт! «Тебя что, дома вообще не кормят?», – спрашивает врач.
Я молча закатила глаза. Стас развёл руками.
– И вот я стою, и так хочется сказать: «Хорошо, что моей мамы тут нет и она это не слышит!»
– Стас, я же...
– Да я помню, ты просила лишнего не болтать и не юморить! Промолчал, конечно.
Я выдыхаю.
– А потом меня спросили, как я обычно питаюсь. И я вспомнил, что ты утром Паше обещала сварить щи. А время-то уже обед. А я, вместо того, чтобы щи с квашеной капустой на говяжьем бульоне есть, стою в трусах в военкомате. Ну и взял, да рассказал, как я питаюсь.
И замолчал.
– Ну, а дальше-то что? – не выдержала я.
– А дальше врачи посмеялись и сказали, что не всякая армия меня прокормит. И сказали идти одеваться.
– И на этом всё?
– Нет. Потом нам раздали анкеты с вопросами, типа, курим ли мы, пьём ли. Если да – то что. Но, самое интересное, что нам стали диктовать ответы! И все пацаны писали, что не курят и не пьют. А когда анкеты были заполнены, знаешь, что нам сказали?
– Что?
– Пацаны, если что, то пока мы вам удостоверения выписываем, может вооон туда выйти и покурить! И некоторые, которые по анкете – некурящие, встали и пошли.
– Хорошо, что хоть место для выпивания не показали, – ответила и я раскрывала приписное удостоверение.
И там, в категории годности, было написано:
годен с незначииит. огранич.
Я прямо представила, как те, кто категорию годности определяют, посмотрели на Стаса и такие:
– Годен. Правда, есть одно маленькое, незначи-и-ительное ограничение. Кажется, что наша армия его прокормить не сможет.