1 марта 1918 года в советских газетах было опубликовано официальное заявление ВЦИК : «Все слухи об эвакуации из Петрограда СНК и ЦИК совершенно ложны. СНК и ЦИК остаются в Петрограде и подготовляют самую энергичную оборону Петрограда..» Одновременно «Красная газета» поместила на первой полосе передовую ‘статью «Не верьте провокационным слухам!», где подчеркивалось, что «никто из народных комиссаров, ни один из видных деятелей правительства... никуда не уезжал и уезжать не собирается. Никакие правительственные учреждения не вывозятся (не эвакуируются)...»
Все эти публикации были лишь частью обширной дезинформации, призванной скрыть принятое Совнаркомом постановление от 26 февраля 1918 года о переезде центральных государствен-ных учреждений в Москву. Официально оно объяснялось резким ухудшением стратегической обстановки под Петроградом в связи с немецким наступлением.
Лев Троцкий позднее вспоминал: «Против переезда была большая, почти всеобщая оппозиция».Вскоре был подписан Брестский мирный договор, и в намерения Германии явно не входил захват города с почти двух миллионным населением, которое нужно было, кроме всего прочего, обеспечивать продовольствием. Более существенными оказались внутренние причины. Резкое ухудшение экономического положения Петрограда привело к росту антибольшевистских настроений не только сре ди значительной части рядовых обывателей, но и в рабочей среде. Кроме того, город буквально наводнили многочисленные беженцы, толпы вооруженных дезертиров с фронта и банды уголовников. В подобной ситуации Москва, где социальное и продовольственное положе-ние было значительно лучше, представлялась советским лидерам относительно тихой заводью.
В 1917 году в Москве проживало свыше 1 миллиона 600 тысяч человек, город являлся вторым после Питера крупнейшим городом страны, занимал девятое место среди самых больших городов мира. Но по приросту населения уступал только Нью-Йорк, рос намного быстрее Питера. И по размерам территории занимал девятое место в мире, раскинувшись в неправильном круге площадью в 155 квадратных верст.
Разогнав Ставку, военное министерство, назначив наркомами по военным делам прапорщика, матроса, Московский военный округ поручив солдату, Ленин при всем его желании не мог обойтись без царских генералов.
При Верховном главнокомандующем прапорщике Крыленко появился начальник штаба, бывший генерал-лейтенант Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. За родного брата поручился ближайший в то время сотрудник и друг молодости Ленина управляющий делами Совнаркома Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич. Вот этот царский генерал, который в числе первых перешел служить к революционерам, предложил перенести столицу с берегов Невы на берега Москвы-реки. Поступил так после того, как стало ясно, что немцы наступать на Питер не начнут.
«Тем не менее, я, как военный руководитель того времени, - пишет лишившийся погон генерал, – в личной беседе с тов. Лениным не скрыл от него того положения, что при дальнейшем пребывании Советского правительства в Петрограде город будет служить притягательной силой для всевозможного рода авантюр со стороны немецкого командования, и тут же по предложению тов. Ленина подал соответствующий по этому поводу рапорт».
Скрытно переправить такое количество советских чиновников было просто невозможно. Позтому, публично разоблочая контрреволюционные слухи» о бегстве правительства. Руководивший организацией переезда управляющий делами СНК Владимир Бонч-Бруевич одновременно запустил другую дезинформацию. «По секрету он сообщил представителям антибольшевистского профсоюза железнодорожников, «что власти действительно планируют перенести правительственную резиденцию в один из волжских городов, поскольку там посытнее, да и от немцев подальше», а сам переезд предполагается осуществить через полтора-два месяца. Для придания этой версии достоверности Ленин и Бонч-Бруевич даже отправили специального представителя в Нижний Новгород, якобы для подготовки помещений для эвакуируемых правительственных учреждений. В целом весь этот детективный сценарий работал: властям удалось предотвратить крупные массовые беспорядки в Петрограде.
Изначально решение Совнаркома предполагало, что в Москау будет переведено минимальное количество служащих центрального аппарата с семьями и переправлены только самые важные бумаги и оборудование. На практике же руководство большинства наркоматов воспользовалось этой возможностью,чтобы вывезти в Москву всех своих многочисленных чиновников, а также огромное количество оборудования, мебели и скарба. Для того чтобы отправить эшелонами таков огромное количество людей и грузов, пришлось даже пойти на временное прекращение пассажирского железнодорожного сообщения между Петроградом и Москвой.
Среди 1 806 предметов, вывозимых Морским генеральным штабом, присутствовали не только документы, карты, кабинетная мебель, но и шторы, ковровые дорожки, зеркала, пепельницы, тарелки, столовые приборы, самовары, обеденные столы, стулья, полотенца, одеяла и даже иконы.
Согласно секретному плану предполагалось что высшие органы советской власти — Совнарком и ВЦИК — и центральные комитеты большевистской и левоэсеровской партий покинут Петроград под покровом ночи с 10 на 11 марта. В особо тайной обстановке готовился специальный литерный поезд № 4001, в котором должны были выехать Владимир Ленин, Надежда Крупская, сестра Лени-на Мария Ульянова, наркомы, члены их семей и некоторые сотрудники Совнаркома. Местом его формирования стала
набольшая станция Цветочная площадка, находившаяся на путях, примыкавших к Николаевской железной дороге. В десятом часу вечера автомобиль, в котором находились Ленин, Крупская, Мария Ульянова, Владимир Бонч-Бруевич и его жена Вера Величкина, выехал из Смольного. После Московских ворот машина свернула налево и вскоре оказалась на Цветочной площадке. Как и намечалось, ровно в 22 часа 10 марта правительственный состав с погашенными огнями под охраной от-
ряда латышских стрелков отправился в путь. Почти через сутки Ленин и
его спутники без существенных происшествий прибыли в Москву. Прав-
да, из-за сильной задержки в пути ни какой официальной встречи главы правительства на вокзале не было.
Для правительственных учреждений выбрали здание Сената - бывших Судебных установлений, выстроенное во времена Екатерины II для московского дворянства,. На втором этаже отвели комнаты для секретариата Свердлова, ВЦИКа, на третьем этаже выбрали место для Совета Народных Комиссаров, а квартиру, занимаемую бывшим прокурором, отвели семье Ленина. Рядом с ней находилась большая комната, где можно было проводить заседания правительства.
После осмотра будущей резиденции Ильич пребывал в отличном настроении, решил прогуляться по Кремлю. Он интересовался сохранностью сокровищ, свезенных в хранилища Оружейной палаты, эвакуированных во время войны вглубь страны из Питера и других городов. «Солнце заливало главы соборов и купола, Замоскворечье гудело, пленяя своей живописной красотой. Все блестело и радостно жило, несмотря на то, что кругом были бесконечные следы совсем недавних боев. Стены были усеяны мелкими впадинами и выбоинами. Вознесенский монастырь, постройки Чудова монастыря, одна кремлевская башня и некоторые здания носили явные следы разрушительного артиллерийского огня. На дворах, у стен, в углах и закоулках была непролазная грязь, остатки сена, соломы, конского навоза, нагромождение повозок, поломанных фур, брошенные пушки, всякое имущество, мешки, кули, рогожи», – таким вот, по описанию управделами Совнаркома, увидел Московский Кремль Ленин.
«Мы медленно продвигались мимо Потешного дворца к Троицким воротам, – завершает свой рассказ автор статьи «Въезд Владимира Ильича в Кремль», – Когда вдруг на всех парах вкатил самокатчик латышского батальона и подал пакет, в котором я прочел рапорт командира батальона, что латышские стрелки по боевой тревоге выступили и маршем двигаются к Кремлю. Сделав распоряжение коменданту о принятии батальона и о расквартировании его, мы сели в автомобиль.
– Немедленно подымите над Кремлем Красное знамя революции, – сказал я тов. Малькову.
– Есть, – ответил он мне по-матросски.
Но, конечно, водружение флага случилось не в первый день появления вождя в стенах Кремля, матрос Мальков, ставший Комендантом Кремля, еще находился в Смольном. При всем желании даже поселиться в нем удалось не сразу.
На следующий день, 13 марта, в Москве открылся Чрезвычайный съезд Советов, призванный ратифицировать Брестский мир. Кроме большевиков и левых эсеров заседали меньшевики, анархистов и несколько других еще не запрещенных партий. Четыре дня длилась жаркая дискуссия. Ленин выступал несколько раз, убеждая заключить «похабный мир».
Я глубоко убежден, что помимо ораторского таланта основатель СССР обладал ярко выраженной способностью к коллективному внушению толпе, к массовому гипнозу, иначе нельзя объяснить причину его мощного воздействия на слушателей.
Пока Ленин каждый день заседал на Чрезвычайном съезде Советов, в Кремле шел ремонт. Неделю жил он в «Национале» и следовал в Кремль, свой кабинет пешком. Никто его в пути не охранял, никто не узнавал.
В первую квартиру в Кавалерском корпусе латышские стрелки принесли самую лучшую мебель, какую нашли в дворцовом, царском имуществе. Как пишет один такой стрелок – Э. Смилга: «Мы заставили квартиру Ильича позолоченными стульями и креслами, обитыми шелком и бархатом, зеркальными шкафами, массивными столами и т. д. Уж очень хотелось нам сделать любимому человеку удовольствие. Но, когда Ленин осмотрел приготовленную квартиру, он остался недоволен. Ему не понравилась роскошная мебель, и он велел заменить ее простой, обыкновенной».
Когда готовили квартиру в здании Судебных установлений, то уже знали вкусы ее будущего хозяина, и больше такой ошибки не повторили. Как свидетельствует комендант Кремля Павел Мальков: «Мебель мы подбирали вместе с Бончем только самую необходимую. Знали, что никаких излишеств Ильич не допустит. Установили две простые металлические кровати Ильичу и Надежде Константиновне, два письменных стола и один обеденный, совсем небольшой, примерно 1,5 на 2 метра. В столовой у стенки я поставил скромную деревянную этажерку, установил в прихожей несколько книжных шкафов, поставил полдюжины стульев, вот и вся мебель квартиры председателя Совнаркома».
Молва распространяла далеко за стены Кремля все подробности из жизни Владимира Ильича. Простые металлические кровати, простое кресло с плетеным сиденьем придавало главе нового правительства, его власти такую мощь, с которой не могли соперничать силы дивизий.