В соседнем саду заливается смехом Алиска. И что за ребенок, прямо солнышком вся зацелованная. Ни секунды хандры, капризов, слез. Зачем? Жизнь такая интересная штука! А дел сколько! Козе Зинке сережки из спаренных вишенок повесить. Петуху ногти лаком накрасить. Барсику глазки промыть. Слепнет, что ли? За мышкой погнался, в трубу врезался. Окотило водой с ног до головы. Не кота, Алиску. И опять колокольчик на всю улицу. Такой смех заразительный.
Дед Игнат сидел на завалинке в своем дворе. Пыхтел трубкой и улыбался. Нравилось ему слушать щебет соседской малышки. Повезло Никитишне с внучкой.
— Деда, клубничку хочешь?
— Давай, сладкая небось?
— А то! Я же только красную беру, зеленую нельзя. Баба говорит, бумаги тогда на вас не напасешься. Ты ей веришь?
— Еще как!
Старость не радость. Начал рубить дрова, щепа отлетела и поранила руку.
— Господи, ты как маленький, ничего доверить нельзя. Сиди смирно, сейчас лечить буду!
Насупленные бровки, серьезное личико. Вытерла об подол платьица листок подорожника. Плюнула на него, прижала крепко к ранке.
— До свадьбы заживет!
Переполох на весь хутор, воры объявились!
У бабы Стеши сперли переноску для кошки! Невиданное дело! Причем дважды. Первый раз все удивлялись, как можно вообще деньги тратить на такую фигню. Взял под мышку и понес. Легко сказать, если в город любимицу пришлось везти, да еще и на автобусе. Второй раз вот сейчас. Кому понадобилась кошкина подстилка? Животные в деревнях не привыкшие к царским перинам. Им волю подавай! И солнышко! Какая разница, где пузо греть? Хоть на крыше дома, хоть посреди скотного двора, хоть перед собачьей будкой. Но строго на расстоянии, докуда цепь достает. На этом пропажи не закончились. Из мед пункта исчез стетоскоп. Лежал на столе и пропал. Чем теперь старикам давление мерить? Безобразие! Почти что членовредительство. А 2 пузырька касторки? Стояла целая упаковка, сейчас не хватает двух единиц. И никому не давались, это точно! Заволновались бабы, кинулись по дворам искать, что же еще пропало? Пересчитали штопаные носки на веревке, живность домашнюю по пальцам, даже наметанным глазом прошлись по грядкам, весь ли урожай целехонький. Спрятали в сарай инструмент, разбросанный по двору. Только и слышно: "Борька! Степка! Васька, домой!" Это они кабанчиков с улицы загоняли. А что? Кончилась воля вольная. Вдруг упрут свободно гуляющий окорок новогодний.
Нашлись и хитро... ну вы понимаете.
Любка одиночка охала и ахала, что сперли у нее вазу дорогую с подоконника и новую косу. Прямо рыдала на груди у соседки. Врет, наглая! Не было у нее отродясь ни вазы, ни косы. Что вы, дурни, понимаете? Вот поймает Мишка участковый вора и стребует с него материальный ущерб. Чем докажет, что пропажа выдуманная? А будет сильно отпираться, то и моральный ущерб пусть готовит! Надо еще посмотреть, что за похититель, а то и не прощать, пока... не женится, вот! Дааа... аппетит у Любки прямо разыгрался. В основном честный народ в хуторе оказался, ничего лишнего вору не приписывали. Нам чужого не надо, ты, главное, наше не тронь! Дед Игнат даже с завалинки не поднялся. Что у него брать-то? Поеденный молью тулуп или лопнувшие еще в прошлом году калоши? Но удивлялся, надо же, мир меняется. Двери никто без надобности не замыкал. Лишь только, если отлучались надолго в город по делам. Или к детям в гости на недельку. Свой замок с ключом дед даже не помнил, куда положил. Захотелось вдруг подремать немного. В доме духота. Хорошо, что в саду есть шалашик. Там и раскладушка стоит для дневного отдыха.
Чье-то бормотание доносилось из укрытия.
Дед осторожно заглянул в шалаш. Картина маслом! Сидит Алиска возле кошачьей переноски. На шее стетоскоп. Тыкает им в огромное пузо ежихи. Та лежит на спине верх животом и уже не сопротивляется. Представляете, что ей пришлось пережить? И как долго длится обследование "врача". Рядом на блюдце пузырьки с касторкой и ложка, полная масла. Не успел Игнат среагировать, подносит Алиска лекарство к открытому ротику бедного животного.
— Стой! Не лей!
Вздрогнула от неожиданности. Разлила содержимое ложки на платьице. Охнула недовольно.
— Чего орешь? Напугал. Вот будешь теперь сам платье стирать. Меня бабушка заругает.
— Так ты зачем животинку мучаешь? Ей масло нельзя!
— Можно! Видишь, какой живот? Там газы! Я знаю! Они шевелятся и не выходят. Так ежик и лопнуть может! Я его лечу!
— Это не он, а она. И в животике не газы, а ежата шевелятся. Отпусти, говорю! Ты зачем чужие вещи взяла? Нельзя воровать!
Аж воздухом захлебнулась.
— Я не крала! Взяла на время. Полечила бы и вернула. Не нужны они мне!
В глазенках даже слезы блеснули.
— Деда, пойдем отдадим все назад, мне одной страшно.
Пойдем, куда же тебя девать.
На завалинке сидит Игнат и Алиска.
Под ногами у них ежиха пьет молоко из блюдца. Успокоился хутор. Вернулись вещи на место. Масла правда поубавилось. Одна Любка в непонятках, как себя вести. Кто теперь вазу с косой вернет. Прицепилась к участковому, ищи! Стала бегать к нему каждый день с новыми показаниями. То вспомнила про трещинку на рукоятке косы, то что ваза китайская, ободок позолоченный. Увлеклась так описаниями, что... Заметили бабы, тащит одинокая Любка Мишке баночки разные в обед. Не забыв при этом сменить домашнее платье на выходное. Дуры вы, бабы, недогадливые! Что ржете? Тактика у нее такая. Не найдешь ценности, сам возмещай урон моральный. Если судить по мужику, он уже и не против. Ходит героем, грудь колесом.
— Пройдемте, Любовь Викторовна, обсудим детали. У меня к вам дополнительные вопросы возникли.
— С превеликим удовольствием! У меня есть что вам рассказать.
Выходят из магазина важные такие. Бабы дружно фыркают. Надо же, невидимый воришка одиноких людей соединить сумел.
И кто этот маг, интересно?
Захотелось написать вам что-то легкое и доброе.
Пожалуйста, не молчите. Оставьте любую вашу реакцию, хоть смайлик. Только так я смогу понять, нравятся вам мои истории или нет. Писать новые, или они у меня не получаются.
Другие мои ЛЕГКИЕ И ДОБРЫЕ истории: