При этом в особой графе фельдфебель ставил с точностью до пфеннига оценку украденной вещи, а в другой—отметку, радует ли его душу и тело сия украденная вещь.
Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали. И те, затаённые обиды, запертые в пыльных шкафах на западе, передаются с генами потомкам. Теперь они ищут реванша сегодня...
Легко судить о том, что было с позиции прошедшего времени, всё кажется ясным, легко и отчётливо разбираются просчёты, но как видит это время корреспондент здесь и сейчас - сегодня представляется удивительным. Он вкладывает живые камни строк в стену "плача", любви и ненависти - и это становится чрезвычайно актуально.
Статья опубликована в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 28 августа 1941 г., четверг:
Из фронтового блокнота
1. В отбитой деревне
Уже несколько дней длятся контратаки наших частей на этом участке. Разбиты сильнейшие узды сопротивления врага, уничтожены десятки его танков, минометов, автомашин, очищен от фашистов ряд советских сел.
Мы приезжаем в деревню С. Еще утром здесь были немцы. На сельской улице подбитые немецкие тягачи, противотанковые пушки, танки со всевозможными эмблемами — драконы, змеи, тигры, лисы. Экипажи этих танков, «храбрые, как тигры», «мудрые, как драконы», «хитрые, как лисы», взяты в плен и находятся в здании сельсовета, пугливо и заискивающе поглядывая на каждого входящего. Повсюду в избах вспороты тюфяки, взломаны сундуки и полы — фашисты искали ценности, грабили вещи. Разбитая посуда, сорванные и разодранные занавески, обломки столов, кастрюли, раздавленные сапогами, — все, что нельзя было унести, уничтожалось.
Пачки приказов немецкого командования. Приказы, где наши колхозы именуются «земскими дворами», напечатаны стеклографом на обороте обрывков географических карт — нет бумаги. Составленные в туманных, неопределенных выражениях, приказы приобретают точность и определенность, когда обещают населению одно — расстрел: расстрел за несдачу хлеба, расстрел за появление на улице позже объявленного часа, расстрел за отказ выдать немцам сельских советских работников.
Как бы в подтверждение действительности этих приказов, на площади, возле колодца, лежат трупы расстрелянных колхозников: с них сняты сапоги, пиджаки, сорочки. Тут же рядом — труп пятилетней девочки с разможженной головой. За что убит ребенок? За несдачу хлеба? За появление на улице позже двадцати часов?
Там где были солдатские и офицерские постои, — пустые бутылки, остатки еды на столах, на подоконниках, на полу. Скромные бумажные цветы, украшавшие почетный угол хаты, куда обычно прикалывают семейные фотографии, сорваны, брошены в ведро. Фотографии разорваны. Вместо них прикреплены фотокарточки участников разгрома: два капрала с бутылками на фоне Эйфелевой башни, три ефрейтора с бутылками на сгоревшей улице французского города Тура, пять ефрейторов, пьяных в стельку, сидящих на полу какой-то католической часовни.
Среди множества захваченных документов и бумаг обращает на себя внимание записная книжка фельдфебеля Газенклевера. Хозяйственный фельдфебель делал в ней день за днем опись всего награбленного им и отправленного на родину имущества. При этом в особой графе фельдфебель ставил с точностью до пфеннига оценку украденной вещи, а в другой—отметку, радует ли его душу и тело сия украденная вещь. Записи выглядят так: графа первая — сапоги, графа вторая — хромовые, графа третья — ношенные, графа четвертая — оценка — столько-то рейхсмарок и пфеннигов, графа пятая — «ноге хорошо, но не великолепно».
И так далее. Под пятнадцатью первыми страницами подведена черта и значится общий итог за месяц и десять дней:
843 рейхсмарки 82 пфеннига. Неплохой заработок для грабителя!
2. На берегу реки
Вечереет, конец горячего боевого дня. За этот день наши войска сделали новый бросок вперед — враг отступает за реку, оставляя пленных и вооружение. С командного пункта видна панорама боя.
Бьет советская тяжелая артиллерия. Черные клубы дыма, пронизанные желтым пламенем, медленно растворяются в вечернем свете. Иногда взлетают какие-то обломки, на миг повисают в воздухе, затем падают вниз, и долго еще на месте взрыва вспыхивают отдельные огоньки, сопровождаемые глухими ударами, — прямое попадание в укрепленный узел, в склад.
На закате батарея переносит огонь в глубь вражеской обороны, начинается наша танковая атака. По пологим склонам оврага, со всех сторон движутся на опушку танки. Им навстречу из леса вспыхивают огненные языки — бьют немецкие противотанковые орудия. Но танки уже на опушке. Тогда наперерез выходят немецкие танки.
Отчетливо виден этот вечерний танковый бой — стальные коробки, стремительно маневрирующие, то приближающиеся почти вплотную друг к другу, то расползающиеся в стороны. Некоторые из них останавливаются на месте, накренившись, не переставая стрелять,—они подбиты.
В бой вступают наши тяжелые танки. Гул пушек, резкая дробь пулеметов. Возле леса сначала едва заметно, потом все более и более ярко разгораются три огромных костра — подожжены немецкие танки. Море огня, кажется, что горит весь лес. А в переливающихся огненных отблесках видны отдельные точки — наша атакующая пехота. Фашисты откатываются, бой идет уже где-то в лесу, отдаляется, замирает. На командном пункте известно: наши достигли берега реки, восточный берег очищен от немцев.
Ночью отправляемся к реке, чтобы посмотреть на работу сапер, строящих мосты для переправы танков, — на завтра намечен новый удар. Ночь холодная, ненастная. Фашисты обстреливают лес и берег реки, стараясь помешать наводке моста. Стреляют наугад — ни зги не видно, осветительные ракеты не могут справиться с туманом. Дождь льет, как из ведра.
Берег реки, запах тины, водорослей. Мимо проносят свежесрубленные деревья, беспрерывной чередой, спеша, проходят люди. Среди гула отчаянной пушечной и минометной стрельбы слышится стук топоров, визг пил.
— Дела идут хорошо! — восклицает командир-сапер Корзиков.
Он мокр с головы до пяток, по колено в тине. То и дело посматривает на фосфоресцирующие часы — мосты должны быть готовы точно в назначенный час, к рассвету — к проходу танков.
Командир ведет нас в блиндаж, доставшийся по наследству от немцев. Здесь горят две свечи, и в тусклом их блеске мы видим стол, скамейку, чертежи, справочники на столе. Командир молод, безус. Наскоро, чтобы согреться, он глотает кипяток без заварки. Вода стекает с его шинели, на спине прилипла какая-то речная трава — не раз, видимо, входил Корзиков в воду за эту ночь.
— Будет сделано в срок, — отвечает он на вопрос командира, приехавшего с командного пункта. — Будет сделано, готовьте танки... Федосеев, еще стаканчик!
Он глотает еще стакан кипятку, затем третий, расстегивает ворот шинели.
— Ах, хорошо, тепло...
Сильный взрыв. Жужжит телефон: немцы попали в мост номер два. Корзиков нахлобучивает пилотку и выбегает наружу.
После света на воздухе еще темнее, совсем ничего не видно. Командир бежит к мосту. Нащупали! Взяла ли немецкая артиллерия мост под прицел или же попадание случайное? — этот вопрос волнует всех. Работы на время прекращены, саперы укрылись в щели.
Томительное ожидание. Снаряды ложатся далеко в лесу. Очевидно, попадание случайное. Команда, и работа возобновляется.
Минут через пять из темноты снова показывается Корзиков. Вода ручьями стекает с него. Опять побывал в реке.
— Все в порядке! — говорит он и глядит на свои часы. — Готовьте танки.
На рассвете Корзиков вбегает в блиндаж мокрый, радостный, оживленный: мосты закончены за двадцать минут до срока.
Проходит двадцать минут, и к мостам в серой дымке приближающегося ненастного дня выдвигаются из леса танки. Вскоре они уже на западном берегу реки. (Е. ГАБРИЛОВИЧ)
Ну и где, Ольга Любимова, Министр русской культуры - авторы, способные донести пером и интеллектом суть происходящего? Если нет среди окружения вашего подобных, обратитесь хотя бы к мастерам ЛГБТ. Пусть они, как смогут, отработают ваши преференции и гранты. Почему от Министерства культуры вот уже целый год круглый ноль?
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Президентскими грантами, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1941 год. Просим читать и невольно ловить переплетение времён, судеб, характеров. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.