— Ну что, мой друг, мы подходим к Знаменской башне, некогда границе земляного города, откуда далее начинались слободы. Только нас сейчас интересует более свежее событие из истории этого места.
— Что нас ждёт? Очередной купец или безответная любовь? - спросил Дима, думая что у экскурсии есть определённая система.
— Увы, не все так типично. Наш следующий герой мучается не от любви, но от этого его история не становится безинтересной. - ответил Калина.
К моменту завершения диалога, герои подошли к стене башни со стороны Волковского театра.
Возле стены стоял парень, в сером кителе и шапке, на которой виднелась красная звезда. Он приложил руку к стене и постоянно просил прощения.
Калина положил руку на стену, и в этот момент туман завесил все вокруг, стирая тем самым границу между прошлым и настоящим.
— Одно мгновение, милейший. Чтобы вам всецело понять происходящие события, я расскажу что же тут происходит.
В 1918 году, 6 июля, последние силы белых в городе решили воспользоваться слабостью большевиков и устроили восстание, которое по началу было успешным. Однако к 15 июля, многие из восставших осели в здании Волковского театра, где и были взяты в кольцо.
Далее наблюдаем за событиями. - после этих слов, Калина щёлкнул пальцами и действие оживилось.
— Васька, чего мнёшься? Поди к буржуям этим проклятым и спроси сколько они там сидеть будут. И передай, коль сдохнуть хотят с голоду, то это всегда пожалуйста. - сказал мужик, что явно был одним из офицеров красных.
— Да, Григорий Палыч, будет сделано. - без особого энтузиазма ответил молодой солдат, и направился с поднятыми руками к полуразрушенному зданию театра, показывая, что идет без оружия.
— Чего тебе, юнец?- донёсся крик сверху. - Живьём вам не сдадимся!
— Да-к может компромисс найдем, товарищи, одного рода же, на одном языке говорим с вами.
— Глянь-ка, как убивать безоружных, насиловать женщин наших, так это все относится к свиньям буржуйским, а как отпор дали, так братьями стали. Шуруй давай обратно, да передай, что сгинем мы, но пока хоть один в живых останется, так будем бить вашу пролетарскую нечесть!
С опущенной головой пошёл Васька в сторону своих.
— Ну что, малец, будут они выходить? - спросил красногвардеец.
— Нет, на своём стоят, товарищ майор. Говорят до последнего сражаться будут.
— А укрепление у них здравое, мы еще не в курсе сколько припасов внутри. Если провианта на месяц, то это сильно нам жизнь усложнит. Снарядов на артиллерию не осталось, да и будь они, что толку? От города итак руины остались. - говорил лейтенант.
— Надо выкуривать их, вот только как?
Тем временем в здании театра так же были споры.
— Прохор Федорович, нам еды на три дня максимум, а коль снаряды подвезут, так вместе с руинами сгинем. Какой смысл? Чего трупами докажем? - спрашивал у друга по оружию белогвардеец.
— А ты какую смерть выберешь, Семён? Гибель с честью, за свои идеалы , либо смерть труса, что сдался при первой трудности? Они нас жалеть не будут, они злобу таили веками, из поколения в поколение, ведь где-то и мы виноваты в том, что происходит. - ответил командующий - Мы всю историю на мир другой не равняемся почти. А порой разочек надо было. Чуть сильнее поводок опустить, конституцию принять, крестьян пораньше отпустить, и злобы той, что сейчас мы видим может и не было бы. Только сейчас пустые разговоры. Есть мы, что отстаиваем свою честь, и есть они, что за злобой своей эту честь потеряли.
Так шли дни, голод и жара истощали силы белых, а от постоянных обстрелов кончалось снаряжение у красных.
Все эти дни , уже не поднимая руки, ходил в сторону театра паренёк и общался с белыми.
Про голод и явные проблемы в лагере напротив, Васька своим не рассказывал, ведь видел там людей, а не демонов, что рисовало командование.
— Григорий Павлович, разрешите вас на тет-а-тет. - спросил лейтенант своего командира.
— Да, Иосиф Романович, что хотели обсудить? - с этими словами, офицеры отошли подальше от подчинённых.
— Явно там не все сладко. Просто наш парнишка слишком сердобольный, но малодушие можем в свою пользу повернуть.
— Я тебя слушаю ,лейтенант.- сказал майор, подкуривая папиросу - Какие твои предложения?
— Прохор Федорович! - кричал на бегу Васька.
— Что малец? - усталым голосом сказал офицер.
— Новости есть. Наши в виду потери припасов готовы пойти на мировую и обсуждение условий. Говорят, что нам припасы не скоро придут, и проще с вами поговорить. - парнишка говорил воодушевлённо, искренне веруя в то, что узнал.
— А не думаешь ли ты, Васька, о том, что выйди мы из здания без оружия, то сразу на расстрел пойдём? Может они посмотрели как ты с нами часами говоришь и решили через тебя нас выманить?
— Я сам видел, припасов мало у нас, да и патронов даже на расстрел не хватит. Убедил я их , что мы народ-то один, что диалог сильнее пули!
— Наивный ты, и добрый, что не плохо само по себе. Нам нужно обсудить все. Спасибо, малец. Если что, мы сообщим о решении.
19 июля, измученные осадой белые, исходя из усталости и слов Васьки, что бегал к ним и убеждал в чистоте намерений, согласились выйти на переговоры без оружия.
Васька, с высоко поднятой головой, вел за собой истощённых и израненных белогвардейцев. Вот, когда вся толпа подходила к Знаменской башне, молодого парня подхватили за руки и потащили в сторону от стены.
— Достать ружья! - прокричал лейтенант. - К стене, буржуи!
— Вы же обещали переговоры! - кричал молодой и наивный парень - Они без оружия, вы не можете их так расстрелять!
— Не погаси мы эту искру сейчас, вскоре она превратится в пожар. Потом все поймёшь. А так ты сделал достаточно для нашей победы.
И вот наивный парнишка наблюдал, как людей, которые доверились ему, вели к стене, где выстрелы из ружий отправят их на тот свет.
Тяжесть вины становилась все больше. С каждой минутой гора трупов росла, а очередь к стене сокращалась.
Когда последняя партия была свалена в общую кучу, майор подошёл к пареньку.
— Не переживай, мы все опишем так, что это твой план был. К награде представят, за спасение коммунистического общества, в оккупированном белыми Ярославле. С такой послужной грамотой в новой эпохе всех высот добьешься.
Однако высот Ваське было не нужно. Спустя несколько лет он получил свою награду, встал в звании капитана. Да только вместо лозунгов и политработ в своих рядах, он начал пить и отстраняться, пока по пьяне не подрался с одним из городских, где его толпой избили до смерти.
Только, как это в наших историях и бывает, после смерти груз вины не оставил душу в покое. И сейчас раз в год, 19 июля, приходит Васька и просит прошения у каждого расстрелянного за предательство и обман.
— Вот такая история-то. - сказал Калина, когда время вернулось вспять.
— А я помог Ваське? - спросил с надеждой Дима - Он обретёт покой?
— Всё зависит от степени вины. - спокойно ответил экскурсовод. — Порой и ста человек, которым покажешь историю, будет мало, чтобы душа успокоилась.
— Так в чем смысл?
— Понятие времени для нас иное. Мы можем ждать и сто лет, вот только даже один человек в столетние, кому можно излить вину, уже большой взнос в искупление, хоть он и будет лишь тысячной частью. Ты совершаешь благое дело, помни о них и расскажи кому сможешь, чтобы другие тоже принимали , пусть и неосознанно, участие в упокоении несчастных. - Калина посмотрел через театр Волкова, и произнес. — Теперь пойдем к другим жертвам прошлой эпохи. Нас ждёт «Дом с Аркой».