11 марта 1985 года Генеральным секретарём ЦК КПСС был избран Михаил Горбачёв.
Помню этот день, или, вернее, следующий, когда в газетах было напечатано сообщение о внеочередном пленуме ЦК КПСС. Утром я сел в трамвай, чтобы ехать в школу, и какой-то мужчина средних лет на соседнем сиденье взял в руки свежую газету. Вначале он стал с интересом читать биографию нового генсека и сообщение о его избрании. Казалось бы, что тут особенного? Но просто-напросто биографию предыдущего генсека К. У. Черненко в аналогичной ситуации никто и читать бы не стал, кроме каких-нибудь профессиональных агитаторов или фанатов политики — потому что сразу было ясно, что это ненадолго и не имеет никакого практического значения.
Мне тогда бросилось в глаза, что в официальном сообщении написано не о "единогласном" избрании генсека, как раньше, а о "единодушном". Что бы это значило? Стало быть, были и воздержавшиеся или голосовавшие против? Многие поняли это именно так. Непривычное впечатление производила и речь министра иностранных дел Громыко, выдвигавшего на пленуме Горбачёва в генсеки. Ветеран сталинской дипломатии взял неожиданный тон — он говорил не гладкими, отполированными до блеска словесными оборотами, а почти в разговорном стиле, явно "без бумажки". "Мы живём в таком мире, — в вольном ключе рассуждал вслух Андрей Андреевич, — когда на Советский Союз наведены, фигурально выражаясь, разные телескопы, и их немало, — и большие, и малые, и на близком расстоянии, и на далёком. И, возможно, больше на далёком расстоянии, чем на близком. И смотрят: как бы это в конце концов в советском руководстве найти какие-то трещины. Я заверяю, что десятки и десятки раз мы были ознакомлены с соответствующими фактами, наблюдая их. Если хотите, были свидетелями разговоров, гаданий шёпотом, полушёпотом: кое-где за рубежом жаждут увидеть разногласия в советском руководстве. Конечно, это появилось не сегодня и не вчера. На протяжении многих лет наблюдается это явление. Единодушное мнение Политбюро: и на сей раз мы, Центральный комитет партии и Политбюро, не доставим удовольствия нашим политическим противникам на этот счёт. (Аплодисменты)". Эту речь из-за необычности её тона даже напечатали не сразу — в газетах тех дней её не было, она появилась только чуть позже, в брошюрке с материалами пленума.
А в школе нас с ходу крупно разочаровали — мы уже, помня недавние дни похорон Брежнева и Черненко, не без тайной радости (и со свойственным детям бессердечием) предвкушали и обсуждали между собой, что школьникам, как "обычно", дадут незапланированный выходной день. Но классная руководительница сказала, что ничего такого не будет — правда, вначале в программе "Время" диктор вроде бы объявил, как и в прошлые разы, что школьники получают выходной на день похорон Черненко, но в газетах этот пункт траурного постановления уже не упоминался. Учительница сказала:
— Так что приходите в школу, всё, как обычно.
Класс разочарованно молчал. Кто-то спросил: а что мы будем делать в школе? Учительница ответила:
— Ну, я считаю, что вы всё-таки должны проститься с Константином Устиновичем Черненко, посмотреть это здесь по телевизору.
Из класса сразу протестующе закричали:
— Да мы и так, и так будем смотреть! Дома!..
И это, думаю, было чистой правдой — любопытные школьники ещё не насмотрелись за два раза на такую необычную церемонию, тем более в прямом эфире. В конце концов, насколько я помню, нам разрешили всё-таки в день похорон в школу не являться — по крайней мере, я смотрел прямую трансляцию дома. В каждой трансляции бывало что-нибудь незапланированное, какие-то мелкие проколы в церемонии. Например, при похоронах Брежнева опускание гроба неудачно совпало с эхом от салюта, отражённым от кремлёвских стен — и у миллионов телезрителей создалось полное впечатление, что гроб в последний момент вырвался из рук могильщиков и с грохотом рухнул в могилу. На похоронах Андропова в феврале месяце царил такой лютый холод, что в ожидании выноса гроба с телом некоторые ожидающие на улице энергично приседали, чтобы не замёрзнуть. А на похоронах Черненко в кадр несколько раз некстати попадали кремлёвские вороны. (В вечерних репортажах все такие неловкие моменты, конечно, аккуратно удаляли).
Никаких слёз от окружающих в те дни я не наблюдал — по поводу смерти Ю. В. Андропова годом раньше учительница физики искренне расчувствовалась и чуть не прослезилась, сказав на уроке: "Сгорел на работе...". Тут же было только лишь вежливое соблюдение траурного ритуала.
Зато на нового генсека возлагались многочисленные надежды. Во-первых, он был молод. 55 лет — самый молодой член брежневского Политбюро! В тот момент это считалось неслыханной юностью, почти младенчеством. Как-то забывали, что основатель Советского государства Ленин к этому возрасту уже умер. Во-вторых... Каждый вкладывал в образ нового молодого генсека то, что хотел. В газетах, как и в предыдущих случаях, печатались статьи под заголовком "Преемственность". В одной из подобных статей даже прямо было сказано, что будет продолжен курс, взятый Октябрьским (1964 года) Пленумом ЦК КПСС. Пленум тот, как известно, отправил в отставку Хрущёва и избрал Первым секретарём Брежнева, провозгласил "бережное отношение к кадрам". Стало быть, всем консервативно настроенным людям предлагали видеть в молодом генсеке нового Леонида Ильича, заботящегося о "стабильности кадров".
С другой стороны, буквально неделю спустя после избрания, бросилось в глаза неожиданное изменение телепрограммы — в неё вдруг вставили внеплановую передачу "Крепить трудовую дисциплину!". Такие передачи и лозунги были обычным делом при Андропове — стало быть, генсек позиционировал себя и как "нового Андропова", сторонника "наведения порядка и дисциплины". Это нравилось многим простым людям.
А прозападно настроенные интеллигенты обнадёженно толковали о том, что ещё до своего избрания генсеком, в качестве "претендента на престол", Михаил Сергеевич побывал в 1984 году в Англии, встречался с Маргарет Тэтчер, и произвёл на неё самое благоприятное впечатление. Она тогда сказала знаменитую фразу, что "с Горбачёвым можно иметь дело". Значит — западник и потенциальный реформатор. (Забывали, что ровно такие же надежды за пару лет до того возлагали на Андропова — тогда "радиоголоса" говорили о том, что новый генсек любит западную музыку, джаз, и вообще настроен на перемены).
В общем, каждый увидел в новом генсеке своё, воплощение собственной мечты, и все ждали от будущего только хорошего. Перемен к худшему не ожидал, кажется, никто... Если бы людям сказали, что через несколько лет Союз развалится, КПСС разгонят, на окраинах страны начнутся гражданские войны, в Москве тоже малость постреляют, произойдёт реставрация самого грабительского капитализма, все сбережения населения "сгорят", а править Россией будет "семибанкирщина", то все, наверное, покрутили бы пальцем у виска...
P.S. Самая короткая сказка (навеяна последней фотографией)
— Давно настало время разоружиться, — уговаривала Лиса Ёжика. — Против кого ты ощетинился, подумай сам? Против всего света? Ведь тебе давно ничто не угрожает! Оглянись вокруг: все посмеиваются над твоими устаревшими колючками. Они принадлежат прошлому. Отбросим язык вражды! Мир, мех, дружба!..
И Ёжик ей поверил...