Как я себе представляю все это
Русское государство (а может, и вообще любое) всегда существовало в рамках некой идеологемы.
В допетровское время это была идея собственного исключительного сравнительного совершенства. Мы – единственное счастливое для жителей православное царство, на нас благодать. Настолько мощная благодать, что ее хватает даже на нехристианских подданных нашего царя. Никто нам не пример и не указ, все вокруг враги, никто нам не опора. Ну, примерно, как сейчас.
Что-то менять нет нужды – разве только точечные какие-то полезные штуки можно перенимать, скорее как забаву царя, нежели как необходимость. Не стану сейчас обсуждать вопрос – насколько эту идею разделяли верхи того общества, по моему предположению, к концу 17 века ни хрена не разделяли, и это было у них довольно болезненное чувство.
Важно, что следование этой идеологеме гарантировало стране отсталость – технологии всего, от землепашества до богословия, были примитивны и это, наверное, бросалось в глаза европейским путешественникам и послам. Они видели несоответствие: значительные ресурсы страны (население под 10 млн чел – третья страна в Европе), ощущали принципиальное родство русской культуры с европейскими культурами – и при этом такие примитивные практики. То есть, для них это был пример «плохой Европы»: какой Европа бы стала , если бы… Если бы что-то, что они считали принципиальным – тут вкусы разнились. Соответственно, Россия превращалась в полемический довод, почти универсальный.
При этом страна, в следствие господствующей идеологемы, жила абсолютно пошлой (в первоначальном смысле этого слова) жизнью.
Какой-нибудь казачий голова или сын боярский, посланный со своим отрядом на неведомые земли, видел пред собой необходимость отчитаться перед профильным приказом, а если склонен был к высоким думам – то понимал, что делает царское дело, об общем смысле которого ему и задумываться не положено. Отсюда и результаты: человек мог открыть пролив между Азией и Америкой, но его вполне содержательный отчет будет гнить потом столетия в якутской воеводской канцелярии. Сравним с такими же людьми в 18 веке, которые в тех же ситуациях несли в себе пафос развития европейской науки и других высших материй. И в очередной раз открыли пролив между Азией и Америкой. (Оппонентам: да, я в курсе про казус Делиля).
В целом, если бы в 17 веке марсиане бы высадились в России, забрали бы все ее население, а границы огородили бы непреодолимым забором, это бы всерьез заметили только граничащие с Россией страны. Еще несколько стран (Англия, Голландия, Иран) испытали бы небольшие временные (на полгода-год) частные проблемы – ну как сейчас Запад с русскими углеводородами, вот и все. Испания, Португалия, Франция, большая часть Германии, итальянские государства, тем более дальняя Азия и Новый Свет исчезновение России просто бы не заметили. Еще, правда, православные патриархии понесли бы ущерб – но исключительно материальный: в интеллектуальном отношении вклад России здесь был околонуля.
Тут надо сделать личную оговорку: я ни в коем случае не принижаю важность работ ученых, занимающихся допетровской Россией. Многих я знаю лично. Это замечательные люди, есть среди них высокие умы. Я полагаю, что их работа ценна как изучение некого крайнего случая европейской цивилизации – когда, за неразработанностью технологий, вылезают на поверхность некоторые вещи, глубоко зарытые в жизни той же Франции или Англии. И, с другой стороны, прячется то, что лежит на поверхности при изучении западноевропейских стран. А кроме того, изучение русской истории раннего нового времени - крайне трудная работа именно из-за малописьменности той жизни, ее несклонности к рефлексии, низком уровне процедуры, неразработанности языка и т.д.
Но вернемся. Петр Первый.
Не стану касаться моей любимой темы о его личных мотивациях. Только о результатах. Мне видится, что главных для дальнейшей судьбы страны результатов было два. Во-первых – смена общей идеологемы. Теперь она звучит так: Россия отстает от передовых стран Запада в своем социальном и государственном развитии, но под руководством прогрессивной государственной власти быстро нагонит это отставание.
В целом же Россия – одно из значительных европейских государств. Если коротко – идеология модернизации. Второй результат: это снятие ограничений и, наоборот, создание стимулов для инкорпорирования в русскую жизнь немцев на всех уровнях этой жизни – от хлебопашества до правящей династии. Благодаря этим двум вещам страна действительно совершила мощнейший культурный скачок (особенно в 18 веке).
В то же время новая идеологема несла в себе риски консервации патерналистских привычек, и к середине 19 века во весь рост встал вопрос о том, как соскочить с этой иглы. Аккуратно, по-тихому отказаться от идеи, что правительство – единственный (читай главный) европеец. Увы, с этой задачей страна не справилась, хотя какое-то время все вроде бы развивалось неплохо – видимо, помимо направления движения имел принципиальное значение фактор скорости.
Что же касается немцев (в широком смысле) – то они и обеспечивали умственную жизнь Российской Империи. Не в том смысле, что только немцы работали головой – было немало выдающихся русских умов – но немцы создавали некий костяк, в рамках которого все крутилось везде: при дворе, в армии (инвариантная цифра: немцы составляли 10% офицерского корпуса, но 30% генералитета), в структурах госуправления, в науке, в искусствах, в промышленности, даже в сельском хозяйстве.
Повторю: без их вклада не просто были бы хуже результаты, а вообще ничего бы не заиграло – это на самом деле все в глубине себя понимают, но одни не произносят из стеснения, другие от обиды и зависти. А в общем, это должно бы стать предметом гордости русского народа, продемонстрировавшего мощнейшую ассимиляторскую потенцию. Вот американский народ подобным гордится – а не мифической чистотой кровей.
Примерно ту же роль в СССР, потом, когда немцев в значительной степени вытеснили из жизни страны, стали играть евреи. Советская власть аккумулировала этот ресурс – огромное число людей, желающих, вопреки непосредственной карьерной логике, получать тогда образование, а после, несмотря на дискриминацию, работать во всю прыть на это государство. Полагаю, что без их вклада СССР бы тоже «не заиграл» как серьезная страна – с научно-техническим, артистическим и каким угодно потенциалом мирового калибра. (Кто-то скажет – ну и слава богу! Но я не про телеологию, а про технику.)
Повторюсь: это не значит, что другие не внесли большого вклада. Это значит, что евреи тут как бы задавали тональность, относительно которой все выстраивали свою деятельность, подход, критерии. Собственно, на глазах произошел и происходит эксперимент: в 90-е большая часть евреев покинула страны СССР – ну, и мы видим наступивший вслед за этим расцвет науки, промышленности, искусства. (Похоже, главный российский вклад в мировую музыкальную культуру последних 30 лет, помимо того, что продолжали делать «прошлые» люди, то есть возникший с нуля – это дуэт «Тату», о чем тут говорить.)
А сейчас мы наблюдаем вторую стадию драмы: родину покидают полу- четверть- и чуть-чуть- евреи. Это несколько сот тысяч человек, опять же задававших тон в сохранившихся умственных сферах русской жизни. (Даже вот, говорят, Митя Ольшанский – ну да он не покинет, а просто сопьется.)
Посмотрим, каково станет без них. Теоретически, можно инкорпорировать таджиков с узбеками – их много, и умных и амбициозных среди них тоже можно найти немало. Вот только не привлекательна для них нынешняя Россия – есть места и получше, и там они тоже нужны.
Лев УСЫСКИН