Когда занятия закончились, и я собралась домой, позвонила мама. Она с нажимом сказала, что хотела бы меня увидеть прямо сейчас. Я пообещала, что приеду. Всю дорогу переживала, думала, что скажу, когда она меня начнёт расспрашивать о моих отношениях с мальчишками. Вот только я совсем не знала, оказывается, свою маму.
Как только я появилась, она сообщила, что Лидия наша застряла в каком-то присутственном месте, где оформляют то ли пенсионные бумаги, то ли прописку какую-то, и мама едет туда. Лидия – человек немолодой, мало ли что. Мне предписывалось накормить Егора и занять его чем-нибудь.
- Гулять нельзя! – сказала мама.
Егорка был слегка простужен, оказывается. Я сообщила, что всё поняла, но попросила вернуться к семи, потому что у меня сегодня ещё кошки. Мама быстро расспросила меня, пока переодевалась, что было в школе и как я справляюсь, и исчезла.
Егор был несносно капризен. Он то пытался играть, то просил включить ему мультик и постоянно прикладывался. В конце концов, я устроилась с ним на диване и стала рассказывать про приключения Али-Бабы так, как это делал когда-то папа, добавляя махровую отсебятину и попутно просвещая, что такое сим-сим, кто такие джинны и пери, зачем нужны караваны и почему главного героя истории так зовут. Егор уснул под эти мои рассказки, вцепившись в меня обеими руками.
Я дотянулась до сумки и принялась изучать методички. Получалось это плохо. Я без конца вспоминала, как сегодня утром меня грубо оттолкнули, и как часом позже я сама поступила точно таким же образом. В итоге пришла к выводу, что запуталась, что не знаю, кто мне действительно нужен.
С Юркой было просто. Мы говорили на одном языке, мы жили в одном мире, и он был мне дорог со своими табачными глазами и невозможным характером. Нынешнего Галицына я стеснялась. Он смущал меня пристальными взглядами и неподвижностью. Я не знала, о чём с ним говорить. Да он и не разговаривал со мной почти, демонстрируя полное равнодушие. Вот только гормоны мои устраивали безумный танец всякий раз, лишь только он оказывался в пределах восприятия хотя бы одного из моих органов чувств.
В какой-то момент мысли мои приняли другое направление. Эти двое оставили меня в покое, отстранились. И это хорошо. Я наконец-то могу заняться своими делами. Я быстро пересмотрела методички, отметила, что прочитать в первую очередь. Взяла одну из книг и канула в дебри.
От этого занятия меня оторвал Егорушка. Он проснулся и потребовал чаю. Под обсуждение восточных сказок мне удалось впихнуть в него несколько ложек овсянки с кусочками фруктов. Потом Егор потащил меня рисовать. Мы развели гуашь, взяли один из альбомных листов и стали рисовать барханы и караван. У моего маленького братца было поразительное чувство цвета. Я изумлялась, наблюдая, как он смешивает краски, как одним движением кисти изображает наветренную дорожку на песке, как колдует над контурами верблюда.
Мама и Лидия застали нас за этим занятием. Мы были чумазые, и всё вокруг нас тоже было густо уляпано гуашью. Мама шумно вздохнула, но сердиться не стала, только попросила меня отмыть юношу и отмыться самой. Мы с Егором разложили рисунки для просушки и победно удалились в ванну.
Сергей мне позвонил. Это случилось, когда я вычёсывала Кариночку, а все остальные кошки копали.
- Ты где? – небрежно поинтересовался он.
Я объяснила и сказала, что через четверть часа приду. Выходя обещанное время спустя из заведения мадам Люси, наткнулась на него. Он подпирал плечом стену рядом с входной дверью и курил. Увидев меня, объяснил, что решил слегка прогуляться, а заодно встретить меня. Я сдержанно поблагодарила и, пользуясь случаем, сгрузила на него пластиковый пакет с книгами. Серёжка взял, оценил заодно вес моего рюкзачка и забрал и его тоже.
Дома я застала перемены. Из большой комнаты было удалено зеркало вместе с подзеркальным столиком. Там, где это всё размещалось раньше, стоял теперь новенький компьютерный стол, а старый агрегат на нём был раскурочен. Вокруг валялись провода и блоки. На полу стояли распакованные коробки. Воняло перегретым пластиком.
- Уберу, - сообщил мне Сергей. – Потом.
Он отнёс мои книги в маленькую комнату. Я поняла: меня сослали, но совсем отпустить не пожелали. Я прошла следом за ним, увидела, что зеркало живёт теперь здесь. И письменный стол он мне оставил, только напрочь очистил ящики и, похоже, всё повыкидывал. Мне стало жалко те мелочи, которые там хранились: его школьные тетради, железки всякие, игрушки. Я вздохнула и, вытащив из сумки рисунок Егора с барханами и караваном, прикрепила его на стену, туда, где раньше была наша с Серёжкой фотка. Потом выставила на стол ноутбук и подключила его. Галицын наблюдал за мной.
- Что это? – спросил он, кивнув на рисунок.
- Егоркино творчество, - пояснила я.
- Ты была дома? – спросил он.
Я рассказала, почему я ходила домой и чем там занималась. Он выслушал внимательно, а потом, будто бы утратив ко мне весь интерес, развернулся, чтобы уйти, и через плечо бросил:
- Приготовь чего-нибудь поесть.
Я пожала плечами и отправилась на кухню. По дороге выдернула из рюкзака плейер, требовалось подобрать мелодию для композиции. Я глянула на счётчик использованной памяти. Там было процентов 40, часа на полтора. Я пустила музыку на воспроизведение методом случайного тыка и полезла за продуктами.
Я вспоминала прошлые творческие конкурсы «Студенческой весны». Победителей я помнила не всех, только прошлогоднего и в первый свой университетский май. В прошлую весну первый приз взяли филологини с постановочной вещью на материале скандинавских саг. Это была утончённая композиция, с музыкой Грига, балетной хореографией и визуальным оформлением киношного «Властелина колец». Мне это не подходило, тут требовалось напряжённое коллективное творчество, причём с участием профессионалов. Я должна была сделать, что-то попроще, но поэффектнее. Они будут повторять номер. На их фоне следовало смотреться ярко, стремительно и страстно.
Я вздохнула. Меня притягивала и буквально растворяла баллада «The lady in red», но мне нужен был ритм, желательно на фоне мелодии и русского текста.
Я растопырила пальцы над жаровней, проверяя температуру, и горстями стала бросать туда наструганные овощи для паэльи. Потом в ход пошли куски курицы, кальмаров и рис. Пока я делала салаты, паэлья дозревала под крышкой. На секунду я задумалась над десертом, но ответ пришёл мгновенно. Серёжка был большим любителем взбитых сливок. Я нырнула в холодильник и ухмыльнулась, обнаружив коробку с лакомством, наполовину уже опустошённую. Ну, хоть тут ничего не изменилось! В этот момент Меладзе пел мне в уши: «Смотри, как я без тебя научился жить…» Мне стало окончательно смешно.
Но вот пошли аккорды к «Она идёт по жизни смеясь…» и я переключилась на ритмический фон, хладнокровно отсчитывая терции и секунды. Время от времени я проверяла, как отзываются мышцы на хрустальный перестук. Нет, не прокатывало. Совсем монотонно. Потом меня закружил один из Петровских вальсов. Под него я сполоснула посуду, руки и тщательно вытерла кухонный стол, на котором определённо что-то жгли или паяли.
Но вот в уши полились обожаемые мною латиноамериканские ритмы, и верхние конечности мои непроизвольно напряглись как для позиции тарантелла, а бёдра поплыли в ритме ла карнаваль. Так с отставленными локтями и кулаками у плеч я чуть ли не носом уткнулась в Серёжку. Он торчал на дороге и хмуро меня рассматривал.
- Извини, - пробормотала я и скользнула мимо него к плите, чтобы проверить, как там дела.
Я убрала огонь из-под жаровни совсем, накрыла её полотенцем и повернулась к столу. Сергей уже жевал салат. Я поставила перед ним тарелку с хлебом, а на своей стороне стола - стакан с кефиром. Серёжка насмешливо приподнял бровь. Я показала на часы. Там было уже восемь. Галицын протянул руку и дернул проводок от плейера к наушникам. Капельки выскочили и повисли у меня на груди.
- Твой скелет не пострадает, - сказал Серёжка.
- Ага, - согласилась я и снова заткнула уши.
Я взяла глубокую миску и от души сыпанула ему туда ароматного рисового варева. Поставила на стол и уселась напротив со своим стаканом, потягивая кефир мелкими глотками. Мне и в самом деле не хотелось есть. Дома у родителей я с удовольствием прикончила тарелку овсянки с изюмом и курагой, да потом ещё пришлось доедать за Егором. Я рассматривала Серёжку. Мне всегда нравилось, как он ест. Вроде бы и быстро, но так аккуратно и… изящно что ли… Не могу слова подобрать. Так, вероятно, ели в позапрошлом веке в благородных домах. Вроде бы ложка полна, а ни капли не проливается обратно и то же самое со всеми остальными приборами.
Он взглянул на меня и показал, чтобы я открыла уши. Я выключила плейер и выдернула наушники.
- На твоём месте я бы поел, - небрежно сказал он. – Ты чересчур худая и уродливая.
Ч-чёрт! Я поднялась, поставила в мойку стакан с недопитым кефиром и, глядя ему в то место, откуда начинали свой разлёт брови, сообщила:
- Я уже поняла. Что уродливая.
Он что-то ещё пытался говорить, но я опять заткнула уши и отправилась наводить уют в комнате, в которую он меня сослал. Я расставила книги и загрузила записи и всякие мелочи в ящики письменного стола. Потом занялась одеждой. Закончила я тем, что освежила пол и заново расстелила вычищенный коврик. Потом я сходила на кухню и под его прищуром утащила к себе крошку фаленопсис.
Потом я переоделась в свой понарошечный халатик и залезла с книгой на кушетку. Плейер я пока отложила, потому что от разных тем и ритмов в голове образовалась порядочная каша. Примерно в этот момент на пороге нарисовался Сергей.
- Спасибо, - сказал он. – Было вкусно.
Я кивнула.
- И я помыл посуду.
- Какой молодец! – восхитилась я.
Он помолчал, то ли не зная как, то ли зная, но не решаясь отреагировать на мою реплику.
- Что читаешь? – спросил он.
Я показала обложку и объяснила, о чём там идёт речь.
- Интересно? – с лёгким сомнением спросил Сергей.
- Как детектив! – честно сказала я.
Он странно взглянул на меня и ретировался к себе.
И мне в момент стало не интересно – читать, слушать музыку, думать, вообще жить! Я свернулась калачиком, укрылась пледом и принялась себя жалеть. И в этот момент зазвонил телефон. Меня решился побеспокоить Юрик. Он долго и витиевато извинялся, а потом сказал, что забыл мне сообщить о теме завтрашнего семинара, и я, наверное, не смогу подготовиться. Но если я желаю, то он…
- Так, - прервала я этот странный поток велиречивости. – Давай тему. Я посмотрю в интернете.
Юрка продиктовал мне тему, а потом сказал, что Шнайдер затребовал общий сбор группы. У него есть результаты.
- А что там с крысами? – спросила я.
Наш антиген проходил первые испытания. Вот только работали с этим уже профессионалы.
- Обещали к концу недели, - сообщил Юрка. – Но отец говорит, что нам пора браться за оформление работы, а то не успеем.
- Юр, - попросила я. – Будь другом – займись. Ты же знаешь, какой у меня завал.
- Помочь? – тут же поинтересовался Юрка.
- Не сейчас, - откликнулась я.
Он полюбопытствовал, чем я занимаюсь. Я объяснила. Юрка дал несколько советов, на что требуется обратить особенно пристальное внимание, пожелал спокойной ночи и пропал со связи. Я выключила телефон, насторожила будильник и снова взялась за книгу. И в этот момент у Серёжки что-то пышно взорвалось. Я слетела с кушетки и помчалась на шум.
Комната была полна вонючего дыма. Сергей чертыхался и что-то делал с проводами. На раскуроченное нутро компьютера было накинуто одеяло. Из-под него-то и сочился дым. Сергей виновато глянул на меня и пошёл открывать форточку.
- Вот зачем это всё? – злобно спросила я, откидывая одеяло и кашляя.
- Надо, - сказал он.
Вернулся к своему занятию и начал выдёргивать какие-то сплавленные блоки. Он вознамерился было швырять всю эту пакость на пол, но я быстренько подставила пустой бумажный пакет.
- Ага, спасибо, - сказал Серёжка.
Я сходила за своим телефоном, набрала номер. Ответили быстро.
- Шнайдер, - сказала я. – Требуется твоя консультация.
Ромка сказал, что легко. Я передала трубку Сергею и пояснила, кто на той стороне. Галицын благодарно принял телефон, некоторое время объяснял Шнайдеру проблему, потом спорил, потом подтянул к себе блокнот и принялся писать. Я поняла, что это надолго и ушла на кухню варить кофе.
Сергей пришёл, когда я уже разлила напиток по чашкам. Он отдал мне телефон и поблагодарил. Было непонятно – за что. Сергей полез в холодильник за своим десертом.
Оказалось, что он не притронулся к тому, что там оставалось.
- Вот, это твоё, - объявил он.
Я захохотала.
- Серёжа, - сказала я. – Я это не ем, ей богу!
У него на лице промелькнуло мерзкое игуанье выражение. Он снова цапнул мой телефон. Я ещё не успела среагировать, а он уже выбирал номер из списка. Я с любопытством ждала. Он позвонил моему отцу и пожаловался на меня. Вот честное слово, не вру! Папа разговаривал с ним долго. Невозможно только было понять, о чём. Серёжкины реплики чаще всего были просто набором междометий. Закончив разговор, он полез в шкафчик. Как выяснилось, за коньяком. Я засмеялась, увидев отцовский эликсир на все случаи жизни. Пить его мне не хотелось, но Серёжка достал две рюмки, а я ещё не забыла, какой эффект произвёл коньяк в прошлый раз.
- Давай помиримся, - сказал Сергей.
- Мирись! – предложила я, глядя на него через стекло и коричневую жидкость.
Его перекосило. Губы так плотно сжались, что рот стал напоминать просто щель, как у ящерицы. Я пожала плечами.
- Тогда не мирись.
Сергей глотнул коньяк и принялся запивать его кофе. Я смотрела на него и никак не могла взять в толк, что происходит.
- Знаешь что, - предложила я. – Давай ты всё расскажешь…
- Что именно? – холодно поинтересовался он.
Я вздохнула. Мешочек с тайнами, блин…
- Ты хотел мириться, - напомнила я. – Я с тобой не ссорилась. Излагай…
Он плеснул себе ещё коньяку.
- Ты жила тут с этим своим парнем, - наконец сообщил он, глядя куда-то у меня над головой.
Суворин! Стервец! Я изо всех сил пожалела, что заступилась за этого жалкого лицедея. Сейчас мне очень сильно захотелось, чтобы его немедленно отодрали во все места. И не по разу! Я стиснула зубы, чтобы не завопить от бешенства.
- Тебя не было! – напомнила я.
- Полька, подожди, - дёрнулся он. – Я всё понимаю. Но ты связалась с ним, когда я уже был!
- Д-да? – спросила я.
- Да! – запальчиво объявил он. – Мы с тобой уже переписывались!
- А я конечно знала, что это ты! – с неприязнью сказала я.
- Ну, я же отправил тебе фото!
- Ты издеваешься?! – вскипела я.
- Чёрт! – он вскочил и через пару минут вернулся с ноутбуком.
Поставил его на стол, нашёл ту дурацкую собирательную фотку, разбил её на сотню портретов и стремительно выделил один. Я задохнулась. Это была та самая фотка, где он подпирал щёку кулаком. Так вот откуда её вытащил Суворин! Мне захотелось заплакать.
- Просто так надо было отправить, - сказала я. – И вообще признаться, что это ты.
- Надо было, - напряжённым голосом сказал Сергей. – Но неужели ты ничего не чувствовала?
Я заревела всё-таки, потому что, да, чёрт возьми, чувствовала! Серёжка хотел сказать что-то ещё. Выражение лица у него было злое. Но он промолчал, задавил это в себе. Взял мою рюмку и опрокинул в себя.
- Отвечай! – сказал он.
Я призналась, что испугалась. Сергей потрясённо уставился на меня.
- Мне показалось, что я схожу с ума, - сказала я.
Сергей оглянулся, заметил свою наполненную рюмку, придвинул её ко мне.
- Давай, - сказал он. – Не трясись.
Я поняла, что видно, какая дрожь меня пробирает. Выпила коньяк и глотнула следом холодного кофе.
- А твой Суворин, - мстительно сказала я, - сам ко мне приставал! И чуть не сотворил непотребство там в комнате прямо на полу! И убеждал меня, что пора снимать траур! И если бы в этот момент не пришли ребята, ещё бы неизвестно, что бы было!
- Да? – неприятно удивился Сергей.
- Думаешь, я вру?! – оскорбилась я.
- Неизвестно, что бы было, - процедил Сергей.
И я наконец-то рассвирепела.
- Да как ты смеешь?! – завопила я. – Как ты можешь меня судить?! Что ты знаешь?! Я нормальная полноценная женщина! Я на четыре года себя похоронила нафиг!!! А все вокруг только и твердили: забудь, забудь!!! Я чуть не рехнулась! Я чуть не умерла!
Я вдруг заметила, что он смеётся, закрываясь ладонью.
- Иди к чёрту! – рявкнула я и вскочила.
Он поймал меня за руку и подтянул к себе.
- Полька, - сказал он примирительно. – Это у тебя с голоду. Поешь чего-нибудь…
Блин! Вот блин! Я вырвалась. И умчалась в комнату. Там стоял дикий холод. Я яростно захлопнула форточку, пнула пакет с палёными платами и снова расплакалась. Он пришагал следом, сгрёб меня в охапку.
- Господи, Полька, - пробормотал он. – Ну, как к тебе подступиться? Ты будто в броне!
Я! В броне! Слёзы в момент высохли. Я уже открыла рот, чтобы наговорить гадостей, и он мне его быстро закрыл своими губами. Пришлось поспешно вцепиться в него, пока он не передумал и не вспомнил ещё какую-нибудь тупую претензию.
- Знаешь, когда я понял, что ты меня чувствуешь? - сказал вдруг Серёжка, - Когда ты мне фотки прислала наших качелей и вот этого дворика, а ещё школьных ворот…
Я вспомнила тот свой порыв перед самым новым годом и ещё теснее прижалась к нему.
- Пойдём в маленькую комнату, - предложил он. – Холодно здесь…
В этот раз мы будто заново открывали друг друга. Я вдруг увидела, какой он стал большой. Вдвоём на его подростковой кушетке нам было тесно. И он уже не казался солнечным мальчиком. В глубине его затаился сгусток тьмы, и мне очень страшно было заглянуть туда. Но никуда не делись его нежность и бережная снисходительность.
- Полька, кара миа, - пробормотал он. – Ты будто проявилась окончательно. Ты стала резкая и летящая…
Он с трудом подбирал слова. Я вдруг поняла, что он переводит, мысленно переводит с чего-то на русский, поэтому получается галиматья. Мне снова стало страшно.
- Серёжка, - шёпотом спросила я. – Ты кто?
Он усмехнулся.
- Знала бы ты, сколько раз мне задавали этот вопрос… Это я, Полька. Я вернулся. Вернулся – и не застал своего дома. Растерялся, прости…
Я мысленно ахнула. И в самом деле. Всё стало другим. Валерии Сергеевны уже не было, квартира ему не принадлежала. И здесь жила я. И со мной был чужой парень. И внутри всё изменилось. И я уже была другая. Я потрясённо и перепугано взглянула на него. На этот раз разглядела усталость и растерянность, затаённую печаль и невероятную внутреннюю силу. Что бы с ним ни произошло, это что-то украло у него юность, сделало его осторожным и придавленным грузом взрослой ответственности.
Он прикрыл лицо ладонью. А я, потрясённая до самого основания, вдруг поддаваясь безотчётному порыву, выскользнула из-под его руки и перебралась к нему на колени. Уселась верхом, как мы любили делать когда-то, сто лет назад. Я отвела его ладонь и обняла его лицо своими руками, заставляя глядеть на меня.
- Я тебя так ждала, - пробормотала я, чувствуя, как сдавливает горло и щиплет в глазах.
- Ты невероятная женщина, - с удивлением сказал он.
Поймал мою руку и заскользил губами по внутренней стороне запястья. Это было очень приятно. Я повозилась, устраиваясь поудобнее. А Сергей вдруг отчаянно зажмурился и в мучительном оскале скривил рот. Я перепугалась.
- Я сделала тебе больно? – принялась спрашивать я и просить прощения.
- Эступида, - пробормотал он и одним сильным движением опрокинул меня на спину.
Ва! Его одежда полетела в разные стороны, а мой любимый халатик развернулся как конфетная обёртка. Я, обмирая, прижалась к нему всем телом, чувствуя его желание, испытывая бешеное возбуждение и вознося безумные обрывочные благодарные молитвы каким-то богам…
Уже после всего, я сообразила, что мы не предохранялись, нам это просто не пришло в голову сделать. И это мне показалось еще одним знаком. Я переплела ноги и, тщательно сберегая в себе его семя, закинула ступни на подоконник, под которым и располагалась кушетка. Он проследил мою позу, понял и благодарно поцеловал в плечо. Я подумала, глядя на него, что в этот раз у меня был секс не для удовольствия, а ради какой-то высшей цели. Было ощущение, что, не случись вот этого стремительного соития, и что-то во мне остановилось бы и пошло не так, может быть, даже отключилось бы… У него, кажется, были похожие мысли.
- Теперь я буду жить, - пробормотал он и добавил. – Знаешь, я чертовски голоден…
- Пошли? – предложила я.
- Хочешь, принесу сюда, - сказал он.
- Пошли, - я быстро поцеловала его и двинула бедром, спихивая на пол.
Он приземлился на четвереньки как кот и принялся собирать свою одежду. А я увидела шрамы на его спине. У меня дух захватило. Я издала что-то вроде всхлипа. Сергей вопросительно оглянулся.
- Чем это ты? – спросила я.
Он понял.
- Да тварь одна до меня добралась. Спрыгнул сверху гад пятнистый…
Я представила кого-то вроде Шварценеггера в камуфляже и ужаснулась.
- А чем это он тебя? – снова спросила я.
- Ну чем, - весело сказал Сергей. – У него ничего такого, кроме когтей да клыков и не было…
Я сообразила.
- На тебя животное напало?
- Ну да, - откровенно засмеялся Сергей, застёгивая джинсы. – Повезло, что он не взрослый ещё был, подросток. А то бы я тут сейчас не стоял.
- Пятнистый, - сообразила я. – Леопард что ли?
- Ягуар, - сказал Сергей. – Красавец, злюка, шипучий такой!
Он захохотал. А я всхлипнула.
- Кошки, - сказала я. – Твари!
Сергей подал мне мой халатик.
- Пойдём, кьерида…
На кухне было уютно. Сергей полез в холодильник, а я устроилась за столом, позволяя ему распоряжаться.
- Что тебе сказал мой отец? – спросила я.
- Что тебя надо кормить! – Сергей плюхнул передо мной на тарелке толстенный бутерброд из нескольких пластов хлеба, мяса, соуса и всякой травы.
Меня передёрнуло.
- Только не это, а? Я салатику жевну…
Сергей уставился на меня.
- Слушай, это ненормально…
- Не хочется, - призналась я. – Давай-ка я приготовлю горячий шоколад. Будешь?
- А ты умеешь? – не поверил Сергей.
- Я много чего умею, - сказала я. – Ты просто ещё не знаешь…
Я пошла к плите, а он вцепился зубами в бутерброд, подбирая капельки падающего соуса.
- Что за музыку ты сегодня слушала? – спросил он.
Я рассказала про общественное поручение. Он заинтересовался.
- Ты будешь танцевать?
- Придётся, - сказала я. – Раз уж оказалась такой дурой, что не сумела отвертеться.
- Я помню, - вдруг мечтательно сказал он. – Кажется, это было в девятом… Дурацкий смотр самодеятельности. Пятьдесят вариантов «Прекрасное далёко», матрёшки и берёзки. И вдруг на сцену вылетаешь ты. Три минуты бешеного пламени и полёта. Я обалдел. Ты всегда была такая чинная, бесцветная, причёсанная волосок к волоску, юбочки до середины колена, школьный каблук… Умеренность и аккуратность. А тут… взрыв страсти. И чёрное трико, и алый шарф на талии… А ещё волосы по плечам…
Я искоса посмотрела на него. Так вот как он меня заметил! Сергей улыбнулся.
- Да я тогда был уверен, что мне не светит. Ты вся была рафинированная такая. Типичная женщина, воспитанная, чтоб стать женой и хозяйкой… какого-нибудь особняка. А когда понял, что ты в меня влюбилась, не знал, что и делать со своим счастьем…
Он немного подумал и сообщил:
- Всё последнее время, там, в Европе, утешал себя тем, что это было. И ещё… что ты бы всё равно не осталась со мной. Вышла бы замуж за благородного…
Мне стало смешно. Этот человек по-прежнему считал себя плебеем. Я налила готовый шоколад в большие чашки и поставила на стол. Сергей отхлебнул, обжёгся, часто задышал.
- А не спеши, - сказала я.
- Да я и в этот раз был уверен, что всё, - сказал он. – А твой отец тебя привёл и…
- Я сама пришла, - снисходительно объяснила я.
Он ухмыльнулся и сообщил, что верит. А меня снова царапнуло упоминание про Европу.
- Ты собираешься возвращаться? – хмуро спросила я.
- А они мне не оставят выбора, - беспечно сказал Сергей.
Я даже не стала спрашивать, кто эти они. Я просто сказала, что ненавижу их всех.
- Поздно мне дёргаться, - объяснил Сергей. – Увяз. Ну или пуля в голову. Как вариант.
Я пнула по ножке стола. Шоколад в чашках тяжело качнулся.
- Энаморада, - сказал Галицын. – У тебя-то выбор есть. Мне Харьков рассказал… Ну и… Артём подтвердил…
Ещё и Харьков.
- Гады! – искренне сказала я. – Ненавижу!
- Тебя все любят, Полька, - сообщил мне Сергей. – И хотят добра.
- А чем я смогу заниматься в Европе? – спросила я.
Он улыбнулся.
- А чем ты собираешься заниматься здесь?
Я пожала плечами.
- Теперь не знаю, - буркнула я.
Он снова улыбнулся.
- Ты будешь со мной.
- И правда, - язвительно сказала я и взялась за шоколад.