Впервые отдыхали с Р. в Анталии. Сняли машину, чтобы увидеть, что хочется, а не то, до чего доходят ноги или доезжает общественный транспорт. В конце дня парковались где попало – было бы место.
На второй вечер пристраиваемся вдоль голубой линии у тротуара, наряду с другими легковушками. У края тротуара торчит панно с часами парковки и изображением эвакуатора, отягощенного автомобилем. Все надписи – по-турецки.
Р. уверен, что место мы нашли замечательное. Я тычу пальцем в панно и пытаюсь его убедить переставить машину. Он сопротивляется, но, устав спорить, сдается.
Довольно долго мы снуем по центру, пока не натыкаемся на уютный островок в компактном переулке. Довольные, мы оставляем наш «Фиат» и идем домой.
На утро, в десятом часу, мы, в предвкушении страноведческих открытий, упруго шагаем к месту парковки. Пока я на подходе зеваю по сторонам, Р. первым ныряет в переулок.
Но сегодня его узнать трудно: в и без того критически узком пространстве раскинулись низкие походные столики с разного рода одеждой, вокруг которых суетятся продавцы. Наша машина, которую я замечаю не сразу, не только вплотную обложена, но и нагружена: на капоте, багажнике и крыше лежат пухлые пластиковые пакеты. И посреди этой гущи, прижавшись к автомобилю, – обомлевший Р.
Главарь торгашей, сердитый молодой человек в больших круглых очках и с жидкой бородкой, категорически отказывается нас выпустить: он только что разложил товар и его рабочий день начался. Вынеся нам приговор, он сурово молчит. Жена главаря, такая же насупленная и строгая, не удостаивает нас даже случайным взглядом.
Зато в инцидент с удовольствием включаются другие продавцы – в основном, мужчины. Они доброжелательны и разговорчивы, сочувствуют нам, но кивают на шефа. Мы спокойны, умоляем войти в наше положение – мы всего лишь бестолковые туристы, да и вообще этим вечером надо вернуть машину. Мы улыбаемся и каемся.
В один момент в рядах продавцов возникает оживление: один торопливо собирает часть тряпок и сдвигает столики, а другой, также незаметно-молниеносно, выхватывает у Р. ключ – и вот он мастерски выгоняет машину из тесноты. Все присутствующие аплодируют. Р. пихает водителю-виртуозу двести лир, тот оскорбленно отводит его руку.
…В тот день мы облазили очередные греко-римские развалины и отдали машину вовремя.