- Камень, ножницы, бумага! Раз, два, три! Уррааа! Я выиграла!!!
Девчонка подпрыгнула на кровати, захлопав руками над головой.
- Ну ладно, и что это значит?
- А это, дорогой Мистер Картнер, значит, что я задаю вопросы, а ты отвечаешь!
- Мошенничество чистой воды… - засмеялся я, потирая шею.
- Не нужно было соглашаться.
- Ты была сильно напряжена. В таком состоянии разговор по душам не клеиться.
- Теперь мне полегчало! Тааак… Начнем в простого! Почему вся ваша семья живет так далеко друг от друга?
- Простое объяснить не сложно! Я люблю Нью-Йорк. Брат без ума от Буэнос – Айреса, и бизнес у него там процветает. Сестра не может переносить любой климат, отличный от Калифорнии. Отец живет рядом с ней.
- Вы не скучаете друг по другу? – густые капельки меда медленно стекали по ее бедрам, прямо на покрывало. Это волновало. Боялся я явно не за запачканное постельное белье.
Чёрт с ней, пусть развлекается, как хочет. Играет в детские игры, задает вопросы. Ответа на свои я все равно дождусь.
Грубость… она сказала тогда, что не приемлет грубость во время близости.
- Камень, ножницы, бумага. Раз, два, три! – у нее красивый голос. Еще во время переговоров с Гринблаттом я слушал ее, и не мог оторваться.
- Ураа! – опять запрыгала на попе отчаянная переводчица.
Знала бы ты, Ксения, как действуешь на меня.
- Сколько женщин у тебя было?
- А что, про родню уже не интересно?
- Нет.
- Я не считал.
- Давай посчитаем сейчас?
Я, будто, вернулся в старшую школу.
- Одна, две, три… - начал я загибать пальцы от балды, не придавая никакого смысла счету. – Десять, одиннадцать.
Мои пальцы сжала в кулак узкая ладошка, и придавила к кровати.
- Всё-всё! Я поняла!
- Но я еще даже до середины не дошел! Двадцать четыре, двадцать пять… – с иронией возмутился я.
- Проехали! – ее щеки загорелись.
- Ты ревнуешь?
- Я же фейковая (ненастоящая) девушка, с чего мне ревновать? – Яркие голубые глаза нервно забегали, останавливаясь то на противоположной стене, то на ковре на полу, то на собственных ногах.
- Ну, какая же ты «фейковая»? – отвел я прядь волос за ее спину, открывая лицо. – Камень, ножницы, бумага. Раз, два, три. Вот и моя очередь! Я выиграл. Отвечай Ксюша. Почему ты сбежала, я сам уже понял. А вот… Тебя кто-то обидел? Твой бывший парень? Мужчина?
Она вся сжалась в комочек, а подбородок задрожал. Взгляд бегал от сцепленных на кромке футболки рук, к моему лицу и обратно.
Терпение у меня закончилось.
Я сгреб ее в охапку, обнимая и легко целуя в губы, все еще сохранявшие сладость сахара. Ее бедра сразу прилипли к моим штанам, но мне на это было плевать.
- Я никогда тебя не обижу.
Митч и Рэт, мои бравые помощники, не смотря на непогоду, и сумасшествие, творившееся в полностью заблокированном снегопадом Нью-Йорк, добрались до «Плазы». Потом они сгребли несколько полок медикаментов в аптеке, пересели на внедорожник с моей личной парковки и добрались до загородного дома.
В мою спальню никто входить и не собирался, но девочка вздрогнула, и крепко вжалась в меня, явно этого опасаясь.
Согласен, слишком много людей собралось в этих стенах.
- Я заберу вещи. – Тихо сказал я, потеревшись щекой о мягкие волосы, и аккуратно встал. Ксения встала вслед за мной, указывая на мои штаны.
- Ты теперь весь в меде.
- Не важно. – Я открыл дверь. – Сходим в душ вместе.
Дом начал оживать. По холлу на втором этаже затопали дети, дружной компанией скатываясь вниз по лестнице.
- Дэрек! Пойдем с нами есть блинчики! Блинчики с кленовым сиропом! С кленовым сиропом!
- Пойдемте, мои хорошие, дядя спустится позже! – Подмигнула мне Мэган, и подняла большой палец правой руки вверх, разглядывая мой голый торс.
- О, мой Бог…
Я проводил Мэг несколькими запрещенными жестами, лишь вызвав ее громкий смех, и ретировался.
Появление девочки изменило не только меня, но и всю мою безумную родню.
- Какой там следующий семейный праздник? – спросил я сам у себя, занося маленький черный чемодан и несколько пакетов с лекарствами и новой одеждой в спальню.
- Пасха. – Ксюша уже стояла рядом, и с широко распахнутыми глазами смотрела все то, что я принес.
- Мои вещи! – Схватилась она за ручку чемодана, и потянула на себя. Моя футболка на ней задралась.
- Это все для тебя.
Я положил пакеты на кровать, раскрывая пакет из аптеки, и старался не глазеть на полуголую девушку.
- А здесь должно быть что-то от ожогов.
- Я так рада! Слов нет!!! Спасибо! Спасибо!
Меня чмокнули в щеку. Еще ни разу я не видел, чтобы кто-то из абсолютно несчастного человека, так быстро превращался в сияющую всеми цветами радуги звездочку.
Я довольно хмыкнул. Как мало ей нужно для счастья.
Девчонка вытащила несколько своих вещей, игнорируя пакеты с бирками, и молниеносно скрылась в ванной.
А ведь до одури хотелось пойти в душ с ней… В руках я крутил баллончик с Пантенолом, и топтался на месте.
Постучать, или просто войти? Или не входить?
Зашумела вода.
Я прислонился спиной к двери ванной комнаты, пытаясь понять, что со мной происходит. По кафелю по ту сторону шлепали голые пятки, и точно также, как я сейчас, остановились. Девочка подперла дверь, и несколько раз покрутила замком.
- Дэрек? – казалось, что нас не разделяет этот кусок дерева.
- Да?
- Я сбежала, потому что не знала как теперь вести себя с тобой.
- Знаю. - Я вздохнул.
- Есть ли вообще что-то, чего ты не знаешь?
- Есть. – я медлил. - Ты разрешишь мне войти, или нет?
Петли дверного полотна скрипнули.
Я обернулся и подбросил баллон с лекарством: вверх-вниз.
Ксюша придерживала на груди белое полотенце. Длинные каштановые кудри рассыпались по худеньким плечам и спине.
- Буквально одну минуту подожди! – я бросился проверять, закрыта ли щеколда и все замки, потом метнулся обратно в ванную, и тоже заперся на ключ.
Девушка подняла вверх большие пальцы обеих рук, и полотенчико плавно сползло по ее фигуре вниз. Я проследил за ним глазами и сглотнул слюну.
- Воду… нужно… включить… попрохладнее! – Я впивался в податливые губы, напрочь теряя хваленый самоконтроль, но пар, клубящийся над стеклянными стенками душа, настораживал. – Ноги будет жечь.
- Ты – колючий. - Только и сказала она, заключив в ладони мое лицо.
И я поплыл… Ее бедра, липкие от меда, сомкнулись за моей спиной, руки обвили шею, мягкие губы буквально пытали.
Ее хотелось трогать, гладить, обладать ею.
Завтра Рождество, а подарок я уже получил!
Ксюша ойкнула, распластанная по холодной кафельной стене. Я дернул лейку душа, направляя за спину девочки. Прошелся пятерней от аккуратного пупка до груди, вверх, к ключицам и соблазнительно изогнутой шее.
Я был рад неожиданно нагрянувшему шторму, коллапсу в Нью-Йорке, застрявшему далеко от нас Гринблатту и его тупому телохранителю, лишь мысль о котором выводила из себя. Уж я-то позабочусь, чтобы вернулись они не скоро.
И что бы к моей девочке они уже не приближались… но это будет потом.
Потом… все потом!
