Я не боялся казаться смешным. Это не каждый может себе позволить.
(«Тот самый Мюнхгаузен»)
Сегодня в родительском чате жарко. Кто-то обнаружил у своего первоклашки в учебнике по литературному чтению следующее:
Крендель-мендель-колбаса,
Свинка взмыла в небеса,
А какой-то мужичок
Ее хвать — и прям в сачок,
Ее хвать — и прям в леса.
Крендель-мендель-колбаса.
И началось: «Куда катимся? Где перспективы? Я в шоке от такой литературы! Пушкин бы в гробу перевернулся… А вот еще задание про Фусю и Каркузябру… Ужас!» И все в таком же ключе.
А мне вот интересно, люди, затеявшие эту полемику, и в самом деле такие знатоки и ценители литературы? И с Пушкиным на дружеской ноге?
Ведь любить Пушкина (если это не только знакомая фамилия из школьного курса), означает, как минимум, регулярно перечитывать его, а следовательно – иметь вкус к стихам. К разным стихам, в том числе к принадлежащим к так называемой «поэзии нонсенса».
В искусстве нет плохих жанров. Здесь все хорошо, если оно талантливо. Понятно, что у любого направления имеются свои возрастные ограничения. Но именно поэзия абсурда, с ее отходом от прописных истин воспринимается детьми с наименьшим сопротивлением. До восприятия красоты в чистом виде им нужно еще дорасти. Это уже не говоря о том, что абсурдистские приемы, то есть «как не бывает», зачастую лучше ориентируют ребенка в том, как оно есть «на самом деле».
Вспомним «Путаницу» Корнея Чуковского:
…Море пламенем горит,
Выбежал из моря кит:
"Эй, пожарные, бегите!
Помогите, помогите!"
Долго, долго крокодил
Море синее тушил
Пирогами, и блинами,
И сушёными грибами…
С этими стихами перекликается стихотворение-задачка Бориса Заходера:
Очень-очень странный вид:
Речка за окном горит,
Чей-то дом хвостом виляет,
Песик из ружья стреляет,
Мальчик чуть не слопал мышку,
Кот в очках читает книжку,
Старый дед влетел в окно,
Воробей схватил зерно
Да как крикнет, улетая:
- Вот что значит запятая!
Этот текст перестает быть абсурдным и превращается во вполне понятную прозу, если в нем немножко поиграть запятыми. И тогда уже горит дом и хвостом виляет песик. Чем не задачка по русскому? Вот вам и еще одна полезная сторона абсурда.
Детям нравится, когда всё шиворот-навыворот и вверх тормашками. Поэтому мы любим стихи-перевертыши с юмором, парадоксами, небывальщиной. Много этого и в фольклоре. Именно там истоки поэзии нонсенса – в прибаутках наших бабушек и дедушек.
Загадки, считалки, смешные детские песенки... Все это стало литературой благодаря английской поэзии, стишок из которой и запустил вышеупомянутую дискуссию. И это при том, что ставший хрестоматийным для нескольких поколений детей (в том числе и советских!) сборник «Рифмы матушки Гусыни» на всю жизнь остается частью внутреннего мира каждого из нас:
Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек.
И корову, и быка,
И кривого мясника,
И телегу, и дугу,
И метлу, и кочергу…
Шутливая нелепица занимает существенное место и в русском фольклоре. Ведь фольклор - наиболее доступная восприятию ребенка литература. Поэтому педагоги и воспитатели часто обращаются к намеренной «абсурдизации» в постановке учебных задач. Отсюда все эти Фляки, Хрюки и Каркозябры, с легкой руки Григория Остера, обитающие в рабочих тетрадях наших чад. Главное – детям весело. И тут уж точно все жанры хороши, кроме скучного.
Познание – процесс творческий, основанный прежде всего на заинтересованности самого обучающегося. Если ребенку неинтересно, вы тратите зря его и свое время... Нельзя ничего и никому вдолбить, и никого нельзя научить. А что же можно? Можно помочь научиться, сформировав условия, в которых познание станет возможным. Дайте своим детям шанс и перестаньте напяливать на лошадей брюки.
Если для человечества еще есть надежда, нас спасут не занудные проповеди и моральные очевидности, а юмор, свежий взгляд на вещи и открытость новому.
Я начал этот пост с цитаты из одного из моих любимых фильмов Марка Захарова. Закончу еще одной: «Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица… Улыбайтесь, господа, улыбайтесь».