Вслед за Серенькой и Любаша из дому потянулась. Сбылась детская мечта - таланты ее в художественном училище-интернате оценили. Долго думала, не решалась признаться бабе Рае, что подтверждение о поступлении пришло. Как оставить на ее сгорбленные плечи младших ребятишек и мать, живущую в иной реальности?
Начало истории читать здесь
Только не той породы баба Рая, любые удары держать умела, а тут разве ж удар? Радость. Детки растут, жизнь продолжается.
- Езжай, Любушка! Нельзя талант в землю зарывать! - взгляд прямой, решительный.
- Да как же ты одна, бабааа? - ревет белугой Любаша.
- Ничччоооо! - обнимает ее баба Рая, по плечам успокаивающе похлопывает, - Рази ж я одна? Вон у меня какая помощница растет! - кивает ласково на одиннадцатилетнюю Алинку, которая двойнят по горшкам рассаживает. Чуть не доглядишь, Федька так и норовит Варьку за пухлую ручку щипнуть втихаря, от чего последняя куксится и голосит во всю мощь.
- Спасибо, баа, я тебя так люблю! Буду помогать вам, приезжать каждые выходные, как смогу!..
Непонятно было, заметила ли Вера, что старших детей в доме не видно, не слышно. С каждым днем все больше уходила в себя. То дома по двое суток не показывается, то наоборот, лежит на кровати, как каменная, в стенку смотрит. Алинка не отстает, тормошит ее:
- Мама, мам! Смотри, Федька как бегает быстро, не угнаться за ним!
- Оставь меня в покое! - один ответ. Сухой и безжизненный.
- А и правда, идите-ка от нее, Алинушка! - сердится баба Рая, - Чужие мы ей, бутылка-то роднее!
А сама к ночи, ребятишек уложив, в который раз увещевать невестку пытается:
- Ну что же ты, Верка! Приди ж в себя! Стара я стала, не ровен час, приберет меня Господь, куды ребятишки денутся? Ить заберут их у тебя, как есть заберут! В детдом определят, неужто все равно тебе, баба каменная?! Димочка мой на нас сверху смотрит, небость слезами умывается!
Молчит Вера. Нет у нее желания о детях думать. Жить нет желания.
Раньше бабы Раи ушла. Какими-то своими внутренними чувствами по ту пору и жива была видно, потому что в очередную отцову годовщину и не проснулась.
Пуще всех Алинка по матери убивалась. Баба Рая сгорбилась только еще больше, для нее исход этот ясен был давно уже. Дело было лишь во времени.
Серенька на Веру сердит был за все годы, что последовали после смерти отца. Не мог простить того, что бросила их, уйдя в себя, что чужие мужики в доме появлялись, что детей еще народила не пойми для кого.
На похоронах вроде был, а вроде и не был. Ждал, пока все формальности уладятся, и можно будет отбыть обратно в часть. Бабе Рае признался, что контракт подписал на военную службу. Ну какие у него здесь перспективы? Ноль. Так хоть рублем сможет и детям, и бабушке помочь.
- Делай, как знаешь, сынок! - поджимала губы старушка, - Устраивай свою жизнь, на нас не оглядывайся. Справимся! Вона нас сколько!
Да и Любаша в сходном брату состоянии пребывала. Тоже оглядывалась с тоской по сторонам, мечтая поскорее отсюда уехать. Жизнь-то у ребят совсем другая была там, за пределами отчего дома.
Федька с Варькой толком матери и не знали. Для них баба Рая и Алинка светом в окошке были, а они вот, рядышком, так что все хорошо, все в порядке…
С грехом пополам, обив какие можно пороги, выхаживала себе баба Рая опекунство на ребятишек младших. Чего ей это стоило, Бог ведает. Сердце-то не каменное, нелегко удар за ударом принимать. И на возраст ей кивали, и на здоровье.
В какой-то момент сдаться была готова. Сидела за столом с внучкой, пальцы узловатые натруженные рассматривая, боясь глаза на девчушку поднять, болью до краев наполненные.
- Алинушка, тут мне советуют опекунство на тебя только взять, а Федьку с Варей отдать на воспитание в другую семью. Они еще маленькие, говорят, привыкнут быстро. Что скажешь, девочка?
- Бааа, да как же так? Ты же сама говорила - наши они! Как же мы их отдадим? Нельзя никак! Я все буду по дому делать, только не соглашайся, баа!
- Ах ты ж моя девочка! Кровинушка! - рыдала с облегчением баба Рая, внучку обнимая крепко, понимая, что есть у нее надежное плечо рядом, что хоть одна в ее породу стойкую пошла.
Нелегко им пришлось.
Двойнята шебутные росли. Каждый вечер дома писки и визги раздавались. То игрушки поделить не могли, то углы комнаты. Варька Федьке язык исподтишка показывала, Федька Варьке - кулак за спиной. Алинка как буфер между ними, все удары на себя принимала, примиряла, успокаивала.
Сережа, и правда, переводы присылал, помогал семье, но сам на порог не объявлялся даже в отпуске. То на одно, то на другое ссылался, а потом и вовсе женился и в другом городе осел окончательно. Звонил изредка.
Люба приезжала раз в месяц, снимая на время с младшей сестренки часть забот. Привозила гостинцы, балуя ребят. Ластилась к бабушке. “Лиса, чисто лиса,” - притворно сердилась баба Рая, но видно было, что рада она, когда старшая внучка тоже рядом.
С Алинкой связь у бабушки была не спицами вязанная. Понимали друг друга с полуслова. Чуть глаза у бабушки прищурятся, летит бегом внучка поддержать ее, до кровати довести:
- Приляг, приляг, ба, отдохни! Что ты за день опять насуетилась, разве я полы эти не помою?!
- Да нешто дел у тебя мало, дочушка? Я ж потихонечку, полегонечку!
- “Полегонечку!” Ты прекрати меня так пугать, ба! Знаешь же, случится что с тобой - худо нам будет! Береги себя! Ради нас береги!
- Знаю, милая! Прости, не буду больше, - лежит в кровати маааленькая, сухонькая, а глаза лукавые, как звездочки любовью горят.
- Будешь, знаю, что будешь! - распаляется Алинка, - А все ж поберегись!
Любуется бабушка внучкой. К шестнадцати годам Алинка красоткой стала поярче матери. Картинка просто. И умненькая, и хозяйственная, а самое главное, добрая девочка, людям открытая.
Замирает сердце, как бы не обидел кто. Нельзя, никак нельзя уходить. Пока на ноги все внуки не встанут, держаться надо. “Ты подожди еще меня, Димочка, сынок, не время…”
Окончание истории читать здесь