Игорь не понимал, снится ли ему это или же чудится, но видения казались настолько неотличимыми от реальности, что он физически ощущал боль и страх, сковывающие тело, и сменяющую их радость, и свободу. Словно фильм разрезали на множество мелких фрагментов, и, перед тем как выпустить на экраны, безжалостно перемешали. И как он ни старался, не мог выбраться из липкой паутины видений, пока не ухватился за руку брата, что вытянул его обратно в мир людей.
— Олег, — выдохнул он. Губы слиплись, а язык был вялым и не слушался.
— Нам пора. Приведи себя в порядок, и уходим, — сказал брат, показав в направлении к ванной.
Ноги были ватными и подгибались при ходьбе, Игоря качало из стороны в сторону. И все же он был рад, что не остался в кровати, хранящей отголоски кошмара. Умывшись холодной водой и пригладив непослушные пряди, почувствовал себя гораздо лучше. Молча вышел за братом в коридор, затем проследил за тем, как тот закрывает дверь в квартиру, и пошел на шаг позади за своим единственным проводником в этом удивительном, но недоступном ему мире.
Улица встретила легкой слякотью, вязким сумраком туманного дня и шорохами. И Игорь инстинктивно держался за руку брата, словно маленький ребенок, боясь потеряться в этом мареве.
— Куда мы теперь? — спросил он, впрочем, не питая особых надежд на точный ответ.
И брат сказал что-то столь же туманное. Ни названия, ни направления, ни причины. Игорь подозревал, что тот и сам не знает, где они остановятся в следующий раз. Он пытался узнать причины, побудившие брата так часто переезжать из города в город, но тот отмалчивался.
Впереди показался вокзал и хмурые поезда, стоящие на скрипящих рельсах. Пожалуй, это единственное, что он любил в постоянных переездах: покачивание поезда, темные пейзажи, проплывающие за окном. Но из-за слабости не смог смотреть на них долго, очень скоро устроившись на плече брата, и уснул, убаюканный мерным перестуком колес и биением чужого сердца.
Обеденная электричка была на удивление пуста, и Олег позволил себе ненадолго расслабиться. Улыбнулся, наблюдая, как Игорь с детской непосредственностью расправляется с пирожком, купленным на вокзале, будто ничего вкуснее отроду не пробовал, и протянул ему второй. Маленькие радости, это все, что перепадало его сокровищу.
Похолодало, и Игорь пересел, пристроившись сбоку. Обнял, доверчиво устраиваясь на плече, и вскоре он смог услышать ровное, глубокое дыхание. У Олега и самого слипались глаза, так что искушение на минутку сомкнуть веки, в конце концов, пересилило. И снова его затянул навязчивый сон: пасмурное свинцовое небо, яростные вспышки молний, искаженное болью, смертельно бледное лицо Игоря, и его собственный крик, тонущий в раскатах грома… Интересно, а что снится Игорю, когда он кричит и мечется по постели, просыпаясь в поту? И правда ли он не помнит того, что видел?
— Вы только гляньте, кто тут у нас. Педики!
Руки на его талии сжались сильнее, и только потом послышался голос, вынуждая открыть глаза.
Гопники.
— А светленький ниче, симпотный… — заметил из-за широкой спины крепыша второй субъект, потянув к себе Игоря, пытаясь оторвать от спутника. И немедленно закричал от боли, когда в ладонь впились крепкие белые зубы Олега. — А… Гнида!
Прежде, чем занесенная для удара рука посмела опуститься, Олег подался вперед, поймав кулак в свою ладонь, и резко повернул, с удовлетворением услышав хруст и болезненный крик.
— Сука, он мне руку сломал! Тварь!
Быстро освободившись от хватки Игоря, Олег поднялся, задвигая его себе за спину. Сон улетучился, как дым. Сознание приобрело кристальную чистоту, а натянутое точно струна тело было готово к драке, принимая выжидающую стойку. Он не пытался уговорить нападавших идти своей дорогой, сознавая бессмысленность разговоров, считая себя выше бесед с отбросами общества. Но и не нападал сам, видя первостепенную задачу в защите своего сокровища, терпеливо дожидаясь реакции хулиганов.
— Не любишь делиться?! — рассмеялся крепыш, неожиданно делая выпад, однако Олег был готов, поставив блок. Еще один. Попытка сделать подсечку провалилась, на секунду лишив контроля над ситуацией, и вражеский кулак опустился, разливая боль по плечу, которым он пожертвовал, уходя от удара по голове. Боль стимулирует. Согнутая в колене нога выпрямилась, впечатывая каблук ботинка в живот гопника, складывая его пополам. Еще одна подсечка опрокинула на грязный пол вагона.
За окном мелькнула незнакомая станция.
— Идем.
Хам со сломанной рукой разумно посторонился, и они выскочили на перрон. Спрятавшись от прохлады в пустующем зале ожидания вокзала, крепко прижались друг к другу в поисках тепла, кутаясь в его куртку. Олег гладил притихшего, задумчивого блондина по волосам, боясь даже представить, какой урон могла нанести хрупкой психике отвратительная сцена, обратившая их в бегство. Как глубоко проникла грязь, которую вылили на Игоря два представителя рода человеческого, погрязшего в разврате и пороках.
Спустя час Игорь поднял к нему бледное лицо:
— Что они хотели?
Олег мягко стер со щек парня соленую влагу.
— Ограбить нас, думаю, — как можно небрежнее передернул он плечами. — Теперь ты понимаешь, почему я настаиваю, чтобы ты не выходил из дома один?
Кивает. Хорошо. Надолго запомни этот урок.
Когда из тумана проклюнулось солнце и первый луч проник в помещение, просочившись сквозь фильтр пыльного окошка, они выскользнули из здания вокзала, но к платформам не пошли. Олег надеялся использовать происшествие, как заячью петлю, которая, возможно, поможет им выиграть немного времени.
Игорь привычно шел на шаг позади, но сегодня Олега беспокоило, что он не может следить за выражением его лица, и он дождался, пока они поравняются, взяв его ладонь в свою.
Игорь сидел и разглядывал плиты станции, скользил взглядом по пустым лавкам. Ему хотелось отогнать мысли, которые навязчиво подсовывала совесть, но сознание настойчиво возвращалось к происшествию в поезде.
Вытянул руку перед собой, разглядывая хрупкое запястье, тонкие пальцы. Сжал в кулак, но через несколько секунд со вздохом расслабил ладонь. Покачал головой, бросив короткий взгляд на брата. Ему было совестно, что тот вынужден драться за двоих, в то время как Игорь прячется за его спиной, не в силах что-либо сделать. Глядя на ситуацию из какого-то ступора, со стороны. Он не мог понять, почему так и не сумел собраться, чтобы прийти на помощь. Но ему казалось, что не было в нем чего-то главного, того, что имелось у брата. Желания. Ударить. Он не чувствовал злобы к тем, кто нападал. Теперь Игорь копался в себе, искал в душе хотя бы ее зачатки, пытался нащупать малейшее негодование, гнев, всплеск эмоций — и не находил абсолютно ничего в замерзшем спокойствии, которое обычно овладевало им в такие моменты. Словно он заранее простил тех людей за все, что они собирались сделать. И от этого странного всепрощения хотелось плакать.
Что будет, если однажды Олег не справится, если чей-то удар дойдет до цели, и брату причинят вред. Выйдя из задумчивости, Игорь погладил пострадавшее плечо брата. Прислонился щекой и прикрыл глаза, шепча странные, даже ему самому незнакомые слова. Они выплывали откуда-то из глубин памяти, складывались в спокойную журчащую мелодию, услышанную когда-то, наверное, еще в прошлой жизни. Олег поерзал и выдохнул — может, облегченно? Он тоже выдохнул, понимая, что это не оправдывает его слабости — да и желание плакать от собственного бессилия не отступило.
«Нельзя», — останавливал он сам себя, потому что слезы стали бы доказательством слабости, о которой он думал. И все же влага просочилась. В надежде отогнать ее, Игорь снова попытался найти хотя бы крохи злобы в своей душе — а для этого надо было найти повод злиться. Вызвать из спокойствия и какой-то внутренней сумятицы сильную эмоцию.
— Что они хотели? — слабо спросил он, надеясь, что причина нападения вызовет негодование в душе.
Но уже следующее движение брата свело все попытки Игоря на нет, и в душе снова разлился слабый спокойный свет, неуверенное пока тепло — и наконец-то выход запоздалой боли, страху, обиде. И он спрятал лицо у брата на груди, чувствуя, как скатываются по щекам слезинки, как вздрагивает грудь от резкого всполоха подкатившей к горлу обиды на людей, которые хотели причинить им вред абсолютно без причины.
Игорь с удивлением посмотрел на брата, когда они пошли в сторону города, игнорируя платформы, но ничего не спросил. Они шли по пустынным вечерним улицам, застроенными узкими, словно теснящимися друг к дружке домами, в одном из которых Игорь заметил открытое окно на самом верхнем этаже, под крышей. Потянул брата за руку. Почувствовав немой вопрос, посмотрел умоляющим взглядом.
— Давай посмотрим, что там? — попросил он. — Вдруг там никого нет, и можно будет остаться ненадолго? Я бы подождал тебя, пока ты ищешь новую квартиру.
Игорь откровенно не знал, как брат находит жилье, как общается с людьми, но понимал, что, если брат не хочет посвящать его в эти вопросы, он не будет протестовать.
Когда они поднялись на пятый этаж, одна из дверей открылась, и на лестничную клетку вышел молодой человек, сопровождаемый крепким еще, но неопрятным стариком. Взлохмаченным и одетым в видавшую лучшие времена одежду.
— Нет, квартиру в таком состоянии не возьму, — покачал головой покупатель, закрывая дипломат. — У меня ребенок.
Старичок пошамкал беззубым ртом, но не нашел достойной причины, чтобы таки уговорить того снять квартиру. Лишь печально посмотрел вслед, точно несостоявшийся покупатель уносил с собой все его надежды. И Олег резко дернулся, ставя ногу между закрывающейся дверью и косяком.
— Мы готовы снять ее на несколько дней, пока вы не найдете постоянных жильцов, — сказал он.
Старичок подозрительно посмотрел на ладонь Игоря, лежащую в руке брата, и смерил обоих презрительным взглядом.
— Мы хорошо заплатим, — обронил Олег довольно весомый аргумент.
Секунду висела пауза, видимо, хозяин квартиры прикидывал, стоит ли вознаграждение хлопот, после чего последовал решительный моток головы:
— Нет, молодые люди, извините, но я сдаю лишь на длительный срок. У меня же тут не притон вам...
В душе Игоря поднялось отчаянье. Что старик имел против них? Он выглянул из-за плеча брата, почти бросаясь в дверной проем, чтобы тихо попросить:
— Пожалуйста, нам некуда идти.
Старичок на мгновение задержал взгляд на его лице и почему-то вдруг отступил, улыбнувшись беззубым ртом. Понял, что им действительно необходима помощь? Заметил, что Игорь едва стоит на ногах, а пальцы совсем заледенели?
— Ладно, уж живите, — махнул рукой он, забирая из-за двери объемистую сумку. — Только, чур, заплатите завтра вперед.
Игорь не верил их счастью. Даже то, что квартирка оказалась неухоженной, сродни хозяину, не испортило настроения. Он быстро прошел в единственную, тускло освещенную комнату с выцветшими обоями и устало плюхнулся на единственную кровать, покрытую безвкусным штопаным покрывалом, с лучезарной улыбкой взглянув на брата.
— Мне кажется, это добрый человек, — сказал он воодушевленно, почти забыв о недавнем инциденте.
Вот только брат отчего-то хмурил густые черные брови.