- И что дальше? – с вызовом смотрел Толик, будто перекладывал вину в случившемся на неё.
Она сделала несколько быстрых шагов и, притянув его лицо к своему, нежно коснулась губами его губ.
Начало истории
Предыдущая глава
Толик резко оттолкнул девушку, и она, как ни в чём не бывало, заняла место напротив, наполняя кружку новой порцией. Перекинула снова в себя, высматривая на столе что-нибудь съестное. Не найдя, потрясла головой, прогоняя дурноту.
- Ты завязывай, - всё тот же заплетающийся язык.
- Пить? – усмехнулась она, понимая, что он имеет ввиду совершенно другое. Только она добьётся своего.
- Пить, ага, - покачал он головой. Но даже в таком состоянии понимал: кто есть кто.
- Я настырная, - отчего-то вздохнула, опираясь спиной о стену.
А он сочувственно покачал головой, не зная, кого жалеть: себя или её, хотя в обоих случаях получалось, что себя. Та, которую он так любит, не здесь, не с ним, и оттого выворачивает наизнанку. А другая рядом, обещающая быть вечно, от которой воротит.
- Уйди, - прозвучало как-то молитвенно, а в ушах звенело: «не уходи». Утреннее, произнесённое с отчаяньем. Сейчас всё наоборот. Он мечтает остаться в одиночестве, выть в ночи, кутаясь в черноту и мигающие звёзды.
- Я тебе нужна, - вновь возвращает Вика его в реальность.
- Нет, - не соглашается.
- Ты просто пока этого сам не понял.
- Откуда ты вообще узнала? – наконец дошло до него, что его горечь покинула пределы комнаты и добралась до других.
- Она позвонила.
Он не мог поверит своим ушам, что предательство не закончилось после того, как Ульяна покинула комнату. Подослала вслед за собой утешение, утереть ему слёзы. Что делает сейчас? Небось, смеётся, прижимается к чьему-то плечу и слушает, как в ухо пробираются слова: Я тебя люблю.
Он зарычал, схватил рюмку и зашвырнул её в стену, отчего та разлетелась на неравноценные осколки по всей кухне, а Вика даже не дёрнулась, продолжая сидеть и смотреть в одну точку.
- Я уберу, - лишь произнесла, не поворачиваясь.
- Ну что ты хочешь? – не в силах он был больше сдерживать внутренний накал. Будто дали под дых, отчего тело согнуло пополам от боли. – Что тебе надо? - не выдержал он, громко выдыхая. Запустив руки в волосы, сидел с искаженной гримасой боли, пока душа стенала, запертая в клетке рёбер.
Только это были риторические вопросы, на которые можно было и не отвечать. Он нуждается в Вике, она чётко это видела.
Они сидели по разные стороны стола, думая каждый о своём. Кому-то из них придётся уступить. Потеряет ли второй или же приобретёт, покажет время. Оно всегда всем показывает, жалко только, что зачастую приходится пройти почти до конца, чтобы понять, как стоило поступить в тот или иной момент.
Схватив со стола очередную бутылку, он резко крутанул крышку и отпил с горла несколько глотков. Вика спокойно встала и выхватила стеклянную тару.
- На сегодня хватит, - решила за всех. – Она этого не стоит.
- Не говори так, - сцепил зубы, брызгая слюной, пока кулаки несколько раз сжимались туда-сюда.
- Рано, - согласилась Вика.
- Чего тебе рано? – красные, налитые алкоголем и гневом глаза, смотрели в упор.
Она невозмутимо взяла сигареты, лежащие на столе, и подошла к окну. Распахнув створки, будто была у себя дома, подожгла никотиновую палочку и затянулась. Не боялась, что он что-то с ней сделает, хотя провоцировала не раз. Прохладный ветер забирался под кофту, но она продолжала стоять, просвежая голову.
Когда Ульяна позвонила, она была удивлена, ведь раньше подобного не случалось. Наоборот, завидев её они всегда торопились уединиться, а теперь вручала Толика готового, израненного, истерзанного на реабилитацию к Вике. Выслушала без истерики, криков, это лишь информация, с которой предстоит работать. Без спасибо и пока, просто повесила трубку, собралась и поехала, как Скорая помощь. Единственными её словами в адрес Ули были: «исчезни из его жизни навсегда».
Эту ночь они провели без сна, почти не разговаривая. Он в который раз просил уйти, а она делала вид, что не слышит его слов. И, когда ему просто необходим был человек, потому что, казалось, одиночество способно поглотить целиком, она просто села на диван, а Толик положил на колени голову, вжимая пальцы в её колени, отчего было невыносимо больно, но Вика терпела, сжимая зубы, впитывая его боль своею.
Так прошло несколько дней, а, может, недель, и Вика молча была его плечом, в которое можно «выплакаться». Он только сейчас заметил, какая она, что её назойливость порой даже помогает не думать, не вспоминать. Когда, казалось, он в яме и нет возможности выбраться, Вика принесла лестницу и протягивала руку, за которую он, если захочет, может схватиться. И он схватился.
Завертелось колесо, поскакало время вскачь, успей только оборачиваться. Смотря на свою жизнь с высоты прожитых лет, Анатолий понимал, что многое было бы нереальным без поддержки Вики. Она стала его опорой, на которую всегда можно было положиться, но того, что испытывал он к Уле, больше никогда не было. Анатолий и сам не знает, защитная это реакция или же подобное даётся лишь однажды, но к Вике, подарившей двоих детей, он испытывал благодарность.
Они давно переехали в Южную Америку. Когда Анатолию на работе предложили подобный вариант, он, не раздумывая, согласился. Уехать как можно дальше было спасением, будто, сбежав на другой континент, можно забыться. А Вика без вопросов собрала вещи и полетела с ним. Неважно куда, главное с кем! Он был для неё миром, вселенной, неповторимым, в то время как она лишь возможностью, вариантом, который сейчас оказался единственным.
Она настолько приручила его, доказала, что лучше вместе, чем порознь, что он согласился. Лучше позволять любить себя, чем страдать от неразделённой любви. Конечно, он знает, как сложилась история Ули. Что у неё уже взрослый сын, всё тот же муж, с которым у них всё хорошо, всё та же квартира и работа, на которой ценят. А у него то же самое, только в чужих краях, где он смог отстроить свой мир с крупицами боли.
- Ты её любишь? – однажды задала вопрос Уля, когда они встретились.
Это была её инициатива. Она сама нашла его и написала, только он не до конца понимал зачем. Ульяна выглядела хорошо даже спустя столько лет, и он невольно вспомнил тот вечер, когда впервые увидел её, и внутренне сжался, не позволяя эмоциям взять верх над разумом.
- Да, люблю, - ответил для себя честно, ведь чувства бывают разными.
Она лишь как-то неуверенно кивнула, размышляя над сказанным, а ему показалось, что её кольнула ревность, будто он не имел права быть счастливым. Только счастье его было тихое, ровное, спокойное, без той бури, которую когда-то ему пришлось испытать.
Кофе закончился быстро, и они разошлись, но в этот раз Анатолий встал и вышел первым, а Уля смотрела ему вслед, слушая шаги. Один, два, три. Красивый успешный мужчина. Девять, десять. Отчего-то поселилась какая-то грусть в душе после его слов, ведь каждой женщине хочется, чтобы её не забывали. Тринадцать, четырнадцать. Он остановился напротив и, смотря через стекло, всё сказал глазами. Ничего он не забыл. Ульяна вспыхнула, а мужчина в ту же секунду резко открыл дверь авто, и, забравшись внутрь, поспешил убраться отсюда, как можно быстрее, ругая себя за то, что вообще решился на встречу.
Он всегда был верным Вике, честным с ней, а она платила тем же. Он никогда не предаст человека, оказавшего в самое сложное время рядом с ним. Но сердце, чёртово сердце выпрыгивало так, что хотелось сграбастать в объятия эту чёртову блондинку, и вспомнить её запах. Именно потому Анатолий сбежал.
- Ты где? – набрал жену, как только вырулил на дорогу.
- У матери, - отозвалась.
- Скоро буду, - как-то грустно вздохнул он, возвращаясь в свой простой и скучный, но уверенно стоящий на ногах мир.
Любовь — она бывает разной.
Бывает отблеском на льду.
Бывает болью неотвязной,
Бывает яблоней в цвету.
Бывает вихрем и полетом.
Бывает цепью и тюрьмой…
Мы ей покоем, и работой,
И жизнью жертвуем самой!
Но есть еще любовь такая,
Что незаметно подойдет
И, поднимая, помогая,
Тебя сквозь годы поведет
И будет до последних дней
Душой и совестью твоей.
Ольга Высотская