Как же быстро летит время. Уже полгода, как нет с нами Владимира Николаевича Сунгоркина - нашего Шефа, а для многих - просто родного человека. Его уважали как отца большой семьи, в которой он всем успевал уделить внимание, научить, наставить, а иногда и поругать. На то и отец. На то и семья, имя которой - «Комсомольская правда».
Шеф погиб во время одной из экспедиций - которые так любил, в тайге - без которой не мог жить.
Смерть была мгновенной - сердце. Нам до сих пор горько от этой потери - огромная семья осиротела.
Но память жива. И эту память мы сейчас собираем в книгу о Владимире Николаевиче. Вот два отрывка из нее.
«У каждого должен быть свой Джугджур»
Вадим Горяинов, кинопродюсер, соратник, сплавщик, друг и кум
Я понял, что Володя Сунгоркин был моим лучшим другом, только после того, как осознал, что его нет и никогда уже не будет рядом. Больше двадцати лет мы вместе работали, партнерствовали, шли по жизни.
Вспоминаю сплавы с ним по дальневосточным и сибирским рекам (Яма, Олекма, Самарга, Большая Курейка, Улья, Витим, Катен, Мая алданская и Мая удинская - все и не упомнишь), экспедиции по Охотскому морю (вдоль всей Большой Курильской гряды и на Шантарские острова), поездку на якутское озеро Лабынкыр (где живет местная Несси) и путешествие по Байкалу, автопробеги (от Москвы до Мурманска, на полуострова Средний, Рыбачий и обратно), заезды на снегоходах (Алтай, Карелия, Камчатка).
Мне нравились в таких путешествиях перезагрузка мозгов, легкий адреналин, хорошая компания и искрометные байки Сунгоркина у костра. Любимое дело - после ужина положить в огонь «джокера» (так мы называем огромную неподъемную дровину), дать как следует разгореться и слушать Володины истории. Мои любимые - про заклепки и иллюминаторы на НЛО (Володя видел его своими глазами в годы бамовской молодости), про перевал Дятлова (где он сам неоднократно бывал), про народного композитора Шикунова, который сочинял десятками гимны для заводов и фабрик (Володя любил песню про «провода-провода-проводочки»), про хребет Джугджур и про то, почему «у каждого должен быть свой Джугджур».
Память у него была феноменальная: он помнил имена-отчества-фамилии случайно встреченных трактористов времен доисторического материализма (то есть 70-х годов прошлого века), мог с ходу ответить, чем ледник отличается от наледи или рыба кунджа от рыбы кумжи, показать, как в проливной дождь разжечь костер из мокрых дров (а костры он разжигал, как Бог).
Володя в любых экстремальных ситуациях всегда (ну, или почти всегда) принимал безошибочные решения. А мы только «тупо гребли» по его команде в порогах или по команде же «кочумали» на плесах. А потом ставили лагерь, пилили дрова, ловили рыбу, готовили ее и, что греха таить, вдохновенно выпивали.
Сейчас я понимаю, что было главным для меня в этих походах. То, что в них после московской суеты можно наконец ни о чем не думать и не принимать никаких решений (как в армии, когда за тебя думает командир). «Командиром», правда, мы его никогда не называли, разве что «вождем». А он в шутку просил называть себя «руководителем». Хотя по жизни Володя был и командиром, и вождем, и руководителем.
Его умение принимать решения и брать ответственность на себя касалось не только походов, но и любой работы, и бизнеса - Володя много чем занимался.
Он очень хорошо разбирался в людях. Он знал, что нужно делать в любой критической ситуации. С ним никогда не было страшно. За четверть века наших (порой вполне экстремальных) экспедиций мы не потеряли ни одного человека.
Кроме самого Володи...
Чувствовал время и менялся на его изломах
Андрей Баранов, журналист и ветеран «КП»
Из всех качеств Владимира Сунгоркина (а их у него, как у любой неординарной личности, была уйма - и тех, которыми все восхищались, и других, заставлявших его побаиваться или таить обиду) меня всегда поражало одно - умение чувствовать ход времени, меняться на его изломах, встраиваться в новый порядок вещей. Но это была не примитивная мимикрия или «колебания вместе с линией партии».
Он всю жизнь (по крайней мере те три с лишним десятка лет, что мне довелось проработать вместе с ним) положил на то, чтобы сделать «Комсомолку» главной, самой яркой и любимой народом газетой России. И каким-то непостижимым образом ощущал, что людям именно сейчас надо. Поэтому когда газету кидало, словно щепку в океане, в лихие девяностые или полные политического тумана нулевые, а рядом шли на дно былые великие бренды, Володя всякий раз ухитрялся уловить момент, когда надо было круто повернуть штурвал и поменять курс. Он ощущал это чуть раньше многих других, поэтому сильно рисковал, иногда терпел поражения, но потом все равно добивался своего.
Мне запомнились три таких исторических момента, в которых воля и энергия Сунгоркина предопределили судьбу «КП».
19 августа 1991 года
Объявлено о создании ГКЧП, выпуск многих изданий, в том числе круто перестроечной тогда «Комсомолки», приостановлен на неопределенный срок. Шло тягостное заседание редколлегии. Все растеряны и подавлены. Тогдашний главный редактор предлагает не ссориться с новой властью и обратиться к ней с просьбой возобновить работу «под определенные гарантии лояльности». Большинство грустно вздыхают, но не возражают. И тут вскакивает красный от волнения и гнева Сунгоркин. «Никаких договоренностей с этими узурпаторами!» - кричит он. И произносит страстную речь: мол, всё свидетельствует, что через день, максимум - два, путч провалится. Его робко поддерживает несколько коллег. Главред в замешательстве и в итоге тоже ломается: «Хорошо, давайте подождем». Выбор оказался точным, а возобладай другое мнение, не факт, что газета бы вообще сохранилась.
Середина 90-х
В «КП» идут свирепые схватки за власть. Как тогда было принято, все решается голосованием «творческого коллектива» в Голубом зале. Сунгоркин (он уже не только маститый журналист, но и набравшийся опыта бизнесмен) с группой единомышленников пытается пробить современную концепцию динамичного развития газеты. Но они в меньшинстве, этаж поддержал их соперников, заполучивших богатого спонсора в лице серьезной компании. Деньги на газету есть, чего там еще изобретать? Владимир Николаевич вне себя от поражения и, будучи человеком вспыльчивым (это ему, кстати, частенько аукалось), бросает в зал: «С вами или без вас, но я стану российским Мэрдоком!» И ведь сумел! Грамотно использовал рыночные механизмы, привлек акционерный капитал и, как теперь мы все знаем, если и не совсем австралийским магнатом, то создателем крупнейшей российской частной медиагруппы действительно стал! «Комсомолка» двинулась вперед на всех парусах, а его конкуренты с остатками своих денег расползлись по другим изданиям, доведя их вскоре до ручки...
Конец эпохи Ельцина
Во главе страны уже Путин. Проблем еще пока выше крыши. По инерции «КП» громила всех и вся, невзирая на авторитеты. И вот Сунгоркин собирает у себя в кабинете актив и говорит примерно следующее: «Народ устал от беспорядка, кончаем палить во все стороны, давайте начинать строить. Время - собирать камни». Многие изумились - лечь под власть?! Нет, помочь ей, был ответ, потому что она - другая. Конечно, критика и наш всегдашний «комсомольский задор» никуда не делись, но ответственности прибавилось сильно. Вот Гусинский с Ходорковским этого не поняли. А Сунгоркин опять-таки услышал время. И мы не потеряли читателей, а приросли ими. Как и слушателями появившегося Радио «Комсомольская правда» (97,2 FM), и телезрителями нашего «КП»-ТВ (да, этот проект пока не получился, но лиха беда начало).
Конечно, были и ошибки...
Кто-то скажет, ну, Баранов, написал ты икону. Что, не было у Сунгоркина ошибок? Были, как и у всех. И неудачные кадровые назначения случались, и нерациональные решения. Но авторитет Владимира Николаевича был колоссален, не зря его, пусть за глаза, называли «вождем». Это не пафос и не фанфары, которых, кстати, Сунгоркин терпеть не мог. И еще рьяно воевал против формализма, скукоты, всяческой унылости и угрюмости - и в газете, и в жизни. Порой бывал жестким и даже весьма. Мог накричать, прилюдно наказать, уволить. Но и отходчив был. Если человек стоящий, не подлый, прощал и снова брал на работу.
Вот таким он мне и запомнился.