Что-то переменилось в воздухе, Вика почувствовала это. Не запах, не температура, но что-то неуловимое. Появилась тяжесть, духота, как перед грозой. Небо оставалось чистым, но свет солнца как будто потускнел, посерел. Шум работы затух постепенно, двигатели и механизмы умолкли почти одновременно. Если ветер и не остановился, то крался на носках, как школьник, припозднившийся с возвращением домой. Повисла столь удручающая тишина, что Вике представилась огромная толпа, глядевшая на кого-то с таким осуждением, какое ещё надо заслужить.
Напряжение тянулось жёсткой резиной, но не факт, что стрелки на механических часах или цифры на электронных отмерили и минуту. Словно дельфин или летучая мышь, Вика ощутила, как из одной точки разошлись волны, только не отдельным органом, а всем телом. Брошенный камень оживил сонный пруд. Ещё один. Ещё.
За забором закричали. Крик оборвался почти сразу. На смену пришли звуки, которые нельзя услышать. Музыка космоса, мгновения тишины. Затем едва заметный треск, будто спичку зажгли и тут же погасили, но пламя уже лизнуло связку бикфордовых шнуров. Огонь бежит быстро и почти незаметно. Вспыхивают лужи пролитого бензина – у заправочных колонок, рядом с автомобилями.
Строители оставляли свои места и стекались в набиравший силу водоворот насилия, а вслед за ними и охрана. Даже из будки у ворот вывалился дежурный и, поправляя на ходу ремень, бросился в эпицентр.
От ловли рыбы в мутной воде Вику всё ещё отпугивал красный зрачок камеры наблюдения. Вскоре погас и он, а камера заискрилась и задымилась. Евгений не терял зря времени.
«Пора!»
Вращая головой в ожидании засады, Вика выскочила из укрытия и юркнула под шлагбаум. Если бы не шум, то стройка показалась бы заброшенной. Бараки опустели, а если кто-то и оставался вне кровавой потасовки, то спрятался и пережидал – «не всем ведь Женя нагадил в мозги». Лёгкий шаг терялся в сонме яростных криков и призывов к порядку. Петляя между техникой и грудами стройматериалов, Вика старалась не глядеть на толпу, но не могла перестать её чувствовать. «Ком пульсирующей злобы» – так бы охарактеризовала Вика кровожадную биомассу, пожирающую и переваривающую саму себя в паре десятков метров от ворот, на том месте, где когда-то стоял дом детства. Ещё девочкой Вика исследовала большую его часть в компании Ултара и тёти Алисы. Но были и уголки, в которые они не заглядывали. На месте одного из таких и велась битва всех против всех, будто совершалось ритуальное жертвоприношение, подкормка голодных духов человеческой кровью…
Мамино крыло – так остальные члены семьи называли те комнаты, подсобки, чердаки и подвалы. У входов в них не хотелось находиться, словно двери и пороги основательно и регулярно окуривали угарным газом или сероводородом. Даже если Мать разрешала войти и удушье чудесным образом прекращалось, Вика не задерживалась внутри дольше, чем необходимо, и дело вовсе не в недостатке любопытства. Крыло было государством внутри государства, домом в доме, где половина помещений служили полноценными спальней, ванной, кухней, а назначение остальных оставалось загадкой. Крыло казалось особым измерением, куда Мать уходила для работы… или в котором жила на самом деле, вторгаясь в подлунный мир, словно демон из ада, ради подпитки и взыскания с Папы супружеского долга. Из-за характера исследований или самой личности Матери в комнатах царила чуждая Вике атмосфера. Не странный запах, хотя он тоже присутствовал, вызывал у Вики отвращение, но зловещая энергетика, витавшая в тех стенах. Не последнюю роль сыграло и исчезновение Папы: после его ухода Мать часто водила Женю к себе, и что-то в братике начало меняться.
Он всё больше походил на Мать повадками…
Вика обежала почти всю стройку, но до сих пор не почувствовала ничего, кроме следов пси-атак Евгения. Помимо кровавой бойни, были и куда менее заметные диверсии с его стороны: уже которое око «большого брата» на Викином пути слепло, искрилось и источало чёрный дым.
«Он внутри, расчищает мне дорогу. Но скоро приедут полицейские, а я так ничего и не нашла!»
Не только шестое чувство, но и остальные пять давали не больше обычного: если блеск, то фурнитуры, если шорох, то кошки или крысы, если вонь, то выхлопных газов, а то и кишечных.
– Стоять! – раздалось за спиной.
Вика словно угодила ногой в яму и чуть не навернулась. Лицо скривилось от обиды: пока она, как сказочная дурочка, блуждала по стройке с таким же сказочным и дурацким заданием «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», беспокойство о секретности и безопасности вылетело из головы.
«Чёрт, Женя, прокол! Прокол!»
– Повернись! Медленно! – Вслед за грубым басом щёлкнул предохранитель… или затвор, в таких тонкостях Вика не разбиралась. – И руки подними, чтобы я видел!
Последнее требование было лишним: ладони Вики и так потянулись к затылку.
– Не стреляйте!
– Я сказал, руки подними!
– А-а-а! – Вика поставила трясущиеся ладони по бокам головы на манер накладных ушей и, мучительно медленно топчась на месте, повернулась.
Грозный голос принадлежал массивному мужчине с короткими седыми волосами и усталым взглядом. Вике показалось, что охраннику достаточно чихнуть, чтобы обезвредить или даже убить её, но тот так не считал и направил на нарушительницу электрошокер.
– Ну и что ты здесь, красавица, забыла? Знаешь, какой штраф за проникновение на охраняемую территорию?
Вика не знала, а если бы знала, то не успела бы ответить.
За спиной охранника из ниоткуда выросла чёрная фигура, будто объёмная тень без предмета, эту тень отбрасывающего. Волосы на голове Вики встали дыбом – она почувствовала волны. Взгляд убийцы.
Охранник изменился в лице. Возможно, он ощутил, как чей-то взгляд сверлил ему затылок, а может, повлиял искренний испуг Вики. Так или иначе, охранник широко раскрыл глаза и как будто хотел что-то спросить, но не знал, что именно, пока высматривал за спиной Вики новую цель, чтобы взять на мушку. Но не нашёл.
И не успел.
Твёрдая рука дрогнула, шокер оказался на земле, не то выроненный, не то выбитый. Чёрная тень вцепилась в плечо охранника и развернула его спиной к Вике.
Мужчина ничего не сказал, лишь удивлённо вздохнул. Его силуэт размылся, словно на него налетело паровое облако или смог от кипящего асфальта. Сгусток вязкого воздуха пропустил тело сквозь себя и двинулся дальше, как расплывшаяся шаровая молния. Вика инстинктивно отскочила вбок, и не зря: волна затухла, столкнувшись с цельнометаллическим блоком и выбив из него небольшое облако. От вмятины на шершавом бетоне разросся пучок трещин. Охранник тем временем обмяк и завалился набок. Вика не видела лица, только затылок, но почему-то знала, что рот и седые усы залило кровью, а глаза закатились, чтобы через секунду закрыться навсегда.
На месте смертоносной тени возник Евгений. Вопреки ожиданиям, он не был похож на ниндзя или социофоба. Упакованного в синюю куртку с капюшоном, каску и рабочие ботинки, скрывающего лицо за защитными очками, Евгения легко было принять за бригадира.
«Настоящий, должно быть, лежит в какой-нибудь подсобке».
Взгляд Вики упал на неподвижное тело на земле. Тьма давно следует за ними – за Евгением – по пятам, но до сих пор не показывалась Вике на глаза. Что-то всегда происходило за стеной, на другом этаже, за углом, во сне, в конце концов. Можно было догадаться или почувствовать, но не знать наверняка. А сейчас горький плод смерти лежал в двух шагах от Вики. Так близко, что можно прикоснуться. Но Вика не была к этому готова. Не могла и не хотела даже пробовать.
– Ты… Ты-ты-ты-ты!!!..
– Он умер от разрыва сердца, – усмехнулся Евгений. – Сидячая работа, еда из «Макдональдса» и возраст сделали своё дело. Врачи подтвердят, судья, если понадобится, согласится.
– Черт, Женя…
– Да-да. Нашла, что искала?
Шестое чувство ещё работало – след от «инфарктной волны» таял, как кольца сигаретного дыма. Что-то ещё можно увидеть, или услышать, или унюхать. Такого было много, но всё – следы их с Евгением визита. В теле охранника стремительно расширялась фантомная дыра, и плоть по краям раны обугливалась. Физически, конечно, всё осталось на своих местах, и никакой дыры не было. Сквозь стены Вика видела, что клубы чёрного дыма всё ещё тянутся от переставших искрить камер, и что красных от ярости и жёлтых от страха людских контуров становилось всё меньше. Жизни гасли, силуэты, что неоновые вывески, гасли вместе с ними.
«То, не знаю что», чем бы оно ни было, себя не проявляло.
К звукам затухавшего боя добавился новый – колыхания маленьких крыльев.
– Чирик-чирик!
Воробей с окровавленным клювом пролетел мимо Евгения и Вики и приземлился на голову охранника. Убедившись, что привлёк к себе внимание, воробей резво поскакал в ту сторону, откуда Вика пришла. На развилке он остановился и пристально посмотрел на людей.
– Чирик-чирик!
Евгений с Викой последовали за птицей, не сговариваясь. Всё равно вариантов было немного.
– Научишься петь, – шепнул Евгений, когда Вика поравнялась с ним, – упакуешься в платье и соберёшь команду шахтёров – будешь вылитая Белоснежка.
– Отстань.
Все камеры на пути уже сгорели, и заметить нарушителей пока было некому, но странная процессия петляла между бараками и нагромождениями цементных мешков, словно маршрут имел некое сакральное значение. Пунктом назначения оказалась одна из бетономешалок. Воробей запрыгнул под треногу и принялся рыть землю лапками.
– Вылитая Белоснежка…
– Погоди, а разве это не твой зверёк?
– Хех! – Евгений огляделся, не заметил ли их кто-нибудь. – Ты же знаешь, я бы держал гарем рабынь в подвале, но не питомца. Хотя, этот явно напрашивается.
Серо-бурый мясник вырыл яму – небольшую по человеческим меркам, но достаточную, чтобы почистить крылья. Однако он не остановился на достигнутом, а продолжил копать…
– Там что-то есть. – Вика ткнула в сторону бетономешалки, подразумевая землю под ней. Воробей перестал копать и развернулся в сторону Вики. Морда воробья выражала гордость и презрение. – Наверное…
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Пепелище", Павел Рязанцев 👍
Всех благ!
